Лейтенант Мизулин в кабине скачущего по ухабам «ЗиСа», возмущённый происходящим, приказал:
– Обгоняй их, Аркадий!
«ЗиС» прибавил газу и пошёл на обгон танков. Обогнав их, он начал тормозить. Танки тоже притормозили.
Лейтенант выглянул в окно грузовика и показал жестом, что теперь танки будут следовать строго за ним.
– Вот так и езжай, – приказал он завхозу Кириллову.
И вдруг Аркадий и Пётр услышали какой-то странный стук в кузове. Они удивленно переглянулись. Лейтенант попытался заглянуть внутрь через стекло кабины. И тут в перегородку ударилась чья-то ладонь. Находившиеся в кабине вздрогнули от неожиданности, и грузовик резко затормозил.
Так же резко остановились и танки. Лейтенант с завхозом обежали «ЗиС» с двух сторон. При этом Мизулин уверенным движением расстегнул кобуру…
И тут из кузова послышался голос… Лиды Катаевой.
– Помогите. Я больше не могу его держать.
Лейтенант закатил глаза к небу и с досадой сплюнул:
– Чтоб ей пусто было! Ну кто бы сомневался… Вот откуда она тут взялась? Нет, вы мне объясните, откуда она тут взялась?!
Затем он впервые за весь пробег полез в кузов грузовика и там среди бочек с горючим, тросов, запчастей и прочих вещей увидел Лиду, держащую упавший на нее баллон с кислородом.
– Ты откуда тут, деточка?
Лида испуганно забормотала:
– Этот баллон в любую минуту взорваться может. У него вентиль сбит. И тряпка на нём масляная была намотана… Это же диверсия какая-то…
Лейтенант Мизулин снял с Лиды тяжеленный баллон.
– Господи… Ну и видок у тебя…
Лида вылезла из кузова. Подошли Кошкин, Василий Кривич и Кайрат.
– Я отдам вас под суд, Катаева! – зашипел, переходя на положенное официально «вы», лейтенант НКВД. – Вы понимаете, что вы сделали?
– По-понимаю, – заикаясь, пролепетала Лида.
– Понимаю… Да я вас даже расстрелять не могу?
– П-почему?
– Думаете, оснований нет? Есть основания! Только укрепление социалистической законности не позволяет.
– Ты чего туда залезла, дуреха? – спросил Кайрат.
– Х-хотела товарища Сталина увидеть…
Окружающие аж рты открыли от удивления:
– Ста-алина… Ну это, конечно, понятно… Это меняет дело… И как это товарищ Сталин без тебя до этого жил…
Заводчане явно хотели свести всё к шутке, но лейтенант Мизулин всё не унимался:
– Побежали бы вы что ли, Катаева!
При этом он отпустил руку Лиды. Он и сам был растерян. Обычно он всегда знал, что должен делать, но этот случай явно не был предусмотрен никакими уставами и ведомственными инструкциями.
Лида с удивлением смотрела на оставленные пальцами лейтенанта белые пятна.
– К-куда же я побегу? – спросила она. – Тут же лес один кругом!
Вразвалочку подошёл Василий Кривич:
– Не беги, девка, стрельнет он тебя.
– В каком смысле «стрельнет»?
– В самом прямом. И будет иметь на то полное право.
– Да что это такое тут происходит, товарищи? – решил вмешаться подошедший Кошкин.
– Вот, пассажира поймали, товарищ Кошкин! – доложил ему лейтенант Мизулин.
– Пассажирку, – поправил его Кайрат.
– Лида, ты что тут делаешь? – спросил Кошкин. – И чего это ты так дрожишь? Замёрзла?
– Это она от страха! – констатировал завхоз Кириллов. – Здравствуй, Катаева Лида!
– Она дрожит, – уточнил Василий Кривич, – поскольку наш лейтенант её расстрелять собрался.
– Отставить расстрелы! – скомандовал Кошкин. – Это же наша сотрудница из конструкторского бюро. – Ты, значит, так в кузове тайком и ехала?
Лида, всхлипнув, кивнула.
– Небось, – пожалел её завхоз Кириллов, – себе ещё отбила там всё.
Лида, продолжая всхлипывать, помотала головой.
– И зачем, скажи на милость, ты с нами увязалась? – ещё раз спросил Кошкин.
– Увидеть Сталина.
– Понятно. Самого Сталина? Хорошо, увидишь…
– Но, товарищ Кошкин… – хотел было возразить лейтенант Мизулин, но потом вдруг резко сменил тему разговора:
– А что это за баллон с кислородом, про который вы говорили, товарищ Катаева?
– Да, да, – затораторила испуганная Лида, – он в любую минуту может взорваться. У него вентиль сбит, и тряпка масляная намотана…
– Вы предположили, что это диверсия?
– Да, но это не я сделала. Это кто-то другой, ещё в ангаре. И баллон как будто специально так поставили, чтобы он рано или поздно грохнулся. А я поймала его. Ни за что бы стучать не стала, просто я не могла его больше держать.
Кошкин спросил у неё:
– А в лаборатории ты кого оставила, Лидия?
– Семёнова, Михаил Ильич. Я ему весь план испытаний расписала. А от этого баллона срочно избавиться нужно. Там сто сорок килограммов давление. Неизвестно, сколько ещё времени вентиль выдержит. Это всё может взорваться в любую минуту. И взорвалось бы уже, если бы не я.
Лида отступила на несколько шагов от «ЗиСа».
– Замолчите, Катаева, – крикнул лейтенант НКВД. – Вы решили сорвать пробег?
– Давайте горячиться не будем, – остановил его Кайрат Жамалетдинов.
И Кошкин тоже остановил разъярённого молодого человека, положив ему руку на плечо:
– Успокойся, товарищ лейтенант.
А Лида, вдруг осмелев, заявила:
– Да пусть он меня расстреляет! Только баллон сначала уберите из кузова. Или хотя бы после убрать не забудьте.
В ответ на это Кошкин распорядился:
– Выброси этот баллон куда-нибудь подальше, Аркадий.
Завхоз Кириллов не поверил своим ушам:
– Сорок литров кислорода, Михаил Ильич! Вот так взять и выбросить? Что за щедрость такая?
Лейтенант Мизулин продолжал гнуть свою линию:
– Мы сейчас все поедем обратно! Я же вас просил, Михаил Ильич!
А Кошкин ответил завхозу:
– Ну, не выбрасывай, аккуратно поставь… Под ёлочку.
А потом он обратился к лейтенанту:
– Да не пыли ты, Петя.
Но тот и не думал «не пылить»:
– Это же намеренный срыв задачи государственной важности. Это преступление! Вы хоть понимаете, что за такое бывает?
– Вы мне вроде уже расстрел обещали, – нервно усмехнулась Лида.
– Ты шутить со мной вздумала?
