— А зачем? — спросила она еле слышно, сама ужасаясь своего жалкого тона. — Зачем все это нужно?
— Я не знаю. Я ничего не знаю, Таня! Ничего. Только то, что я должен это делать. Она обещала, что расскажет все, если я буду работать. И я буду работать. Я буду…
— Это какой-то кошмар наяву… столько смертей… и ради чего?
— Не суди… Я не такой как все.
Они замолчали. В тишине слышались лишь шорохи листьев и игра ветра с брошенным кем-то полиэтиленовым пакетом. А еще крик, душераздирающий крик, безмолвно рвавшийся из горла несчастной секретарши, беззвучный, но все-таки такой очевидный.
— Да уж… — прошептала Татьяна после нескольких минут, и голос ее отражал весь ужас, что сковал это наивное и доброе сердечко. — А я? Почему я ничего такого не вытворяю, где же мои наклонности?
— На тех, у кого сильная воля, я не действую. По крайней мере не сразу… Но таких мало…
Девушка себя к подобным уж точно не относила. Наоборот, вечно корила за слабохарактерность и малодушие.
— Ах да, еще алкоголики! Вот с ними я по-настоящему дружен! — Антон серьезно поглядел на удивленное лицо Татьяны и объяснил: — Алкоголь притупляет сознание, и мое действие соответственно тоже. Не всегда, правда…
— Не понимаю… Антон Владимирович! Зачем вы убиваете? — спросила Таня, будто сама страшившись этого вопроса.
— Потому что это моя работа, — ответил Домов, посмотрев на синее летнее небо, по которому еле заметно двигались толстые и ленивые облака.
Они молчали около пяти минут. И вдруг Таня облокотилась на Антона, положив голову ему на плечо, и тоже посмотрела на безмятежное небо.
— Трудная у вас работа, Антон Владимирович! — грустно сказала она.
— Мне ли не знать… — ответил тот.
ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ С ТОБОЙ, СУДЬБА МОЯ?
Они просидели так около часа. Молчали и смотрели на облака. Облака, медленно плывущие по своему синему морю, словно древние корабли. Корабли вечные, спокойные, вальяжные. Там, далеко в вышине, совсем другие законы, совсем другие правила, совсем другие вопросы. Там, в вышине, должно быть, и рождается то единственно желанное, то прекрасное и удивительное чувство… Умиротворение…
Наконец, так и не разобравшись в своих спутанных чувствах, Таня заговорила.
— А как вы это делаете?
— Что?
— Ну… лишаете людей воли?
— Я этого не делаю, — спокойно ответил Антон. — Это происходит само собой.
— Я не про слабости… а про сегодня, — немного замялась Татьяна. — Как вы это со мной сделали? Вы же говорили, что на людей с сильной волей это не действует?
— Это другое.
Ответил Антон и замолчал. Через две минуты Таня не выдержала.
— Так как?
— Я не могу объяснить…
— Почему?
— Потому что это не руки накачать и не голос тренировать! — раздраженно сказал Антон, но, успокоившись, продолжил: — Это совсем не так… Это трудно объяснить. Нет! Не трудно — невозможно.
— Это что — магия? — поинтересовалась Таня. — Экстрасенсорные способности?
— Не знаю… Это — я.
Таня ничего не поняла, но стало ясно, что от Антона все равно ничего не добиться.
— Уже поздно, — тихо сказала она, поежившись, хотя на улице было тепло.
— Да… идем, — ответил Антон.
— Куда? — удивилась Таня.
— Провожу тебя.
— A-а. Хорошо.
Они медленно шли по направлению к Таниному дому. Миновали небольшую площадь, перешли речку. Встречавшиеся им иногда люди провожали их ничего не значащими пустыми взглядами, как сотню других прохожих. Ведь хоть эта пара и совершенно отличалась от всех, это было незаметно при столь коротком контакте…
Тоша иногда бросал взгляд на хрупкое тельце, идущее рядом с ним. Оно словно съеживалось под простым ситцевым платьем, словно пыталось раствориться само в себе. Грустные глаза девушки беспокойно метались с одного предмета на другой, а тонкие руки с изящными длинными пальцами неосознанно мяли друг друга. Это раздражало Домова, будто было противоестественно и неправильно, ему хотелось прекратить это, но он ничего не предпринимал.
Наконец девушке пришел в голову вопрос, который должен был прийти уже давно.
— Антон Владимирович, откуда вы знаете куда идти?
— Я многое знаю, — ответил Антон и вновь замолчал.
Таня совершенно потеряла надежду на беседу, поэтому просто повиновалась темпу шагов своего «телохранителя». Так, молча, они дошли до самого ее дома.
— До свиданья, — тихо сказала девушка. — Спасибо.
Антон не ответил. Таня подошла к двери и вдруг резко обернулась.
— А Дмитрий? — тихо спросила она и улыбнулась, вспомнив милого мальчишку, который тоже иногда приходил в фирму. Он также числился как консультант и работал по договору подряда. Улыбка мгновенно спала. — Он как вы?
— Дмитрий? — недоуменно спросил Антон. — Какой еще Дмитрий? — У Тоши уже начинала болеть голова от всего этого.
— Вы его не знаете?
— Нет.
— Слава богу! — выдохнула Таня, почему у них не могут быть приходящие консультанты?! — Еще раз спасибо.
Антон кивнул. Он подождал, пока дверь за ней не закроется, и направился к дому. На улицах уже зажглись фонари. В воздухе пахло летом. Опять стрекотали проклятые кузнечики.
Зачем он рассказал ей все это?! Глупость какая-то. Славная девушка… да вот только…
Ах, как приятно все-таки пахнет летом!
Антон с трудом поднял веки. Кошка недовольно глядела на него своими желтыми глазами. Он не должен был сейчас шевелить правой ногой!
— Прости, — извинился Тоша. — Не прав.
Кошка, кажется, извинения не приняла, и еще раз недовольно взглянув на него, поменяла место расположения, отвернувшись от хозяина. Антон разозлился и показательно дернул и второй ногой, отчего вишневый диван заскрипел. Кошка вздрогнула, но тут же сделала вид, что ничего не заметила. Тоша улыбнулся и уставился на трещину в потолке. С балкона долетали противные звуки спешащего утра. Антон повернулся на бок и накрыл голову подушкой. Хотелось еще поспать…
Зазвонил телефон. Антон чертыхнулся, но все же поднял трубку.
— Ты ведь обещал! — прокричал возмущенный голос с другого конца.
— Маша… извини, — «В последнее время только и делаю, что извиняюсь», — пронеслось в голове. — Я задержался на работе.
— А я слышала другое!
