– У нас есть определенные вопросы, которые Собрание хотело бы довести до сведения префекта, – с тем, чтобы он их от нашего имени задал карвасиду. Прежде всего ему следует знать, что каждый житель Страны Призраков однозначно поддерживает идею о заключении мира с Коршем. Или кто-нибудь из присутствующих с этим не согласен? – (Тишина в ответ.) – Поскольку префект ввиду своего отсутствия не принимает наше послание, то почему бы нам не доставить его самим? Вы со мной, сограждане?
Любая аудитория разразилась бы сейчас громом аплодисментов, однако здешняя публика была вымуштрована в духе сдержанности. Тем не менее готовность, с какой все повскакали с мест, сама по себе была ответом.
Васкон встретился взглядом со своей пассией. Такой он не видел ее никогда. «Ты понимаешь, что творишь?» — вопрошали его растерянные, ошеломленные глаза.
Она же ничтоже сумняшеся отвечала:
«Теперь уже без разницы: обратного пути нет».
Знал Найл и то, о чем думает сейчас Васкон: марш на дворец – бессмысленная и опаснейшая затея. Все карты на руках у карвасида, а у них – ноль без палочки.
Тем не менее права Селена – настало время решительных действий. Пора показать Магу, что подданные с ним не согласны. В конце концов, всех не высечешь и не разошлешь по рудникам. Восстание вспыхнуло по велению если не разума и сердца, то хотя бы инстинкта.
Когда женщина сходила с платформы, зал расступился, пропуская ее и руководство Собрания к дверям. Следом за ними людская лавина по лестнице хлынула на улицу.
Зрелище магнитило. В отличие от пауков, коллективного сознания у горожан не было; их телепатические способности ограничивались прямым контактом. Тем не менее, когда народ из ратуши перетек на рыночную площадь, весть о происшедшем достигла толпы, которая, увеличиваясь на глазах, негласно избрала своими предводителями Селену и не очень-то довольного этим Васкона. Людей набралось уже с полтысячи, половина из них – женщины. Из мужчин многие были в военных мундирах, хотя и не при оружии.
На той стороне моста дорога к дворцу была заблокирована солдатами со «жнецами». Дальше, на холме с калиндой, растянулась в цепь еще сотня гвардейцев.
Селена, не колеблясь, повела люд через мост. Было видно, что солдаты при виде надвигающейся толпы нервно переглядываются.
Примерно у середины моста Найл обратил внимание на дерево. Воздух вокруг калинды мерцал живыми переливами света, идущего волнами, как от солнца, что пронизывает своими лучами слои утреннего тумана. Ветви дерева окутывал мирный зеленоватый огонь. По непонятной причине вид этот наполнял странным чувством жизненности и счастья.
Перед строем солдат стоял начальник гвардии Джелко, бесстрастно взирая на толпу. «Жнец» у него висел стволом к земле. По бокам стояли те двое трехметровых верзил, распоряжавшихся транспортом на приеме у Мага. От солдат Джелко отличался ростом, квадратными плечами и командирской позой. Так как по его лицу мыслей прочитать было нельзя, Найл нашел нехитрый способ: подойдя сзади, внедриться к нему в тело.
«Букет» мужской энергии интенсивностью попросту ошеломлял – отчасти оттого, что гвардеец сейчас был особо сконцентрирован на нешуточной дилемме. Толпа, даром что мирная, тянулась аж с того берега и, хотя не была вооружена, источала спокойную решимость, не менее устрашающую, чем открытое неповиновение. Знание нрава пауков в чем-то подготовило Найла, но он все равно в очередной раз подивился самой степени того, насколько толпа похожа на единый живой организм.
Приятно удивляло то, что к протестующим Джелко не чувствует враждебности (может, оттого, что они с Селеной были любовниками). Видя, как женщина приближается во главе колонны, начальник гвардии лишний раз отметил, насколько все же она привлекательна – сейчас так и вовсе. А что, и вправду: красиво очерченный рот, распахнутые яркие глаза, пышные светлые волосы – не мэрша, а прямо-таки романтическая героиня.
В десятке шагов от Джелко она остановилась, а вместе с ней, словно по приказу, встала и толпа.
– Что происходит? – жестко спросил начальник гвардии.
– Гражданское собрание желает видеть карвасида, – ответила Селена.
– Вы согласовывали это с префектом?
– Нет. Мы думаем, что он во дворце.
– Его здесь нет, – качнул головой начальник гвардии. – Вот уже несколько часов как убыл.
Женщина пытливо посмотрела ему в глаза.
– В таком случае не могли бы вы послание ему передать?
– Какое именно?
– Собрание, с полного одобрения наших сограждан, желает ходатайствовать о том, чтобы идее мирного договора был дан активный ход.
– И что надо не мешкая направить посланника в Корш, – добавил мэр.
Внешне не выказав нерешительности, Джелко тем не менее растерялся. Надо бы приказать толпе разойтись, но в его ли это компетенции? Ведь делегацию возглавляет сам мэр. А тут еще и Найл усугубил растерянность, подсказав, что начальник гвардии лишь выполняет приказ. Хотя решающий аргумент неожиданно выложила Селена:
– Гражданское собрание берет на себя всю ответственность.
– Ладно, – снизошел Джелко. – Послание я передам.
Он обернулся к одному из рыжих верзил.
– Капитан Заддин, оставляю вас старшим. Если кто-нибудь двинется дальше этой черты, охране открывать огонь.
Утвердив таким образом свою начальственность, он повернулся и зашагал вверх по холму.
Найл, все еще взиравший на мир его глазами, счел такую реакцию крайне неожиданной. Джелко отдавал себе отчет, что своим действием фактически нарушает субординацию, что, в свою очередь, попахивает экзекуцией и разжалованием. Ему бы скомандовать, чтобы толпа разошлась, а члены Собрания сами отправились на поиски Тифона.
Почему же он так поступил? Видимо, потому, что он, как и все в этой стране, втайне чаял дождаться если не падения карвасида, то хотя бы ослабления его власти.
Тем не менее еще сутки назад такая крамола и в голову не могла ему прийти.
И к этому причастен Найл. Сам факт, что он сказал Магу «нет», заставил жителей Страны Призраков осознать то, о чем они прежде и думать не смели: что жизнь без этого тирана, которого они наивно считали своим благодетелем, станет легче. Люди в самом деле хотели перемен.
В некотором смысле это было не вполне справедливо. Пусть Маг спесив и эгоистичен, но он и в самом деле пекся о подданных. Ведь это же непростая задача – обеспечить им занятость, да еще и досуг. В сравнении с рабами паучьего города здешний люд, считай, как сыр в масле катается. И не такой уж он жестокий – просто зарвавшийся себялюб, которому снесло крышу. Это власть сделала из него монстра. Кто знает, может, при сходных обстоятельствах Найл и сам уподобился бы Магу.
Джелко поравнялся с калиндой – дерево как дерево, если смотреть его глазами. Но стоило Найлу разобщиться с телом гвардейца, как калинда вновь подернулась зеленоватым огнем, который виделся ему с моста. И опять Найла охватило ощущение живительного счастья.
