Криптоиндуктивист: И как следствие этих опровержений и выживания, которые имели место в прошлом, считается доказанным практическое применение этой теории для предсказания будущего.
Дэвид: Полагаю, что так, хотя, мне кажется, неверно говорить «как следствие», когда мы не говорим о логической дедукции.
Криптоиндуктивист: Так в этом-то и вопрос: какого рода это следствие? Я попытаюсь поймать вас на слове. Вы признаёте, что теорию обосновывали как с помощью рассуждения, так и с помощью результатов экспериментов. Если бы результаты экспериментов были другими, рассуждение доказало бы другую теорию. Таким образом, принимаете ли вы, что в этом смысле (да, через рассуждение, но я не хочу всё время повторять это условие) результаты прошлых экспериментов обосновали предсказание?
Дэвид: Да.
Криптоиндуктивист: Что же в точности было в тех действительных прошлых результатах, обосновавших предсказание, в противоположность другим возможным прошлым результатам, которые точно так же могли доказать противоположное предсказание?
Дэвид: Действительные результаты опровергли все конкурирующие теории и подтвердили ту теорию, которая преобладает сейчас.
Криптоиндуктивист: Хорошо. Теперь слушайте внимательно, потому что вы только что сказали нечто, ложность чего не только доказуема, но что вы сами считали ложным несколько мгновений тому назад. Вы говорите, что результаты экспериментов «опровергли все конкурирующие теории». Но вы отлично знаете, что никакой набор результатов экспериментов не может опровергнуть всех возможных конкурентов и оставить одну общую теорию. Вы сами сказали, что любой набор прошлых результатов (я цитирую) «согласуется с бесконечным множеством теорий, включая теории, предсказывающие каждый логически возможный результат моего прыжка вниз». Отсюда неумолимо следует, что предпочитаемое вами предсказание не было обосновано результатами экспериментов, потому что у вашей теории бесконечно много ещё не опровергнутых конкурентов, которые дают противоположные предсказания.
Дэвид: Я рад, что по вашей просьбе я внимательно слушал, поскольку сейчас я понимаю, что, по крайней мере частично, наши разногласия вызваны недоразумением относительно терминологии. Когда Поппер говорит о «теориях-конкурентах» данной теории, он подразумевает не набор всех логически возможных конкурентов: он имеет в виду только фактических конкурентов, предложенных во время рациональной полемики. (Сюда входят и теории, «предложенные» и обдуманные про себя одним человеком во время «полемики», проходящей в его разуме.)
Криптоиндуктивист: Понятно. Ладно, я принимаю вашу терминологию. Но в этой связи (не думаю, что это имеет значение для наших настоящих целей, мне просто любопытно) разве не странное утверждение вы приписываете Попперу о том, что надёжность теории зависит от случайности, от того, какие другие теории — ложные — люди предложили в прошлом, а не только от содержания рассматриваемой теории и экспериментальных данных?
Дэвид: Не совсем так. Даже вы, индуктивисты, говорите о…
Криптоиндуктивист: Я не индуктивист!
Дэвид: Нет, индуктивист.
Криптоиндуктивист: Кхм! Я повторяю, что приму вашу терминологию, если вы настаиваете. Но вы можете точно так же назвать меня дикобразом. Называть «индуктивистом» человека, который всего лишь полагает, что необоснованность индуктивного рассуждения ставит перед нами нерешённую философскую проблему, — настоящее извращение.
Дэвид: Я так не считаю. Я думаю, что ваш тезис — это как раз то, что определяет и всегда определяло индуктивиста. Но я вижу, что по крайней мере одного Поппер достиг: слово «индуктивист» стало оскорбительным! В любом случае, я объяснял, почему не так уж странно, что надёжность теории зависит от того, какие ложные теории были предложены в прошлом. Даже индуктивисты говорят о надёжности или ненадёжности теории при наличии определённых «данных». Ну а попперовцы могли говорить о наилучшей теории, доступной для использования на практике, при наличии определённой проблемной ситуации. А самые важные черты проблемной ситуации — это: какие теории и объяснения конкурируют; какие аргументы выдвинуты; какие теории опровергнуты. «Подтверждение» — это не просто принятие победившей теории. Оно требует экспериментального опровержения конкурирующих теорий. Подтверждающие примеры сами по себе не имеют никакого значения.
Криптоиндуктивист: Очень интересно. Теперь я понимаю роль, которую играют опровергнутые конкуренты теории при обосновании её предсказаний. В рамках индуктивизма первостепенная важность принадлежала наблюдению. Человек представлял массу прошлых наблюдений, из которых предполагалось путём индуктивного рассуждения вывести теорию, и эти же наблюдения поставляли данные, которые каким-то образом обосновывали теорию. В картине научного прогресса по Попперу первостепенная важность принадлежит не наблюдениям, а проблемам, полемике, теориям и критике. Эксперименты придумывают и проводят только для разрешения споров. Следовательно, только те экспериментальные результаты, которые фактически опровергают теорию — и не просто любую теорию, а теорию, которая должна быть истинным претендентом на победу в рациональной полемике, — составляют «подтверждение». И только эти эксперименты становятся свидетельством надёжности победившей теории.
Дэвид: Правильно. Но даже тогда «надёжность», которую обеспечивает подтверждение, не абсолютна, а лишь относительна по сравнению с конкурирующими теориями. То есть мы ожидаем, что, полагаясь на подтверждённые теории, мы отберём лучшие из предложенных. Это достаточная основа для действия. Нам не нужна (да и нельзя корректным образом её получить) уверенность в том, насколько хорошим будет предложенный порядок действий. Более того, мы всегда можем ошибаться, ну и что? Мы не можем использовать теории, которые ещё не выдвинуты, и не можем исправить те ошибки, которые ещё не видим.
Криптоиндуктивист: Вполне согласен. Я рад, что узнал кое-что о научной методологии. Но теперь (надеюсь, вы не сочтёте меня невежливым) я должен ещё раз обратить ваше внимание на вопрос, который я всё время задаю. Допустим, что некая теория прошла весь этот процесс. Когда-то у неё были конкуренты. Затем провели эксперименты и опровергли всех её конкурентов. Но её не опровергли. Таким образом, она подтвердилась. Что же такого в том, что она подтверждена, что обосновывает нашу готовность полагаться на неё в будущем?
Дэвид: Поскольку всех её конкурентов опровергли, они уже не являются рационально состоятельными. Подтверждённая теория — это единственная рационально состоятельная теория.
Криптоиндуктивист: Но ведь это просто переключает внимание с будущей значимости прошлого подтверждения на будущую значимость прошлого опровержения. Остаётся та же самая проблема. Почему конкретно экспериментально опровергнутая теория «не является рационально состоятельной»? Неужели всего лишь одно ложное следствие означает, что вся теория не может быть истинной?
Дэвид: Да.
Криптоиндуктивист: Но ясно же, что эта критика нерелевантна в отношении применимости данной теории в будущем. Вероятно, опровергнутая теория не может быть универсально истинной — в частности, она не могла быть истинной в прошлом, когда её проверяли. Но она всё же могла иметь много истинных следствий и, в частности, она может стать универсально истинной в будущем.
