— Не думал, что ты ко мне так сильно привязался! Прости, но к мальчикам я равнодушен.
— Болван!
Дмитрий кинулся на Антона, понимая, что эта атака будет последней. Для него или себя — не зная, и вряд ли об этом волнуясь. В любом случае исход, где оба оставались живы, не существовал ни в какой реальности. В этой тоже.
Увернувшись от одного удара, Тоша получил кинжалом чуть выше тазовой косточки со второго. Совершенно не к месту вспомнился день, когда Машка вернулась из больницы после того, как ей вырезали аппендикс. «Да это вообще не страшно!» — говорила она, гордо указывая на свеженький шрам всем собравшимся во дворе. Антон глядел на ребят с балкона — его фирменный собственноручно разработанный безопасный стиль общения. «Если под наркозом», — уточнил Толик.
— Да, без него не очень, — фыркнул Домов, отталкивая Дмитрия в сторону.
Тот, развернувшись, постарался нанести еще одну рану, но Антон, изловчившись, увернулся и сам воткнул свой нож тому над ключицей.
Дмитрий остановился, удивленный. Он покачнулся, кашлянул, вызвав в шее бульканье, и, выронив кинжал, сам упал на колени, стукнувшись ими о холодную плитку. Тоша тоже осел недалеко от него, рана в животе заставляла его сгибаться, как под грузом.
— Ну вот и все, Домов, — сказал Дмитрий, улыбнувшись. — Ты рад?
— Пока не знаю.
— А я рад. Рад, что после стольких лет снова с тобой поговорил. Пускай и так. Без тебя было скучно, хоть ты и бесил меня, друг.
— Я… не понимаю.
— А ты всегда догонял с трудом, — усмехнулся Дмитрий.
— Это да… — согласился тот.
Они с минуту помолчали, вбирая в себя и проживая всю боль, которой наградили друг друга.
— Ки…Кири… — Дмитрий закашлялся.
— Она мертва.
— Черт! Жива она, идиот! — воскликнул Дмитрий, от сильных эмоций его покачнуло, и он согнулся на одну сторону.
— ЧТО?
— Я ее чувствую, а значит, жива. Но слаба, очень, — Дмитрий достал из кармана штанов какую-то ампулу, но та выпала у него из рук и откатилась. — Черт… Давай, быстрее…
— Что?
— Хватит чтокать. Вколи ей.
Антон послушно потянулся за лекарством. У парня не было и капли сомнения в искренности своего соперника. Он не знал, почему — но просто верил, и все. Не задумываясь. От боли у него закружилась голова, и он, потеряв равновесие и облокотившись на правую руку, не совладал с импульсом и шмякнулся о плитку подбородком, его засаднило, но в общем ощущении порабощающей боли это вряд ли прошло хоть как-либо замеченным. Антон тут же поднялся опять. Ампула слегка размывалась в глазах, но легла на ладонь, холодная и обтекаемая, практически невесомая после металла клинка. Собравшись с силами, Домов встал, низ живота тут же передал в головной мозг пламенный привет, заставивший Тошу зажмуриться. Пересилив жгучее желание этого момента — лечь обратно и умереть, он, ковыляя, добрался до девочки. Воткнув шприц ей в руку — туда, куда попал, не до примерки сейчас, честное слово, — он нащупал тоненькое запястье своими ледяными пальцами, померив пульс, и действительно почувствовал еле заметный, но все же отклик.
— Твою же ж мать, — выдохнул он, почувствовав облегчение, и рухнул рядом с ней на пол. — Живая…
Тоша устало откинул голову на скамейку, как будто иначе она уже просто не держалась, и поглядел на Дмитрия. Тот, похоже, тоже был рад. И, не показалось ли Антону, серые глаза увлажнились.
— Зачем, — спросил Домов, — помогаешь?
— Потому что люблю ее, болван. И тебя люблю… Вы же моя семья…
Антон посмотрел на него совершенно ошарашенно. Это были совсем не те слова, которые он ожидал услышать.
— Слушай… Мне недолго уже осталось. Поэтому, слушай… я скажу. Ты болван, конечно, но понять должен.
— Постараюсь, — скривился Тоша.
Дмитрий улыбнулся окровавленной и безумной, но какой-то поистине теплой улыбкой.
МАЛЬЧИК С ЦЕЛЫМ МИРОМ В ГЛАЗАХ
За окном стоял прекрасный день пробуждающейся весны. Солнце встало рано и осветило все вокруг в розовый и пламенный оттенок. В воздухе чувствовалось приближение будущего тепла, наполовину стаявшие сугробы продолжали терять часть себя с каждым часом. В приходе было тихо. Обычно шумные, а теперь опустевшие холлы и коридоры были светлы и тщательно убраны, впрочем, как и всегда. Большие высокие резные окна оставляли на светлых стенах красивую полутень. Недавно политые растения дышали свежестью и жизнью.
В небольшую комнату, набитую толстыми фолиантами в темных кожаных обложках, вбежал паренек лет четырнадцати, неся в руках талый комок снега. Он подбежал к стоявшему у шкафа мужчине, что как раз наводил порядок в этой весьма приличной по размерам библиотеке, и протянул свое сокровище, демонстрируя белоснежные льдинки, соединенные воедино.
— Молодец, — отозвался мужчина не глядя. — Отгадал. Можешь идти.
Лицо мальчика озарилось счастьем. Он запрыгал, довольный, что сумел разгадать загадку и тем, что на сегодня свободен. Тут его взор остановился на еще одном подростке, сидевшем в углу, который, насупившись, смотрел и на него и на учителя, не отрывая пристального взгляда.
— Ты не отгадал? — спросил пацан, кинув снежок в своего друга, но с расчетом, чтобы не попасть в него самого, а только рядом.
— Я и не собирался, — буркнул тот, отряхивая попавшие на него льдинки. — Какая глупая игра…
— Ты так говоришь, потому что не смог! — возразил паренек, улыбаясь.
— Ерунда, — огрызнулся собеседник.
— Ха-ха-ха! — засмеялся мальчик, начав кружиться. — Не смог! Не смог! Не смог!
Его друг из угла демонстративно отвернулся. Мужчина осуждающе поглядел на обоих, погрозил им пальцем и вышел.
Паренек подошел к обиженному товарищу.
— Если хочешь, я помогу, — сказал он, улыбаясь. — Что он тебе загадал?
— Ничего! — отмахнулся тот.
— Да ладно тебе, расскажи.
— Он разозлится.
— Он не узнает.
— Он всегда знает.
— Ну и пусть! — мальчик сел рядом с другим. — Давай, говори…
Тот опустил взгляд и вздохнул.
— Ты когда-нибудь замечал? — спросил он тихо. — Иногда, во время молитвы, свет ярко освещает лицо скульптуры в той комнате, так ярко, что невольно захочется зажмуриться. Это происходит лишь когда ты забываешься в своих мечтах, и в его глазах отражается закатное солнце. В этот момент время как будто останавливается. И тепло разливается по всему телу. А когда ты очнешься, свет пропадает. Возможно, он исчезает вовсе или падает просто так… на дерево, или на стену, а возможно, он находит новое лицо и ярким пятном отражается на нем. Но только нет моментов прекрасней, чем когда лицо его, освещенное неземным светом, излучает всю благодать мира.
