– Да, это я, – переводя дыхание, сказала Юлька. – А в чем дело?
– Это вам, – курьер протянул букет. – Записки нет, но отправитель был уверен, что вы поймете. Приятного отдыха, – и парень ретировался, оставив Юльку теперь с двумя букетами.
Она сперва растерянно переводила взгляд с одного на другой, а потом расхохоталась:
– Совсем сдурел!
– От кого это?
– Да так… длинная история, потом расскажу. Сейчас хочу только багаж и к тебе. Вода горячая есть?
– Обижаешь! Конечно. А если бы ты позвонила хотя бы вчера вечером, то был бы и отличный обед, а так придется на ходу изобретать. Между прочим, у меня нет ваз под твои веники.
– Ой, да в ведро засунем, проблем-то! – отмахнулась Юлька. – Окрошки сделаем? Я сто лет окрошки нормальной не ела, умираю – хочу.
– Запросто, – кивнула Лена. – Как раз сейчас через поселок поедем, прикупим там на базарчике зелени, а в супермаркете – айран. Или ты с квасом хочешь?
– Нет, с квасом не хочу. Айран годится. Ой, Ленка, как же я рада, что приехала! – зажмурив глаза, проговорила Воронкова. – И погода у вас отличная. В Москве холодно.
– Да тут тоже первый день. Вон, багаж ваш везут, – Лена показала рукой в сторону движущейся ленты транспортера. – Ты давай мне цветы, забирай чемодан.
Юлька, разумеется, была настоящей женщиной, и тащить чемодан с ленты на пол не собиралась – тут же рядом с ней возник тот самый мужчина, что помогал ей сойти с трапа, и Воронковой осталось только показать пальчиком на синий пластиковый чемодан внушительного размера. Очаровательно улыбнувшись добровольному помощнику, она выдернула ручку и легко покатила чемодан к выходу, махнув Лене рукой.
– Видала? – выходя из раздвижных дверей, спросила Юлька. – Всю дорогу ко мне клеился, какой-то здешний владелец заводов-газет-пароходов. Наверняка женат, – чуть скривившись, добавила она. – Дон Кобелини классический.
– Ну, ты теперь звезда, чего удивляешься? – с улыбкой поддела Лена.
– Да ну, при чем тут…
– Не прибедняйся. Ты выглядишь лучше, чем когда-либо, ты яркая, броская, популярная – и хочешь, чтобы мужики это игнорировали? – открывая багажник, спросила Лена. – Погоди, я цветы в салон положу, ты ведь одна этот сундук не поднимешь.
Вдвоем они кое-как затолкали чемодан в багажник, посмеялись, представив, как выглядели со стороны, и поехали в сторону поселка.
– Так расскажешь, от кого такие шикарные веники? – выискивая глазами поворот к базару, спросила Лена.
– От Гладышева.
– Погоди… это что же?..
– Да, режиссер новомодный. Через месяц запускается с полным метром, меня на главную роль утвердили.
– И ты мне хочешь сказать, что это просто дань уважения твоему таланту?
– Нет, – как-то слишком уж спокойно произнесла Воронкова. – Он все еще надеется, что я не только главную роль ему сыграю, но и еще чего поинтереснее. Так, вялотекущий роман, которому не грозит перерасти в нечто бурное.
Лена отлично понимала, о ком говорит подруга. Режиссера Станислава Гладышева она не раз видела в разных передачах, а его фильмы пользовались бешеным успехом и у зрителей, и у критиков. Да и внешностью довольно молодой еще режиссер не был обижен – высокий шатен с мужественным лицом и твердым подбородком, про таких обычно говорят – «настоящий мужик». А Юлька говорит о нем с таким пренебрежением, словно бы ей и не льстит даже внимание такого человека.
– Я не пойму – ты это всерьез? – спросила Лена, паркуя машину у базара.
– Про Гладышева? Да, всерьез, а что?
– Странно как-то…
– Ой, господи, Ленка, ну, хоть ты-то не становись жертвой банальностей, а? – взмолилась Юлька, оставляя шляпу на сиденье и выбираясь из машины. – Можно подумать, что в мужике самое главное – внешность. Нет, дорогая, меня вывеской не возьмешь, а вот с внутренним содержанием у господина режиссера так себе. Нет, он неплохой человек, ты не подумай, но… в общем, сложно это все.
