Так вот мотоциклисты Шульца, согласно официальной версии, участвовали тогда в составе немецкой команды в мотокроссе памяти знаменитого лётчика Валерия Чкалова. Это было соревнование немецких мотоциклов марки «BMW R75» и советских мотоциклов ИЖ-7 и ИЖ-8.
На самом же деле, группа Шульца – это был тщательно закамуфлированный отряд немецкого спецназа, относившегося к отделу «С» Шестого управления Главного управления имперской безопасности, подготовленный для проведения особого рода операций в охотничьем замке Фриденталь, в часе езды автомобилем от Берлина. Эти люди предназначались для молниеносной работы только в исключительных случаях. Сейчас такой случай настал, и спецагент Шульц, человек сильный и волевой, всегда знающий, как поступить, и умевший найти выход из любой сложной ситуации, был «активирован».
Ночью четыре мотоцикла тайно снялись с места базирования немецкой команды и отправились выполнять своё первое на территории СССР спецзадание. Русскую танковую колонну быстроходные «BMW» нагнали быстро. На ходу немецкие мотоциклисты сняли шлемы и надели на головы, пока не натягивая на лица, противогазы. При этом один из мотоциклистов открыл тент коляски, и оказалось, что там лежат заранее приготовленные газовые баллоны и какие-то шланги.
А тем временем наступил рассвет. Темно-синее небо постепенно окрасилось в нежно-розовый цвет, и выглянуло солнце. Оно было розово-красное, но света давало достаточно, чтобы можно было разглядеть, что танки, поднимая клубы пыли, идут по просёлочной дороге. Головным шёл танк под номером «2», его вёл Кошкин, а Кайрат мирно спал рядом.
В танке под номером «1» за рычагами находился Василий, а Лида и лейтенант Мизулин сидели рядом. Обоих клонило в сон, но оба сопротивлялись сну.
Танки спустились в пологий овраг. Мотоциклисты последовали за ними и незаметно пристроились за ведомым танком. В овраге было ещё темно, и свет их фар с трудом пробивал клубы пыли.
Мотоцикл с двумя седоками вплотную подобрался к танку. Задний седок ловко прицепил себя карабином к одному из поручней и быстро перелез на броню. Там он перецепил карабин к более удобной скобе и скинул часть поклажи, расчищая себе место.
В это время в танке Лида, устав бороться со сном, всё же уснула, медленно склонившись к плечу Петра. Лейтенант, конечно же, заметил это и изобразил недовольство, однако ничего не предпринял. Раненое плечо противно ныло, но он вдруг почувствовал, что ему даже приятно, и он постарался не шевелиться, боясь потревожить уставшую девушку.
Немецкий спецназовец на броне ловко поймал брошенные ему с мотоцикла шланги с горелкой. Тот, кто остался на мотоцикле, открыл вентили баллонов в коляске. Второй немец подрегулировал вентили на горелке, на миг вспыхнула зажигалка, загорелся газовый факел, и немец начал настраивать газовый резак.
В танке никто ничего не заметил. Лида спала на плече у Петра, а тот сидел в напряженной позе, тихо млея от ощущения какой-то небывалой нежности, совершенно ему не характерной.
Газовая горелка немецкого диверсанта раскалилась, он приставил её сопло к нужному месту, и пламя начало медленно, но верно плавить броню.
Остальные мотоциклы преследовали колонну.
Василий находился за рычагами. В какой-то момент он оглянулся и увидел лейтенанта, сидящего со спящей Лидой Катаевой на плече. Василий встретился глазами с Петром, и тот тут же изобразил на лице недовольство: вот, дескать, чёрт знает, что себе позволяет эта ваша сотрудница…
Лида открыла глаза, поняла, что спала на плече у лейтенанта Мизулина, смутилась и тут же отсела от него подальше. Пётр тоже смутился, покраснел, но быстро пришёл в себя и спросил у неё:
– С личными делами членов экипажей я был ознакомлен, но про тебя не знаю ничего. Отец где работает?
– Отца у нас нет. Он в Туркестане служил. Сказали, погиб в бою с басмачами.
– А мать?
– У нас на заводе работает, в бухгалтерии.
– Когда немцы на завод приезжали, ты с ними входила в контакт?
Лида не поняла вопроса.
– С ними разговаривала?
– При мне они не приезжали.
– А Шиллер?
– Какой Шиллер? Поэт?
– Ты мне дурочку не строй, – возмутился лейтенант НКВД. Потом он заглянул в свою записную книжку и прочитал: «Шиллер, инженер, октябрь 1939-го, гарантийное обслуживание пресса-4000».
– Даже не знала, – неуверенно сказала Лида. – В октябре у меня ангина была, вот. Три дня на больничном просидела.
– А друг у тебя есть? – вдруг сменил тему лейтенант. – Ну, ухажёр? Как там это у вас сейчас называется… Такая симпатичная девчонка – не может не быть.
Лида вспыхнула:
– Я в институт в Москве буду поступать! Я готовлюсь, один английский два часа в день учу. Мне некогда!
Лейтенанту этот ответ, конечно, не показался убедительным, но он его удовлетворил.
А тем временем немец проплавил небольшое отверстие в броне танка. Потом он швырнул обратно горелку и шланги. И тут же к бронемашине подъехал следующий мотоциклист и перекинул первому немцу шланг от баллона с хлором.
Немец на броне аккуратно вставил шланг в проплавленное отверстие. Потом он поднял руку, подавая знак мотоциклисту. Тот, не прекращая движения, протянул одну руку к вентилю и… Вдруг он увидел впереди красную сигнальную ракету.
А это ещё что такое?
В этот момент перед танками вспыхнул яркий свет прожекторов и включилась сирена. Танки резко затормозили. Немец на броне ловко спрятался в тени за башней. Мотоциклы тоже затормозили и резко развернулись. Спецназовец отработанным движением отстегнул карабин и спрыгнул в коляску ближайшего мотоцикла. И мотоциклы, словно призраки, растворились в утренней дымке.
* * *
Механик-водитель Василий Кривич остановил танк и выругался:
– Да что же это опять за стерва-то такая?!
– Что случилось, Кривич?
– Сейчас разгляжу, – ответил Василий. – Опять какая-нибудь дрянь.
Как потом оказалось, в районе деревни Пахомово, в тридцати километрах от Серпухова, танковой колонне преградили путь войска РККА с пушками.
Дорога, по которой двигались танки, проходила по низине, и её перегородили противотанковыми ежами, а пушки и мощные прожекторы стояли слева от дороги на холме. Включился громкоговоритель, и стал слышен голос командира подразделения:
– Внимание! Экипажам немедленно покинуть машины. В случае неподчинения – открываю огонь на поражение из противотанковых орудий.
Кошкин и Кайрат в своём танке переглянулись.
– Теперь куда, Михаил Ильич? – спросил механик-водитель. – Даём задний ход?
Кошкин посмотрел на часы, затем – в одну из смотровых щелей с защитными стёклами.
– Не знаю. Осмотреться надо.
