– В некотором смысле слова.
– И Вы все знаете наперед?
– Нет. Более того, в нашей истории война с Японией началась гораздо позже, в августе 1945 года. У тебя был только один вопрос, майор.
Майор покачал головой, понимая, что больше ему ничего не скажут.
Алексея сопровождал молоденький лейтенант. Они сели в огромный ТБ-3, который медленно пополз по небу в сторону Москвы. Вначале его сопровождали истребители, потом они ушли. Наконец, под крыльями показалась Москва, и они сели на Центральном аэродроме. Из ГРУ прислали «эмку», лейтенант остался на аэродроме. «Аквариум» еще не построен, ГРУ располагалось в здании наркомата обороны на Арбате. Сопровождающий командир показал какое-то письмо на входе и их пропустили. Поднялись на третий этаж, там находился кабинет начальника ГРУ. Дивизионный комиссар Ильичев был маленького росточка, белобрысый, с голубоватыми серыми глазами, имел большие мешки под глазами от усталости. С 1929 года в армии, с 1938 – начальник Политического отдела РУ и ГРУ. С августа 1942 назначен начальником управления, но продолжал носить «политические звезды» на рукаве. Алексей доложился. Тот, не вставая, протянул руку и коротким жестом показал на стул через стол справа от него. Алексей прошел и сел в него.
– Я следил за Вашими сообщениями с мая месяца прошлого года, товарищ «Шмель». И, в конце концов, в августе мною было принято решение установить с Вами связь и задействовать Ваш отряд под Оршей. Несмотря на все сомнения, которых у нас было с избытком. Но, контроль сообщений всегда подтверждал Вашу информацию. Особенно нас порадовали данные по Болбасово, позволившие нанести точные удары по нему. Но, хотелось бы узнать: кто вы такой, и с какой целью вышли на сотрудничество с нами. Вот показания Ваших бойцов, их уже доставили мне. По их показаниям, все они были ранены в боях, в разных местах: от Мурманска до Севастополя. В бессознательном состоянии оказывались в госпитале на Вашей базе под Оршей, где их лечили, обучали, вооружали и экипировали Вы, капитан Викторов и старший лейтенант Уфимцев. На связь с местным населением Вами был наложен строжайший запрет. Контактов с противником, кроме боевых, никто никогда не имел. Продовольствие доставляли вы. Оружие и боеприпасы – тоже вы. Плюс использовались трофейные патроны от немецкой винтовки «маузер». Осмотр оружия показал, что оно все иностранного производства. Минометы изготовлены из легкого сплава. Ну, и, наконец, военврач III ранга Нина Васильевна Вахрушева дала показания, что у Вас есть летательный аппарат, без крыльев, который может передвигаться во времени. И что лечили вы ее в какой-то тайге, причем лечение было мгновенным. Плюс препараты, которые Вы привозили для лечения раненых, были изготовлены в XXI веке. Что можете сказать?
– Я – Никифоров Алексей Николаевич, полковник запаса войск Специального Назначения ГРУ ГШ. В течение многих лет командовал бригадой СпецНаз. Профессиональный войсковой разведчик с большим боевым опытом. Да, я собрал этих людей в разных местах фронта с задачей создать боеспособное, хорошо обученное и вооруженное подразделение для решения задач в интересах Красной Армии. В основном, разведывательного и диверсионного характера.
– Почему такое маленькое? Почему Вы отказались соединиться с партизанской бригадой «дяди Кости»?
– Я не состою на службе ни в одном государстве. Я на пенсии. Снабжать всем необходимым большое соединение мне не по силам. Для этого нет ни соответствующей техники, ни финансов. А война дело дорогое. Собственно, я не собирался выходить из тылов противника, а оставаться там и перемещаться в места наиболее важных событий на советско-германском фронте. Однако сообщение о том, что Япония вышла из договора о ненападении и сама напала на СССР, изменило мои планы. Дело в том, что в той истории, которую я знаю, этого не происходило. Отчасти это связано и с моей деятельностью. Поэтому я и появился в этом кабинете. Никакой надобности до этого в этом не было. Все шло так, как это должно было идти. Сейчас все изменилось, и требуется нейтрализовать серьезнейшую угрозу, которую представляют из себя лаборатории полковника Сиро Исии. – перевел разговор в нужное русло Алексей.
