– А где это?
– Поселок Травкино знаете? Там участки выделяли горторгу, Иван Михайлович взял, потом уж Сергей в собственность оформил.
– Спасибо.
Лена попрощалась и вошла в лифт.
«Надо Андрею сказать, пусть проверят – вдруг Арина там? – подумала она, спускаясь на первый этаж. – Ведь она могла ключи в квартире свекрови взять, когда ту в больницу повезли».
У подъезда ее ждал Голицын с букетом роз и огромным пакетом из супермаркета.
– Разве мы договаривались встретиться? – удивленно спросила Лена, вспоминая, не вылетело ли у нее это из головы.
– Нет. Но я решил заехать и отметить твое возвращение на работу. И вот уже три часа торчу тут, привлекая внимание твоих соседей, – весело сообщил Павел, вручая ей цветы.
– Извини, я по работе ездила.
– Я понимаю, ты человек увлекающийся, прямо как я. Тоже иной раз так углубляюсь в работу, что перестаю замечать время, место и людей. Как работается на старом месте? Коллеги не бурчат? – входя за ней в подъезд, спрашивал Павел.
– Коллеги рады – работы меньше, нагрузки тоже. А у меня ощущение, как будто я и не уходила никуда. Так странно…
Павел сразу прошел в кухню и принялся шуршать там пакетами, а Лена села в кресло в комнате и закрыла глаза.
«Удивительно, но я совершенно не чувствую усталости. Весь день суета, люди, бумаги, и я абсолютно бодра и свежа, могу еще чем-то заняться. В бюро такого не было, я приползала с единственной мыслью – в душ и в постель, отключив телефон, чтобы никто не трогал».
– Лен, я пиццу купил, разогреваю, – раздался голос Голицына из кухни.
– Да, хорошо, я только переоденусь, – отозвалась она, дотягиваясь до домашнего спортивного костюма.
«Опять какая-то двусмысленность – только что здесь ночевал Андрей, а теперь в кухне Павел разогревает пиццу. Я скатываюсь в это… как там Саликова говорила… в «морально-бытовое разложение», – вспомнила Лена, застегивая кофту, и улыбнулась. – Хорошо, что теперь за это с работы не гонят».
Из кухни уже доносился манящий аромат разогревшейся пиццы, Крошина сглотнула слюну и почти вприпрыжку двинулась на этот запах:
– Паша, ты умница. Я весь день голодная, только чаю выпила, – призналась она, садясь за стол, который уже был с удивительной ловкостью сервирован Голицыным.
– Ну, так не сиди, ешь, – Павел выложил ей на тарелку большой кусок пиццы и продолжил доделывать салат. – Сейчас вот еще помидорку порежу и готово.
Он двигался по ее крошечной кухне с такой уверенностью, словно делал это каждый день многие годы, и Лена даже удивилась, насколько быстро Павел сумел стать в ее квартире «своим». Закончив нарезать на кубики помидор, он ловким движением сбросил его в чашку, убрал нож и доску и, перемешав салат при помощи двух ложек, водрузил его на стол.
– Вот так. Давай-ка, – он выложил на ее тарелку щедрую порцию. – Пробуй.
– Ты сам-то чего? – Лена отправила в рот последний кусочек пиццы и принялась за салат. – Тоже ведь, наверное, не ел ничего?
– Я почти весь день в кафе сидел, работал, так что не особенно голоден.
– Зачем тогда пиццу покупал?
– Ну, подумал, что ты придешь уставшая и явно не станешь с ужином заморачиваться.
Лена почувствовала, как ее затопило какое-то теплое чувство к Павлу. Его забота и то, что он вообще о ней подумал в разгар своей работы, было особенно приятно. Крошина почувствовала, что краснеет, и быстро опустила голову так, чтобы волосы упали на лицо.
«Веду себя как школьница не первом свидании».
– Я так понял, что Корфу наш с тобой временно отменяется? – спросил Павел, дотягиваясь до чайника и щелкая кнопкой.
