— Долго я тебя искал, — сказал тот.
— И как же удалось?
— Не ты один на это способен.
Парень еще раз оглядел окровавленное место битвы и вновь остановился на Домове, чей вид сам собой представлял откровенный вызов.
— Не думал, что выйдет, — признался он честно. — А то не стал бы ждать или хотя бы из поля зрения тебя не выпустил.
— Сюрприз. Ты счастлив? — пошутил Антон.
— Безмерно.
Дмитрий глубоко вздохнул.
— Ты идиот, Домов, — сказал он сожалеющим тоном. — Совершеннейший.
— Можно поинтересоваться, на каком основании сделано это утверждение?
— На основании наблюдения.
— А, ясно, — кивнул Антон, словно эта версия для него звучала вполне правдоподобно и приемлемо. — Ты поэтому меня ненавидишь?
— А ты по какой причине?
— Не знаю, ненавижу и все.
— Значит, ничего не поделаешь.
— Значит, ничего, — согласился Тоша.
Одновременно кинувшись друг к другу, их тела сплелись в смертельном быстром танце. Взмах, удар, уклонение, блеск металла, привкус крови. Боль, как отголосок близости. Движение, жажда, безумие, радость… Все переплелось, смешалось, чувства, опасения, желания… Большой котел бурлящего бульона сражения с запахом ярости, приправленный пряной местью. Они не замечали ничего вокруг и позабыли обо всем, охваченные тем, что с ними происходило, жившие только одним этим боем, несшим как муки, так и наслаждение.
В какой-то момент от обоюдного импульса их откинуло в разные стороны.
— Ты полный придурок, Домов! — тяжело дыша, выкрикнул Дмитрий. — Ты и не представляешь, что наделал!
— Что же? Убил твоего мессию?
Они снова схлестнулись, но вскоре вновь оказались порознь, причем на довольно приличном расстоянии.
— Майкл, возможно, и не был святым, но он делал верное дело…
— Верное? Строил светлый мир по своему убеждению?
— Ты не понимаешь!
— Я действительно не понимаю. Его кровавая империя убийц — верное дело?
Тоша уклонился от летящего в него ножа.
— Ты служил безумцу!
— Но, — на сей раз Дмитрию пришлось уворачиваться, — это ты сделал его таким!
— Кто бы ни сделал. Это не оправдание для всего остального!
— Слепец!
В быстром прыжке ищейка пронесся мимо Тоши, задев кинжалом его кожу на руке. Антон не остался в долгу и пырнул своего врага под ребра. Тот постарался увернуться, но заточенное лезвие все же достаточно глубоко вошло в упругую молодую плоть. Он отскочил, но через мгновение кинулся на соперника вновь. Домов не зевал и успел поставить блок, но следующей атакой Дмитрий отхватил у того чуть ли не пол левого уха. После чего они оба отстранились, будто, следуя правилам честного боя, давали друг другу отдышаться.
Белая рубашка Дмитрия окрасилась в красный. Он держал левой рукой свою рану, сжав ткань в кулак. Его волосы растрепались. Не осталось и следа строгого педантичного образа. По Тошиной шее потоком стекали кровавые струйки, заливаясь за воротник, рисуя на майке странный узор боли. Длинные черные пряди, смоченные липкой влагой, кое-где свалялись и пристали к коже.
— Ты веришь в то, что он посланник божий? — просил Антон.
— Нет.
— Что он свят?
— Нет.
Домов удивленно приподнял бровь.
— Когда-то верил, — объяснил Дмитрий. — Так же, как и ты. И так же, как и ты, сумел очиститься от его влияния.
— Как?
— Не знаю. Просто со временем. Может, это у всех проходит.
— А как же Иванка?
— Она верила. Но это другое, она и сама желала этого.
Дмитрий выпрямился, превозмогая боль открытой раны в своем животе, демонстрируя превосходную осанку и изящность гибкого тела.
— Знаешь, — сказал он, немного прокряхтев. — После встречи с ним это чувство, его безгрешности, оно накатывает вновь, но потом опять отступает, ведь он давно уже не применял на мне свою силу специально, считая, что этого не нужно.
— А ты делал вид, что по-прежнему под его чарами…
— Да.
— На фига?
— Тебе не понять!
Дмитрий снова кинулся на Антона. Тот парировал его атаку.
— Ну так объясни!
Следующую минуту мужчины потратили на банальный мордобой. И вновь отпрыгнув друг от друга, чтобы отдышаться, заговорили.
— Слушай… Ты считаешь его злодеем, но это не так… — речь Дмитрия была прерывиста — и усталость и раны уже говорили о себе. — Поверь мне! С самого начала он просто хотел порядка! Он был воспитан в религии, и верил в Бога. Он считал, что его наделили силой, дабы обращать в веру заблудших. Но потом он узнал и темную сторону в себе. Сторону, что есть в каждом из нас. Он ушел в монастырь и потратил долгие годы на то, чтобы изгнать демона, что появлялся в нем иногда, и когда решил, что у него получилось, вернулся в мир. А потом он встретил себе подобных. Братьев, тех самых, что ты видел.
— Пи, Эн, Би?
— Да. Они рассказали ему о том, кем мы на самом деле являемся. После этого Майкл понял, в чем же действительно его предназначение.
— И в чем же?
— Сохранить жизнь!
— Что? Что за чушь?!
— Это не чушь. Я работал на него столько лет! Не смей называть мое дело чушью! — сорвался Дмитрий.
— Если твое дело чушь, я буду называть его так, вне зависимости, сколько лет ты на это потратил!
Они снова схлестнулись. Казалось, что им обоим уже было все равно, за что драться, лишь бы драться, лишь бы продолжать. Безумие. Безумие вело их. Ослепляло. Дурманило. Порабощало.
Домов сплюнул кровавое месиво, воистину давно он не испытывал подобного. Не зря все это время он искал его.
Дмитрий в это время постарался успокоиться. Он понял, что возникающие все чаще вспышки гнева, которые он никак не мог хотя бы ослабить, не что иное, как Тошино воздействие. А подобное вряд ли могло пойти ему на пользу, человеку, что всегда отличался трезвостью ума и способностью без труда отделять лишние эмоции от дела.
— Ты считаешь себя правым и сильным, мальчишка, — сказал Дмитрий, воспользовавшись очередным перерывом. — Но ты глуп, и покончить с тобой я бы давно уже мог.
Он достал из-за пазухи свой кинжал, которым грозился еще в ту самую их встречу в институте.
— Но мне хотелось немного насладиться, — он улыбнулся. Причем довольно мило. — Теперь хватит. И пусть я не удовлетворен, но ты на меня сильно действуешь. Сложно контролировать эмоции, когда ты рядом.