– Почему Вы это делаете?
– Я – русский, рожден в СССР. Семеро моих родственников сейчас на фронте. Вернутся только двое: мой отец и моя бабушка. И это в той истории. Что будет сейчас, не знает никто. То, что я живой, пока, говорит лишь об одном: пока с моими ближайшими родственниками: матерью и отцом, ничего не случилось.
– Где Ваш отец?
– Точно сказать не могу, должен быть в военном училище летчиков, а мать в эвакуации в том же городе. Мне не рекомендовано встречаться с ними.
– Кем?
– Условиями моих перемещений.
– Ну, хорошо, давайте поговорим о Харбине.
Глава 24
Операция в Пинфане
И они переключились на проведение операции, необходимость которой была понята Ильичевым еще днем, во время первых переговоров. Поэтому, он и приказал не разоружать отряд, предоставить отдых и нормальное помещение. Обсуждение длилось долго. После этого они перешли к начальнику Генерального штаба Василевскому, и там отрабатывали детали плана. Василевский был не на шутку взволнован известиями об оружии массового поражения. Операцию взяла на контроль Ставка. Со своими ребятами Алексей встретился на станции Люберцы-2, где они пересаживались из теплушек в пассажирский вагон поезда, следующего на Дальний Восток. Туда он приехал специально, чтобы убедиться, что с ребятами все в порядке, и чтобы показать себя им, что с ним тоже все в порядке. Сам он с ними не поехал, а продолжал готовить операцию, поставлял в пещеру «Шмели», крупнокалиберные винтовки, пулемёты и мотоциклы. Кроме того, ОЗК, противогазы, дезрастворы и прочие «мелочи», без которых исполнение операции было бы невозможным. Наконец, он прибыл во Владивосток с грузом парашютов «Арбалет», выгрузил их прямо на летное поле в Седанке, отослал «флайер» и прошел в комендатуру аэродрома. На руках был «вездеход», подписанный Ставкой.
– Дежурный!
– Дежурный по аэродрому капитан Никольский!
– Полковник Никифоров, ГРУ ГШ, вот мое удостоверение. У третьей стоянки мешки, поднимай людей и перенести в ангар.
Дежурный недоуменно уставился в бумагу, потом вскинул руку и ответил:
– Есть, товарищ полковник.
Утром в Седанку прибыл отряд. Чтобы не привлекать внимание, все были одеты в форму РККА, снаряжение и оружие было упаковано, и привезено на аэродром в мешках и ящиках. Алексей собрал всех: шестеро офицеров бригады и 29 человек личного состава. Вечером на аэродром села девятка «Митчеллов», новеньких американских бомбардировщиков, с которых предстояло высадить отряд. После высадки они, не меняя курса уйдут в Читу, оттуда на фронт. Их выбрали из-за того, что у них чувствительный радиокомпас, в котором есть диапазон УКВ, этот диапазон японцами не контролировался. Проработав со штурманами маршрут, Алексей дождался взлета и перелетел на место приземления. В указанное время включил привод и дал инфракрасную подсветку для парашютистов. Жаль, конечно, что у большинства Л/С опыта прыжков на «крыльях» маловато: два прыжка всего успели сделать во время подготовки, но, времени не было. Самолеты появились по расписанию, не снижаясь выполнили десантирование. Площадка небольшая, но, вытянутая строго по ветру, так что попасть не так уж и сложно, хотя… Местность горная, потоки здесь сложные. Прошло шесть минут, и приземлился первым уже майор Викторов. Ему присвоили это звание почти сразу после выхода с задания.
