— Это как? — заинтересовалась Варвара.
— Это когда в твоём мозгу возникают воспоминания твоих предков — одного или нескольких. Это может быть во сне или в каких-то особых состояниях, а могут быть и внезапными — при определённых размышлениях. Понятно, что это могут быть лишь те воспоминания, которыми предки уже обладали на момент зачатия потомков: воспоминание прадедушки — до зачатия дедушки, воспоминание дедушки — до зачатия отца и так далее. Теоретически, чем ближе к тебе предок, тем больше шансов проникнуть именно в его воспоминание, но у генов, как известно, свои игры, так что…
— Никогда о таком не слыхала, — призналась она.
— Это направление только недавно появилось, — охотно пояснил Киш. — Генетическая история то есть. Многие его считают антинаучным и даже авантюрным, хотя и признают, что некое рациональное зерно в этой идее есть. И если Франц был одним из способных к генетическим путешествиям и мог видеть воспоминания, например, из шестнадцатого или девятого века, то вряд ли он мог кому-то об этом рассказать: его бы сочли сумасшедшим. А если учесть, что в те времена существование генов было только гипотезой, то, возможно, ему и самому в себе было непросто разобраться, и наверняка Франц такие воспоминания объяснял как-нибудь мистически. Они могли его даже пугать.
— Но какие-то успешные опыты в этой области уже есть? — продолжала допытываться Варвара.
— Какие-то есть, — кивнул Киш, — хотя опять же, считать их успешными или не считать, это вопрос даже не интерпретации, а причастности. Я участвовал в одном таком деле: оно считается успешным только потому, что заказчик был доволен результатом. А он, в свою очередь, опирается на свои ощущения.
— Заказчик? — удивилась Варвара. — Вы хотели сказать: спонсор?
— На тот момент только заказчик, — покачал головой Киш. — Сейчас, насколько знаю, он какие-то суммы перечисляет, но на тот момент у него у самого были сомнения. Да и трудно представить, что кто-либо станет осуществлять серьёзное финансирование такой зыбкой области, как генетическая история: здесь слишком тучная почва для фабрикации липовых результатов, не говоря уже о добросовестных заблуждениях. Поэтому серьёзные исследования проводятся раз от разу. Впрочем, дело не только в деньгах, но и в людях: почём знать, кто перед тобой — настоящий генетический путешественник или душевнобольной с навязчивыми фантазиями, а может, просто любитель попудрить другим мозги с целью прослыть неординарной личностью? Тот случай с богатым американцем можно назвать счастливым: если человек готов финансировать исследование своих видений, значит, он относится к ним серьёзней, чем к фантазиям.
— Вы потом мне всё об этом расскажете? — утвердительно спросила Варвара.
— Да я, собственно, почти всё рассказал, — пожал плечами Киш. — Саймону время от времени виделись улочки старого провинциального города. Знаете, такие — с одноэтажными и двухэтажными домами, телегами, каретами, брусчаткой. Иногда он видел какие-то интерьеры — то частные дома, то что-то вроде учебного заведения. Интуитивно он определил, что это где-то восемнадцатый-девятнадцатый век, причём ему было ясно, что это не Америка. Это было видно и по людям, и по домам, а однажды он увидел вывеску на русском языке в старой орфографии. Это подтверждало, что его видения — не просто фантазия, потому что его предки эмигрировали за океан как раз из Российской империи. Строго говоря, он не знал, как ко всему этому относиться, и когда узнал про генетическую историю, подумал, что это то, что ему нужно. Короче говоря, Саймон захотел узнать, что это за город, или что это за города — потому что уверенности, что всё это относится к одному городу, у него не было. И мы нашли. Я говорю «мы», потому что там человек десять работало.
— Оу! — восхищённо протянула Варвара. — И как вам это удалось? Ведь эти улочки, надо думать, не сохранились?
— Совершенно верно, не сохранились. Точней, почти не сохранились. Сохранились кое-какие здания.
— И по ним вы отыскали? Здорово! Но как? — Варвара была не на шутку заинтригована. — И какую роль сыграли в этом деле вы?
— Почему вы так уверены, что я сыграл какую-то особую роль? — засмеялся Киш.
— Я чувствую, что вы — герой, — объяснила Варвара, — просто у меня ещё нет доказательств.
— Роль у меня была десятая, — весело усмехнулся Киш, — так, на подхвате. Меня привлекли, что называется, на всякий случай. Но мне и правда удалось отыскать интересную зацепку. Понимаете, география вначале была довольно обширная — Белоруссия, Украина, Бессарабия, а старые улочки, как вы правильно заметили, почти не сохранились, потому что эти страны сильно пострадали от Второй мировой. Но я понимал, что плясать надо не от улиц, а от интерьеров: улицы могут быть похожи друг на друга, по улице можно просто один раз пройтись и потом никогда на нее не вернуться, а интерьер — это уже конкретный адрес.
— Но это же ещё сложней! — воскликнула Варвара. — Разве нет? Вот, допустим, есть фотография какой-нибудь комнаты: поди узнай из какого она дома, с какой улицы? Да и на старых фотографиях городов в основном улицы изображены, а не интерьеры: ведь фотографов в свои апартаменты мало кто пускал!
— Совершенно верно, — согласился Киш. — Но есть одна деталь: окна.
— А что — окна? — не поняла Варвара.
— Я предложил Саймону сосредоточиться и обратить внимание на форму окон. Ведь форма окна и снаружи, и изнутри одинаковая. Если в здании какие-то особенные окна, то по ним можно отыскать здание, используя фотографии фасада. Так, в общем, и получилось. Он думал несколько дней, а потом нарисовал эскиз высокого арочного окна с тремя кругляшами под аркой. По словам Саймона, оно было в учебной аудитории: там были парты и классная доска. Дальше было дело техники: мы отыскали этот город в Бессарабии, и это здание, которое когда-то действительно было Ремесленным училищем. Далее копнули архивы и в списке зачисленных в 1881 году обнаружили одного из предков Саймона, что окончательно убедило и нас, и самого Саймона, что это именно то самое здание. Что интересно: в списке выпускников фамилия предка не значится, по-видимому, он проучился там всего год или два, и, естественно, такая деталь в фамильных преданиях вряд ли могла сохраниться. И ещё одна интересность: когда Саймон туда приехал, он сказал, что местами город соответствует духу его видений. Несмотря на то что, действительно, там всё сильно изменилось. Правда, здесь уже, возможно, сработало самовнушение: Саймон сильно впечатлился и самим зданием, и видом архивной записи.
— Да, интересно, — протянула Варвара. — А почему Саймону виделись воспоминания именно этого предка?
— А вот это непонятно, — поведал Киш. — Может быть, они внешне очень похожи (от предка не осталось изображений), а может, просто совпадают по психотипу. А если удариться в мистику, можно напридумывать кучу причин — от спрятанного клада до какого-то страшного греха. Вообще, повторю, здесь было очень удачное стечение обстоятельств: например, если бы Саймон оказался не мультимиллионером, а простым клерком, он бы до конца жизни мог не разобраться в своих видениях, и его бы считали чудаком вроде Франца.
