– Еще раз.
На этот раз даже гнев и жалость утратили силу.
– Еще раз.
Теперь в душе уже только жалость.
– Еще раз.
Жалость остыла в печаль, с оттенком обреченности.
– Еще раз.
Теперь было видно, что и печаль, и огорчение одинаково бессмысленны. Ничего уже не воротишь.
– Еще раз.
Найл покачал головой.
– Больше ни к чему.
Он чувствовал себя на удивление спокойно и умиротворенно; было еще и странное ощущение, будто он за эти секунды значительно прибавил в возрасте.
– Как это получилось у машины? – спросил он.
– Машина здесь ни при чем. Все это сделал твой собственный ум. Любую отрицательную эмоцию можно стереть, дав ей выход.
Найл, к удивлению, поймал себя на том, что зевает. Потрясение уступило место приятной расслабленности. Но в мозгу чувствовалась усталость, какая обычно возникает, если переусердствовать с медальоном. Найл на секунду закрыл глаза, соблазняясь желанием соснуть, но тут вспомнил, зачем сюда пришел, и стряхнул с себя сонливость.
– Ты говорил, я могу узнать об убийцах Скорбо.
– Ты желаешь попробовать непременно сейчас?
– Да, если можно.
– Можно, но я бы все-таки не советовал. Тебе нужно получше освоиться с интерналайзером. Я бы предложил, по крайней мере, другой день.
Найл покачал головой.
– Нет времени. Один из них, судя по всему, все еще находится в городе и к утру может уйти.
– Ну что ж, твоя воля. Ты отдаешь себе отчет об опасностях?
– Опасностях? – переспросил Найл с темным предчувствием.
– Из них ты уже столкнулся с худшей. Отрицательные эмоции.
– Худшей? – Найл не мог сдержать в голосе нотку облегчения.
– Не следует недооценивать отрицательные эмоции, – сказал старец неодобрительно.
– Разумеется, если ты не возражаешь…
– Я не могу ни возражать, ни одобрять.
Найл в очередной раз спохватился, что перед ним не человек, а компьютер.
– Тогда объясни, что надо делать.
– Прежде всего сосредоточься на этом человеке. Попытайся отчетливо его представить. Лучше, если будешь держать при этом в руке кулон. Затем, когда почувствуешь, что готов, нажми кнопку «два», вводящую в состояние альфа, а затем «девять», она усиливает краткосрочную память нескольких прошедших часов. Тогда сможешь начать прием информации. Если это не удастся, попробуй углубить состояние альфа.
Найл вынул кулон из кармана и подержал его, вытянув на правой ладони. Но что толку: в конце концов, не будет же он вот так же держать его во время приема. Поэтому цепочку Найл повесил на шею, и кулон лег на грудь. Затем коснулся второй кнопки. Дремотность возвратилась, в целом ощущение было такое, будто запрокидываешься на спину. Он закрыл глаза и вызвал в памяти лицо мертвого: большие глаза, нос-клюв, покатый подбородок. Секунду изображение было ясным, затем подернулось рябью. Он и тогда-то не очень четко его запомнил, а теперь и эта память потускнела, затертая другими образами. Чем усерднее старался Найл восстановить все детали, тем менее отчетливыми они становились. Он открыл глаза и тронул девятую кнопку. Результат получился ошеломляющий. Он опять стоял в захламленном коридоре, вдыхая специфический запах отсыревшей штукатурки и пыли, и смотрел в те странные темные глаза. Найл напрягся, зная, что сейчас должно произойти. Действительно, ощущение как от жесткого удара в лицо. Тем не менее поскольку Найл все это наблюдал со стороны, то продолжал пристально вглядываться в лицо ударившего и увидел, что его сознанием владеют неуверенность и волнение. Найл даже ощутил невольное сочувствие: незнакомец был один-одинешенек во враждебном городе, окруженный недругами. Безопасность его зависела от того, чтобы не быть узнанным, а теперь его опознали. Он перестал быть охотником и стал добычей…
Из-за плеча человека было видно, как через дыру в потолке бесшумно спускается паук-клейковик. Человек заслышал, как лапы паука коснулись пола, и стал разворачиваться в его сторону. Но не успел этого сделать, как недвижно застыл под хваткой паучьей воли. Через считаные минуты он был пригвожден к полу передними лапами, и в лицо ему прыснула тонкая струйка клея. В этот же момент перед глазами у Найла прояснилось. Понятно, это как раз когда над ним склонился Симеон и стал помогать подняться.
Найл знал, что сейчас произойдет, и от этой мысли стало тошно. Он как раз нажимал уже на «стоп», когда человек вскочил на ноги и нырнул за ножом, что был припрятан за пазухой; миг – и видение исчезло, будто кто щелкнул выключателем.
– Ты выяснил то, что тебе нужно? – спросил старец.
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Он собирался совершить самоубийство, а мне не хотелось на это смотреть.
– Ясно.
От ровного, бесстрастного голоса стало за себя стыдно.
– Я попробую еще раз.
– Одну минуту – (Палец Найла задержался над кнопкой.) – Делая это, ты всякий раз тратишь ментальную энергию. Чем сильнее утомление, тем меньше у тебя шансов что-либо обнаружить, утомленный ум теряет наблюдательность.
Что правда, то правда, Найл чувствовал в голове унылую, пустотную тяжесть.
– Я попробую всего лишь раз.
– Прекрасно. И вот что еще. Чем дольше ты держишь вторую кнопку, тем глубже состояние альфа. Оно усиливает твою чувствительность, но и делает тебя при этом более уязвимым. Я думаю, имеет смысл на всякий случай не снимать пальца с кнопки «стоп».
– Спасибо, я так и сделаю.
Найл закрыл глаза и отрешился от мыслей, намеренно углубляя расслабление. Затем нажал на «старт» и тронул вторую кнопку. Реальный мир поколебался; дремотная, ласкающая зыбкость напоминала погружение в мягкую, шелковистую воду. Найл сознавал призрачное скольжение меж сном и бодрствованием, где приослабить внимание – значит неминуемо провалиться в сон. Где-то на границе сознания грузно прогромыхал здоровенный воз с тесовыми оглоблями и женский голос внятно произнес: «В мире блох все слоны выродки». Усилием воли Найл выгреб назад, в более светлую полосу, и утопил девятую кнопку, палец на которой уже лежал. И тут же снова очутился в коридоре, по которому впереди бежал этот, одетый под раба. Когда он схватил бегущего за плечо, тот споткнулся и шарахнулся телом о стену. Как всякое сновидение, картина была чуть контрастной, а действие разворачивалось так четко, будто происходило в замедленном темпе. Незнакомец обернулся, и, заглянув в распахнутые глаза, Найл ощутил весь его страх и отчаяние, такие беспросветные, что стало жаль беднягу. Тут мгновенно ударило и стало трудно дышать. Но на этот раз Найл «видел» приближение удара: сконцентрированная в луч агрессивная воля, специально нацеленная в центр нервной системы. Затем его ум слился с сущностью убийцы, словно они вдвоем представляли собой одно и то же. Вся подноготная незнакомца на несколько секунд раскрылась, можно было беспрепятственно ее изучать. Увиденное потрясло и оттолкнуло Найла. Ему опять стало тошно, как от гнилостного запаха, и стало ясно, что это все из-за некоей безжалостности и неуемной жестокости, составляющей сущность незнакомца. Взору открылось ошеломляющее хитросплетение, даром что основные черты различались достаточно ясно – все равно что смотреть на Землю из космоса. Требовалось время, чтобы изучить и разобраться во всем этом.
