– Рукастый ты мужик, Кайрат! – восхитился Кошкин. – Талант!
– Есть такое дело, как вы любите говорить, Михаил Ильич.
И мужчины весело рассмеялись, даже не подозревая, сколько им ещё уготовлено испытаний на пути к заветной цели.
После этого Кошкин сам стал вести броневые машины, садясь за их рычаги попеременно с заводскими механиками-водителями. Но с повреждённым главным фрикционом невозможно на ходу переключать передачи. Пришлось двигаться на второй, и общая скорость резко упала. Раньше за час делали семнадцать, иногда девятнадцать километров, сейчас – восемь, а то и семь.
* * *
Моторы танков ревели, в воздух взлетали комья земли, извергались тучи сизого дыма и вздымались густые облака пыли. Издалека они походили на какие-то доисторические чудовище, ползущие куда-то по одним им известным делам.
Оставив справа Белгород, колонна достигла Прохоровки. Той самой железнодорожной станции Прохоровка, где 12 июля 1943 года произойдёт невиданное танковое сражение Второй мировой войны, в котором с обеих сторон будет участвовать около 1500 единиц танков и самоходных орудий. В этом сражении отлично покажут себя танки Т-34, которые к тому времени уже будут выпускаться серийно, но пока это никто не мог даже предположить. И даже в самом радужном сне Кошкину тогда не могло привидеться, что именно тут, в степи под Прохоровкой, в честь великой победы его танк Т-34 будет установлен на гранитном пьедестале…
Прохоровку тоже обошли стороной. Ехать приходилось в основном по целине или по лесным дорогам, выдерживая направление по компасу или по цепочкам телеграфных столбов. Машины тянули на второй передаче, и Кошкин сразу же подумал, а что если изменить разбивку и ввести ещё одну передачу между второй и третьей? Тогда, конечно же, машины пошли бы резвее…
Танки шли в основном в тёмное время суток, закрытые брезентом
[30] и повернув стволы назад, и издалека они меньше всего походили на танки. Под стволами находились связанные проволокой бочки с запасом горючего, уложенные до высоты башен. Расчёт был такой: даже если закинет нечистая сила сюда вражеского лазутчика или вытянет моторный гул на околицу какого-нибудь случайного крестьянина – что он, непосвящённый, сможет понять, что ему подскажут брезенты и лучи фар, выхватывающие из мглы деревья и телеграфные столбы?
Позади танков шёл грузовик сопровождения. Он нередко застревал, и тогда ближний к нему танк пятился назад – на выручку.
Кошкин, как уже говорилось, постоянно пересаживался из одного танка в другой. Он занимал место то командира, то механика-водителя, то заряжающего, наблюдая за работой узлов и механизмов и делая записи в своём большом блокноте.
Условия движения действительно были непростые. Но это не оправдание. И кто сказал, что в реальных боевых условиях будет легче? Механизм выключения фрикциона был изготовлен с отступлением от чертежей. Главный инженер завода, ссылаясь на производственные трудности, упростил конструкцию. Кошкин тогда с этим не согласился. И не согласится впредь! Да, он за простоту, но за такую простоту, которая не снижает, а, напротив, повышает надежность механизма.
«А если вообще убрать главный фрикцион?» – вдруг подумал Кошкин и тут же начал что-то рисовать в своём блокноте. Ничего не выходило. Тут Михаил Ильич пожалел, что рядом нет Александра Морозова, обожавшего копаться в таких трудных задачах. «Придется отложить поиски до лучших времен. И это даже очень хорошо, что проблема с главным фрикционом встала сейчас, а не в бою. Впрочем, в бою можно попасть в ситуацию и похлеще!..»
Радовало одно – погода стояла прекрасная, ласково светило солнышко, и колонна двигалась почти без задержек. Полил бы дождь, просёлки мгновенно превратились бы в непроходимое болото. И тогда застряли бы надолго. Но жара – тоже не очень хорошо. Солнце днём до предела нагревало моторы, приходилось то и дело останавливаться и подливать в радиаторы воду. Да и людям было непросто – совершенно нечем было дышать, и мелкая пыль противно скрипела на зубах.
Как ни крути, а вечером и ночью было лучше и в плане скрытности передвижения, и в плане удобства. Но при этом в темноте приходилось всё время высовываться из люка – ни черта не было видно.
* * *
Кошкин вёл головной танк на пару с Василием Кривичем. Когда один занимал место за рычагами, другой отдыхал на сиденье справа, рассчитанном на стрелка-радиста. Василий от усталости засыпал сразу, а вот Кошкину не спалось. Одолевали мысли, тревожные и путаные. Хотелось всё проверить самому, прочувствовать всё в сложных условиях, узнать возможности, обнаружить слабинки, чтобы их обязательно устранить перед тем, как танк попадет в реальные боевые условия.
Вот, например, такой вопрос. Да, новый танк имел дизельный двигатель, и он был не такой огнеопасный, как двигатели бензиновые. Да, бензин летуч, легко воспламеняется и горит ярким пламенем. В частности, в самый разгар споров конструктор Николай Кучеренко на заводском дворе использовал не самый научный, но зато очень наглядный пример преимущества дизельного топлива: он брал зажжённый факел и подносил его к ведру с бензином. Понятное дело, ведро мгновенно охватывало пламя. Потом тот же факел он опускал в ведро с дизельным топливом, и пламя гасло, словно в воде. Этот чисто бытовой эксперимент обычно проецировался на эффект от попадания в танк снаряда, способного поджечь топливо. Но с другой стороны, бензиновые двигатели отличались гораздо меньшей шумностью, а дизельный танк не только страшно ревел, но ещё и громко клацал гусеницами. Проблема? Проблема… И всё дело тут заключалось в том, что силовая установка нового танка изначально не предусматривала установки глушителей на выхлопные патрубки. Они выводились на корму танка без всяких звукопоглощающих устройств, потому и шёл такой грохот от 12-цилиндрового двигателя. А какую пыль поднимал новый танк своим лишённым глушителя выхлопом… Страшную пыль. Просто пылищу! А всё потому, что выхлопные трубы были направлены вниз.
Или ещё такая проблема, точнее – конструктивный недостаток, требовавший серьёзной доработки. Это воздушный фильтр двигателя. Фильтр старого типа плохо очищал воздух и препятствовал нормальной работе двигателя, что вело к быстрому износу В-2. Но при этом фильтры были не только малоэффективны, но они ещё занимали много места в моторном отделении. И их приходилось часто чистить, даже если танк не шёл по пыльной дороге.
