Девушка соблазнительно улыбнулась, поглядев с откровенным интересом на Найла. От нее исходила такая же притягательность, что и от Каты, когда та якобы случайно прильнула грудью. Надо сказать, здешние женщины и впрямь лучились некой эротичной энергией.
«Сцена при лунном свете», – прочел Герек надпись на ширме.
По его жесту Найл уселся перед ящиком и приник к прорези. Глазам открылась картина: вдоль речки или канала в обрамлении деревьев и аккуратных домиков стелется мощеная дорога. В небе светит месяц, волшебно озаряя воду. По дороге идет девушка в декольтированном платье, а навстречу ей – статный, пригожий юноша.
Эта замечательная по достоверности картина словно призывала вглядеться вглубь себя. Найл так и поступил, и вдруг изображение сделалось трехмерным: он смотрел на всамделишную дорогу, а деревья легонько трепетали на прохладном ночном ветерке. Еще секунда, и он уже сам стоял на той дороге, чувствуя на лице ветер, а сверху проплывали облака. Здесь все было взаправду: и журчание воды в канале, куда задумчиво гляделся месяц, и падающий с дерева лист. Из садовой калитки появилась кошка. Юноша прошел мимо девушки, не обернувшись.
Любопытно было ощущать себя разом в двух местах: и перед машиной, и на залитой лунным светом дороге. От этого возникло отрадное чувство, что все под контролем.
– Если хочешь начать заново, нажми оранжевую кнопку, – послышался рядом голос Герека.
Найл машинально послушался. Картина тут же восстановилась. Юноша с девушкой вновь находились в десяти шагах друг от друга; точно так же шумели на ветру деревья и кошка крадучись выходила из калитки. Интересно, зачем Герек посоветовал запустить изображение по новой. Привлекательные черты и соблазнительные формы девушки вызывали смешливое сожаление: эх ты, глупец, взял бы и поцеловал такую красавицу.
В тот момент юноша как раз поравнялся с девушкой. Неожиданно он сделал шаг в сторону и обвил ее талию. Девушка потянулась навстречу, и их губы слились в упоительном поцелуе.
Вот это да! Неужели изменение вызвала его собственная шальная мысль? Просто невероятно. Найл нажал кнопку еще раз и, когда персонажи сблизились, сменил сценарий: теперь юношу привлекла к себе девушка, встав у него на пути и обняв за шею. Оба, тесно прильнув, стояли под лунным светом. Найл почувствовал себя эдаким вуайеристом.
– Ай да ящик! – сказал он смешливо, на что Герек польщенно улыбнулся. – Но как моим мыслям удается влиять на происходящее?
– Сам не знаю. Это одно из ранних изобретений карвасида.
Найл освободил сиденье и поманил к себе капитана. Тот, секунду поколебавшись, все-таки пристроился у машины и вгляделся. Через какое-то время он напряженно застыл – судя по всему, ощутив себя на той дороге.
Вскоре капитан сам перезапустил машину. На этот раз задние глаза у него сомкнулись – очевидно, для большей концентрации. A-а, теперь все ясно: дело в кошке. Восьмилапый заприметил ее как потенциальную добычу. Эта мысль вызвала у Найла улыбку.
– Получается, я вообще мог творить все, что вздумается? – спросил он. – Уронить с неба луну, заставить деревья шагать по дороге?
– Ну да. Он откликается на импульсы воображения.
Что-то в голосе Герека давало понять, что эти расспросы вызывают у него скуку. Наверняка он в эти «машины реальности» насмотрелся досыта.
Перейдя в соседнюю кабину, Найл понял, почему никто, после первоначального удивления, не обратил особого внимания на паука. «Корш» – значилось там на ширме. Машина весьма точно изображала главный проспект столицы пауков (участок к югу от площади). Повсюду были натянуты тенета, а под ними, на людных тротуарах, беспорядочно сновали рабы и расхаживали надсмотрщицы. На обочине Найл разглядел и себя; сходство было удивительным. Неподалеку от него сверху на раба бросался паук и, схватив несчастную жертву, уволакивал куда-то на верхотуру.
– Информация у вас малость устарела, – сказал Гереку Найл. – Паукам теперь запрещено поедать людей.
Герек в замешательстве промолчал.
Вглядевшись глубже в панорамную сцену набережной, Найл обратил внимание еще на одну явную неточность. Надсмотрщицы изображались нарочито грубо, без всякой присущей им женственности, – эдакие надменные, безмозглые (хотя и броские) куклы, которые только и высматривают, кого бы из рабов ударить или, сбив с ног, пройтись по нему из одной лишь жестокой прихоти.
Дело, похоже, вот в чем. Жителям Страны Призраков в целом позволялось знакомиться с жизнью города пауков, но подавался он так, что ничего, кроме презрительной жалости к своим обитателям, не вызывал. Какие-то перенаселенные, варварские, опасные для жизни каменные джунгли.
Они неспешно прогуливались вдоль ряда кабин, и Найл, то и дело останавливаясь, вникал в названия. Очень популярной здесь была военная тематика, и по крайней мере два десятка машин изображали великие исторические баталии, среди которых были Саламинское сражение и битва при Акциуме, гладиаторские бои и рыцарские ристалища, Полтава и Ватерлоо плюс многое другое, чего Найл и не знал. При этом из кабинок попеременно доносился то звон мечей и топот копыт, то орудийно-пулеметная пальба, то рев ракетных залпов. Из кабинки Аустерлицкого сражения летел боевитый посвист флейт, из отсека колониальных войн Британии – бой барабанов и треск мушкетов. В эти машины пялились, судя по синим и красным мундирам, военные. По напряженному, сосредоточенному их безмолвию было ясно: они сейчас всей душой и телом на поле брани.
Некоторые из машин отличались вдвое большим размером и были оборудованы двумя сиденьями. Они были заняты все без исключения. Герек объяснил, что эти устройства позволяют сообща утолять жажду приключений. Пара состояла преимущественно из мужчины и женщины, зачастую меж собой не знакомых.
От одного лишь числа и разнообразия машин грез голова шла кругом; здесь можно было буквально затеряться. Ясным становилось и то, что эти штуковины дают жителям Страны Призраков выплескивать любые эмоции или воплощать потаенные желания. Смотришь в круглое окошечко, и тебе открывается все: реки, леса, моря, горы; незнакомые города, причудливые пейзажи, мистические существа; любовные похождения, героические баталии и даже космические путешествия.
Другие машины вызывали к жизни шизоидные сюрреалистичные фантазии. Найла особо позабавила громадная бабища – голая и как бы из кирпичей, – пожиравшая дома, словно пирожные. А капитана отчего-то зачаровал сумбурный фантасмагорический пейзаж с непонятного вида тварями, постоянно превращающимися из растений в гадов, из рептилий в птиц и теплокровных, насекомых и ракообразных, а то и вовсе непонятно во что. Найлу эти пейзажи казались странно гнетущими, подчас отталкивающими; капитан же простоял в кабине четверть часа не шевелясь и вышел впечатленный. А ведь Найл, наивный, полагал, что знает паучий менталитет как свои пять пальцев.
В Зале Развлечений они пробыли не меньше двух часов, и аппетит Найла к невыразимому многообразию предлагаемых зрелищ подыссяк в силу элементарной усталости. Так что на вопрос Герека, готовы ли гости двигаться дальше, он ответил однозначным согласием.
