Эта идея пришла в голову Ниру Шавиву в Иерусалиме, когда он прокручивал назад во времени климатическую историю жизни в Галактике, пробираясь сквозь ледниковые эры, связанные с прохождениями Солнечной системы через спиральные рукава, и эпизоды «Земли-снежка», происходившие в связи с активным звездообразованием. Окончательный вывод Шавив сделал в 2003 году:
«Стандартные солнечные модели предполагают, что яркость Солнца увеличивалась постепенно и возросла приблизительно на 30 процентов за последние полтора миллиарда лет. Учитывая слабость Солнца, большую часть своего существования Земля должна была находиться подо льдом. Однако уже в ранние периоды истории Земли мы видим следы текущей воды. Эта тайна… может быть частично объяснена, если мы примем во внимание охлаждающий эффект, который, как мы подозреваем, оказывают космические лучи на глобальный климат, и признаем, что солнечный ветер юного Солнца должен был быть более сильным, чтобы не пропустить космические лучи на Землю»
[80].
Свенсмарк уже размышлял о «тайне слабого Солнца» за несколько лет до публикации работы Шавива, но отложил решение загадки на будущее. Теперь, вернувшись к ней, Свенсмарк попытался оценить, насколько выигрышным для климата могло быть такое поведение Солнца. Сегодня низкие облака отражают или поглощают около 5 процентов поступающего солнечного света. Если детство Земли не было омрачено облаками, то в этом случае до земной поверхности доходило столько солнечного света, сколько дало бы Солнце, если бы оно было на миллиард лет старше и ярче. Тогда 3,8 миллиарда лет назад средняя температура на планете поднялась бы с отметки минус 15 градусов Цельсия до приблизительно минус 10 градусов. В этом случае в самых теплых частях света вода точно могла находиться в жидком состоянии, а вклад парниковых газов должен был быть значительно меньше.
Недоедание или переедание? Диагноз ставят атомы углерода
Черные крупинки углерода, найденные в породах Гренландии, — их возраст составляет 3,8 миллиарда лет, — вероятно, самые древние из известных следов жизни на Земле. Их обнаружили в толстых слоях глины, медленно скапливавшейся на дне первобытного моря. Сейчас пласты этой глины обнажились — их можно увидеть между кромкой ледяного щита и побережьем океана недалеко от города Готхоб
[81] на западном побережье Гренландии. Огромное количество микроскопических шариков графита в глине — это, по всей вероятности, останки бактерий, процветавших в воде, когда мир был молодым.
По мнению гренландца Миника Росинга, директора геологического музея в Копенгагене, эти крупинки демонстрируют разборчивое отношение живых существ к различным атомам углерода, основного жизненного элемента. Сегодня, когда бактерии и водоросли планктона в приповерхностном слое океана растут, поглощая растворенную в воде двуокись углерода, они предпочитают молекулы, содержащие обычные атомы углерода, углерод-12. Судя по всему, тяжелый углерод-13, который встречается довольно редко (из девяноста молекул двуокиси углерода лишь одна содержит этот изотоп), им не по вкусу.
Таким образом, получается, что в живых организмах содержится намного меньше углерода-13, чем в окружающем мире. В гренландских гранулах содержание тяжелого углерода было очень низким, и Росинг предположил, что его черные крупинки тоже некогда были живыми:
«Изначально наносы органического происхождения, включающие графитовые гранулы, могли более или менее постоянно складываться из планктонных организмов, оседавших с поверхности воды»
[82].
В 1999 году Росинг продолжил свою детективную работу по выяснению характеристик «места происшествия» — древнего моря, где жили первые организмы. К 2004 году он и его коллега Роберт Фрей показали, что в древности морская вода, очевидно, содержала свободный кислород. На этот раз ключиком послужили следы свинца различных атомных весов, получавшегося в результате распада тяжелых радиоактивных элементов. Пропорции различных атомов свинца показывают, что 3,8 миллиарда лет назад уран присутствовал в морской воде, а торий — нет. Эти два элемента всегда выступают дружными компаньонами, пока не появляется кислород, в присутствии которого соли урана становятся растворимыми.
Можно сделать вывод, что в те времена замысловатые живые существа — бактерии — уже появились на планете. А некоторые бактерии начали использовать метод фотосинтеза, когда энергия солнечного света расщепляет молекулы воды, — и произошло это на миллиард лет раньше того срока, который некоторые эксперты отводят появлению фотосинтезирующих организмов. После расщепления водяных молекул водород соединяется с углеродом, создавая вещества, необходимые для производства энергии и строительства клеток, а молекулы кислорода утекают в окружающее пространство.
К тому времени, когда создавались древнейшие дошедшие до нас осадочные породы, жизнь на планете уже не была случайной гостьей или презренным мусором. Некоторые специалисты высказывали предположение, что ранняя жизнь полагалась не на солнечный свет, а на химическую энергию недр планеты — то, что можно наблюдать сегодня вблизи гидротермальных источников на океанском дне. Но картинка из Гренландии рассказывает нам о живых организмах, входивших в состав развернутой масштабной системы, вполне достойной называться биосферой — в том смысле, что поверхность Земли, а также области непосредственно над ней и под ней были полны жизни. Росинг нисколько не сомневался в правильности такого толкования древней жизни, и его убежденность только окрепла, когда он сопоставил результаты своих исследований углерода-13 и урана. «Что это доказывает? — задавал он риторический вопрос. — Только то, что не 3,7 миллиарда лет назад, а гораздо раньше Земля уже имела действующую биосферу»
[83].
Несмотря на слабость юного Солнца, его свет нес в себе огромную энергию, необходимую для функционирования биологической системы. Именно с тех самых древнейших времен жизнь, питаемая Солнцем, стала главным участником геологического действа на планете. По мнению Росинга, признаки первородного континентального гранита не случайно обнаруживаются в тех же районах Гренландии, где отыскиваются и черные крупинки, указывающие на наличие жизни.
Погрузившись в историю едва ли не до истоков жизни, мы теперь можем пуститься в обратный путь, от прошлого к настоящему, и найти еще одну, столь же будоражащую воображение связь между космическими лучами и переменами в жизни как таковой. В течение своей долгой истории биосфера иногда процветала, а иногда приходила в упадок, словно раскачиваясь на гигантских качелях между обжорством и голодом. Для геолога, путешествующего по времени, атомы углерода-13, которые в первую очередь служат свидетельством прироста органики на планете, могут конспективно воспроизвести полную картину земной жизни — со всеми ее взлетами и падениями.
