«Так почему, когда Хеб взял город, Сатханаса пощадили?»
«Пощады не было. Пауки без устали его выискивали, а он прятался в пещерах под городом. Ему с десятком людей удалось ускользнуть на лодках, которые там хранились».
Так вот откуда взялись те лодки на берегу подземной реки. Уж не люди ли Сатханаса вывели их из строя, чтобы не допустить погони?
«Когда я их увидел, – продолжал старик, – все они были измотаны и удручены. Все, кроме Сатханаса, который сплачивал их силой своей воли. По нему было видно, что он не сдастся. Но ненависть, которой он горел, наводила на мысль, что она может сжечь и его самого».
«А пауки пустились в погоню?» – спросил Найл.
«Не знаю. Точнее, не думаю. Вероятно, считали, что он им теперь не помеха. И это было их ошибкой: Сатханас и его люди отыскали вход в Страну Призраков, и там он начал вынашивать план возмездия».
«Где же он, вход в Страну Призраков?» – Найл перестал дышать в ожидании ответа.
«В семи лигах к северу от горы, именуемой Сколлен».
Одновременно со словами возникла и картина горы. Вот он, тот самый фантасмагоричный пейзаж с игольчатыми вершинами и приплюснутыми макушками вулканов, – место, где потерпел неудачу Скорбо.
«А что за место эта Страна Призраков?» – поинтересовался Найл.
«Ты же был под священной горой? Страна Призраков чем-то похожа на этот край, только куда просторней. Мои собратья прозвали ее Страной Зеленого Сумрака. Протяженность у нее более сотни миль».
«Ты сам там бывал?»
«Много раз. Еще задолго до того, как я появился на свет, там обитали трогласы (в уме Найла возник образ существа, похожего на огромную черную обезьяну). Но они почти все погибли от ядовитых испарений во время извержения. В пору моего детства это была призрачная пустыня, где не водилось ничего, кроме проклятой нежити. Вот там и обосновался Сатханас со своими людьми. И постепенно число поселенцев возросло».
«Как оно могло возрасти, если у них не было женщин?» — хотел спросить Найл, но осекся: все и без того было ясно.
«Они совершали набеги на скальные жилища и угоняли тамошних жителей».
Ну разумеется. Убийцы Скорбо были их прямыми потомками.
«А дальше?»
Это подал голос старший из мальчуганов. Незаметно проснувшись, он зачарованно слушал и рассказ гостя про брата, и дедушкины воспоминания.
«О том лишь Сатханасу и известно, – ответил старик. – Но в те давние дни я однажды подслушал там разговор стражников.
Один из них рассказывал, как карвасид набрел в гробнице на древние письмена. Тогда-то он и начал постигать магические искусства».
Тут Найлу вспомнилась библиотека Белой башни с рассказом Старца про антропологов, сделавших удивительный вывод: некоторые первобытные племена совершали магические обряды выкликания дождя, отчего и в самом деле выпадали осадки.
«А это верно, что карвасид может управлять погодой?»
«Разумеется. Чего проще. Я тоже могу».
«В самом деле?» – живо заинтересовался Найл.
«Ну, скажем, вот так».
Старик подал Найлу хрустальный шар. Тот, вопреки ожиданию, на ощупь оказался не жирным – наоборот, на удивление сухим и словно заново отполированным.
«Почему он такой чистый?» – не удержался от вопроса Найл.
«Очищается сам. Такова природа кристалла. Он даже пыль отталкивает».
«И как с его помощью контролировать погоду?»
«Проще показать, чем объяснить, – ответил старик. – Пойдем».
Грузно поднявшись, он направился к выходу. Сын пошел следом, увязался и внучок. Капитан перетаптывался в нерешительности: позовут или нет? Ему, обернувшись, весело махнул рукой тролльчонок – дескать, айда с нами. Хозяйка не пошла; бережно уложив в плетеную кроватку малыша, она начала убирать со стола.
Найл, ухватившись за край столешницы, неловко спрыгнул и заспешил за остальными, которые были уже на середине лестницы (вот что значит быстроходность). Кристаллический шар, словно отзываясь на волнение, легонько кольнул ладонь электричеством. Карабкаясь по здоровенным ступеням, Найл неожиданно припомнил себя в раннем детстве, когда и мебель, и взрослые казались эдакими исполинами.
Хрустальная пещера на этот раз поражала своей величавой красотой еще сильнее – очевидно, контакт с троллями настроил вибрации Найла соответствующим образом. Его как будто облекало звучание ветра где-нибудь в лесу; казалось, согбенные под его порывом деревья вот-вот откроются взгляду.
Остальные находились в дальней части пещеры, где полупрозрачные кристаллы сменялись колоннами, похожими на деревья из зеленого стекла, с саблевидными листьями. Напротив них располагалось подобие трона или большого кресла из льдистого хрусталя, перед которым возвышался столп примерно на голову выше Найла, с чашеобразным углублением сверху. В углублении, подрагивая, теплился как будто язычок живого света – что-то вроде маяка у городской бухты, недавно восстановленного для пристающих ночью кораблей.
Тролльчонок уже успел влезть на кресло и недвижно уставиться на огонек расширенными глазами. Когда приблизился Найл, шар в его руке повел себя странно. Он вздрагивал, словно норовил вырваться из руки, подобно воздушному шару; приходилось даже придерживать.
В эту секунду совсем рядом громыхнуло, да так, что Найл от неожиданности чуть не выронил шар. Запахло озоном. Мальчуган расхохотался и захлопал в ладоши: видимо, к этому раскату он имел прямое отношение.
Дед поднял озорника с кресла, освободив место для Найла. На сиденье его, взяв под мышки, усадил тролль. Кресло было явно не по росту огромное, с подлокотниками на уровне головы. Шар теперь дергался так сильно, что приходилось удерживать его обеими руками. Усилилось и покалывание; ладони буквально жгло.
Старик запустил руку в углубление и вынул еще один шар, размером примерно с тот, что рвался из ладоней Найла. Аккуратно помещенный дедом на пол, кристалл постепенно померк. Затем тролль взял шар Найла и положил на место первого. Тот мгновенно воссиял намного ярче своего предшественника; капитан невольно отпрянул, а Найл аж зажмурился. Но затем, повинуясь безотчетному импульсу, отнял ладони от глаз и всмотрелся в сияние. При этом оно словно вливалось внутрь, преображая его самого в шар света.
Дивным был этот опыт, вызывающий одновременно и страх, и безудержную радость. Он ощущал себя словно припавший к кружке жаждущий, боящийся, как бы ее не вырвали из рук. Этот свет обновлял чувство внутренней силы, испытанной некогда в Белой башне.
«Это вот паллен, – указал старик на зеленоватый столп. – Он соединяет шар со своим окружением».
