После смерти Бориса Годунова в 1605 году Россия оказалась в водовороте династического кризиса, социальных беспорядков и иностранного вторжения, в период, известный как Смутное время. Иностранное вторжение, восстания казаков, крестьянские бунты, череда самозваных претендентов на престол и борющиеся за власть боярские клики – все это создало ситуацию, когда бушевало безудержное насилие. В.А. Рогов отмечает, что она ознаменовалась упадком законности: «Смутное время разрушило сложившееся представление о каре и уголовном наказании как категориях, исходящих от центральной власти. Старое понятие о наказании потеряло смысл, поскольку карательные функции сосредоточились не только в руках центральной власти, но и у всех противоборствующих сторон, в том числе интервентов и лжецарей. Предшествовавшая этому градация наказаний была разрушена».
Ч. Даннинг утверждает, что этот длительный период хаоса подготовил русских к большему насилию впоследствии, а Л. Энгельстайн возражает, что насилие Смутного времени было орудием в руках «слабого государства», а не стабильного. Она утверждает, дополняя представленную здесь интерпретацию, что после этого периода чрезмерного насилия укрепляющаяся при Романовых стабильность позволила умерить применение легитимного насилия
[872].
Почти все дошедшие до нас источники о насилии в Смутное время тенденциозны и содержат различные преувеличения – очернение той или другой стороны, представление в более устрашающем виде наказаний, преувеличение статистики потерь до, как выражается Р.Г. Скрынников, «примерных цифр», порой превышающих реальные в пять раз
[873]. Тем не менее имело место значительное кровопролитие, убийства на поле брани и разорения сел и деревень. Это была война и гражданская смута, кризис суверенной власти. Мало что из этого имело отношение к легитимному насилию, решениям суда и наказаниям, принятым законной властью в соответствии с установленной процедурой.
Например, следует исключить из судебного порядка наказание пленных после битвы с обеих сторон. Пока война еще продолжалась и ее исход не был ясен, казнь пленных солдат имела смысл – это сокращало вражеские силы и запугивало противника. Имеется много печальных примеров: в январе 1605 года войска царя Бориса Годунова при Добрыничах незамедлительно расправились со всеми пленными, кроме поляков, которых они держали как почетных пленников. Согласно Исааку Массе, одному из немногих авторов, упоминающих подобные казни, в 1606 и 1607 годах войска царя Василия Шуйского топили своих пленников после сражений при Гремячем и на реке Вырке и после осады Москвы; на протяжении его правления пленных без промедления казнили
[874].
Насилие, совершенное самозванцем «царевичем Петром» в Путивле в 1606 году, соответствовало казачьим традициям, которые вновь проявятся в ходе восстания Степана Разина (см. главу 16). Как отмечал летописец, Лжепетр «многие крови пролил» во время ежедневных массовых казней. Враждебные ему источники содержат обвинения в «дьявольских» наказаниях: вдобавок к сбрасыванию с башен и мостов мужчин четвертовали, вешали вниз головой и расстреливали; они также дают понять, что женщин – членов семей жертв – насиловали и обращали в рабство. Среди служилых людей, лояльных Москве, память об этом факте хранилась долго
[875].
Р.Г. Скрынников пытается изобразить казни царевича Петра как законный «процесс», проводимый «царем» при поддержке Боярской думы, как при традиционном московском судебном процессе. Но он демонстрирует, что казни проводились в казацком «демократическом» духе: казни происходили на публичных площадях; время от времени созывалась толпа, чтобы выкрикивать свое одобрение или неодобрение по поводу определенной жертвы
[876]. Это придавало этому действу легитимность и создавало коллективную ответственность. Ученые проводили параллели между этим насилием и насилием, совершенным Иваном IV. Они указывают на разнообразие ужасающих казней, приписываемых Ивану и различным самозванцам, в том числе отдачу на растерзание медведям. Они отмечают схожесть между тем фактом, что Иван IV спрашивал у созванной толпы одобрения для казней, и казацкими зрелищами «участия»
[877]. Эти параллели соблазнительны, но труднообъяснимы. Казакам не было нужды обучаться этой тактике у Ивана IV; в течение XVI века она использовалась членами казачьих общин за пределами Московского государства. Тем не менее историки справедливо отмечают, что устная традиция об Иване IV, применяющем «очищающее» и легитимное насилие, зажила собственной жизнью, независимо от ее исторической достоверности. Мы не можем сказать, насколько широко были распространены подобные фольклорные традиции среди казаков южнорусских пограничных земель на протяжении XVII века или в среде населения, присоединившегося к их насильственным действиям, но они могли способствовать оправданию применения коллективного насилия.
В эпоху Смутного времени правители расправлялись с предателями незамедлительно. Исаак Масса описывает, как Борис Годунов незаконным путем пытал и топил всех, «кто произнес имя Димитрия»: людей «губили, не выслушав». В то время как Лжедмитрий I, будучи царем, как хорошо известно, простил князя Василия Шуйского за заговор против него. Шуйский, сам став царем, в 1606 году приказал посадить на кол атамана, распространявшего письма в пользу самозванца; в 1607 году за то же самое он приказал обезглавить священника. Гонец, посланный из восставшего города, умер под пыткой огнем в 1607 году
[878]. Даже когда законные власти, какими бы недолговечными они ни были, наказывали тех, кого они считали для себя величайшей угрозой, их правосудие было в большей степени произвольным, чем соответствующим установленному порядку. Например, Лжедмитрий I был убит группировкой, организованной Василием Шуйским в мае 1606 года. Его тело приволокли на Красную площадь и выставили напоказ; современники Жак Маржерет и Петр Петрей передают версию, согласно которой его похороненное тело настолько прогневило землю, что страну охватил не соответствующий этому времени года губительный мороз. Поэтому его выкопали, тело сожгли, а прах развеяли. К этому не имела отношения никакая судебная процедура
[879]. Следовавшие друг за другом самозванцы убивали соперников и страдали от рук своих же людей. Например, Лжедмитрий II казнил «казачьего царевича» в 1607 году и двух других самозванцев летом 1608 года; он сам был убит одним из своих телохранителей, Петром Урусовым, в декабре 1610 года
[880].