– Дело не во внешности. Странно твое пренебрежение к происходящему. В тебе появился какой-то цинизм, что ли…
– Мы стали мало общаться, Ленок, и в этом, конечно, больше моей вины – работа, работа, поездки, съемки… Ты просто забыла, какая я на самом деле, – со вздохом обняв подругу за плечи, сказала Воронкова. – А в этой жизни без цинизма – никак. Сожрут. Поэтому приходится защищаться.
Они быстро обошли небольшой базарчик, накупили зелени и даже парниковых пупырчатых огурчиков, а Юлька еще и банку сметаны прихватила:
– Сто лет не видела настоящей сметаны, а не этого… из пластиковых баночек.
К несчастью, Воронкову тут же узнали, и вокруг них образовалось плотное кольцо желающих вблизи посмотреть на известную актрису. Юлька улыбалась, подписывала протянутые ей листки и газеты, отвечала на вопросы и фотографировалась, а Лена, потихоньку выбравшись из кольца Юлькиных обожателей, встала в сторонке с двумя пакетами в руках и наблюдала за подругой. Ее жизнь вдруг перестала казаться Лене такой уж захватывающей и интересной – вот на рынок даже выйти нельзя, сразу автограф-сессия возникла. Но Юлька выглядела довольной и совершенно не напряженной, похоже, ей это было не обременительно. «В конце концов она всегда хотела быть актрисой, а это подразумевает и такие вот вещи. Кажется, она в этом счастлива, и это хорошо».
Наконец Юльке удалось вырваться от своих поклонников, и она, уже с большим букетом бордовых пионов, подошла к Лене:
– Все, дорогая, извини, пожалуйста.
– За что ты извиняешься? – улыбнулась Крошина. – Я понимаю – издержки профессии. Но так приятно за тобой со стороны наблюдать.
– Поедем домой, а? – погружая лицо в букет, попросила Воронкова. – Очень хочу в душ и на диван.
– На раскладушку, дорогуша, на раскладушку, – рассмеялась Лена, укладывая в багажник пакеты. – Дивана у меня нет, а вот раскладушечка моя пользуется спросом.
– Это в каком смысле? – Юлька забралась в машину, аккуратно устроила на коленях букет и сняла темные очки.
– Паровозников иной раз захаживает, ночует.
– Андрюшка?! Вы что же, снова?..
– Нет, что ты! – успокоила Лена, поворачивая ключ в замке зажигания. – У него давно уже девушка.
– Ага, девушка у него давно, а ночует он у тебя на раскладушке, – усмехнулась Юлька. – Оригинальная схема.
– Ну, там, как у всех, не все гладко.
– И Андрей выбрал тебя в качестве психолога? Умно.
– Юлька, прекрати. Мы с ним друзья.
– Мне вы больше нравились, когда были парой.
– Это в прошлом, – со вздохом произнесла Лена. – Хотя… не думала, что скажу такое, но… Ты знаешь, а ведь я, кажется, иногда жалею о том, что мы расстались.
– Ты, – поправила Юлька невозмутимо. – Ты с ним рассталась. Выставила нормального мужика из квартиры ради того, чтобы тебя еще сильнее унизил этот недогений недофотографии. Называй вещи своими именами, подружка. Ты надеялась, что Кольцов оценит твои визиты к психиатру, горсти таблеток, синяки под глазами, осознает, какого сокровища лишился, усовестится и будет жить с тобой долго и счастливо. Ну, что ты морщишься? Я правду говорю. Но не вышло. Такие, как Кольцов, любят только себя и собственное удобство, а вот чужие проблемы для них – лишний дискомфорт. А уж испытывать угрызения совести по поводу твоего загубленного психического здоровья он и вовсе не пожелал. Чем кончилось, мы с тобой обе отлично знаем. Хорошо еще, что ты в последний момент одумалась. Не хочу даже представлять, что было бы, если бы он ушел сам.