– Увы. Теперь в этом году отпуск-то уже не дадут, – вздохнула Лена. – Я, конечно, не рассчитывала, что придется выйти на работу сразу, надеялась, что неделька-другая у меня будет еще. Но теперь что уж… и с Корфу тоже не получилось. Но, может, ты один поедешь, планировал ведь?
Голицын отрицательно покачал головой:
– Нет, теперь я один ехать не хочу. Ничего, в следующем году спланируем все более тщательно, чтоб без накладок, – и от этого «в следующем году» у Лены снова защипало в носу.
– Ты что-то совсем уставшей выглядишь, – заметил Павел. – Может, пойдешь в комнату, полежишь, пока я тут уберу?
Лена послушно встала и вышла из кухни.
«Он слишком идеальный, – думала она, устраиваясь на кровати под пледом. – И потому мне кажется, что все это наигранно. Такое ощущение, что он написал для себя образ и теперь изо всех сил старается не отступить от него ни на шаг. Или он не очень хороший актер, или написанный им сценарий не так хорош, потому что в итоге получается классическое «Не верю». Или это я такая? Все взвешиваю, измеряю, сравниваю. А вот зачем, интересно? Он мне нравится, но почему-то я в нем не чувствую ничего родного. Мне приятна его забота – и в то же время я не могу принять ее как должное, как искреннее проявление. А вдруг я ошибаюсь, и он на самом деле такой – заботливый, внимательный, понимающий и чувствующий? Я слишком долго находилась с человеком, чьих эмоций не понимала и даже не видела, кроме, может быть, раздражения, возможно, потому и копаюсь теперь в каждом, выискивая фальшь».
В кухне шумел водой Голицын, домывая посуду, и Лена незаметно для себя задремала, а когда открыла глаза, в квартире было темно и тихо.
– Это как же надо было уснуть-то… – пробормотала она, вставая с кровати.
Павла нигде не оказалось, а на кухонном столе обнаружилась записка: «Доброе утро, спящая красавица. На завтрак разогрей пиццу, а в обед позвони мне, я буду неподалеку от прокуратуры, может, перекусим?» Окинув взглядом чисто убранную кухню, Лена вдруг устыдилась – человек пришел в гости, накормил ее, убрал посуду, а она заснула мертвецким сном. Часы показывали половину пятого, ложиться и досыпать уже не было смысла – Лена знала, что не уснет, а только устанет, а потому она принесла в кухню ежедневник, очки и ручку, сварила крепкий кофе и уселась с чашкой, поджав под себя ноги. Пробегая глазами сделанные вчера заметки, она пыталась представить, куда могла исчезнуть Арина с сыном, и мысль о необходимости проверить дачу свекрови казалась ей все более правильной. Еле дотерпев до шести, она позвонила Паровозникову. Тот не очень обрадовался:
– Оказывается, было не так плохо, когда ты в адвокаты подалась. Никто не звонил мне в шесть утра.
– Не ври! Я по делу звоню, а не поболтать.
– Да уж догадался, – зевнув, отозвался Андрей. – Выкладывай.
– Нужно проверить дачу Красиной. Поселок Травкино, там бывшие дачи горторга, мне кажется, что Арина вполне могла скрыться там.
– Слушай, а с чего бы ей скрываться вообще?
– Андрей, перестань. Похищать ее никому не имело смысла, да и ничего мы не накопали на возможных врагов Долженкова. Думаю, Петька все-таки был прав, и это именно Арина столкнула мужа с веранды. А свекровь стала свидетелем – вольным или невольным. На следующий день у них с Ариной состоялся какой-то разговор, после которого пришлось вызывать «Скорую», и Арина испугалась. Она не так глупа, чтобы не понимать, что счета Долженкова отслеживаются, и снять деньги незаметно не получится. Ей нужно просто отсидеться и обдумать план действий, вот и все.
