– Так ты уже решил, как будешь заниматься этим делом? – спросил Клем.
Я ответил что-то невнятное. Было непонятно, что и предпринять, кроме как разворошить старые воспоминания и смотреть, как пыль от них оседает на жилище Грэйди.
– Ну ладно. Если понадобится какая-нибудь помощь, давай мне знать, – сказал Клем.
Мы поднялись уходить. Я прихватил чек, хотя до этого сам кольнул Клема насчет его зажиточности.
– Да все уже оплачено, – сказал он. – Я кредитку оставил на кассе.
– Ну ты зря.
– Ну-ну. Во-первых, я рад тебя видеть. Во-вторых, я нынче вообще нечасто общаюсь с теми, кто на тридцать лет моложе меня. Мне и это в радость: я хоть не окончательно чувствую себя старым пердуном.
Снаружи стало прохладно. Парок изо рта застывал на дневном воздухе как невыполненное обещание.
– А ты сам когда-нибудь возвращался в дом Грэйди? – спросил я Клема, когда мы шли к своим машинам.
– Нет. Оно мне незачем. Даже если бы и пришлось, я б там надолго не задержался. Там в самой атмосфере что-то нездоровое. Ты там был, так что понимаешь, о чем я. Такое впечатление, что там в стенах и полах какие-то химикаты. После того как Грэйди себя укокошил, те, кто бывал в его берлоге, жаловались на тошноту; кое-кого даже рвало. У меня у самого несколько недель голова была как чугунная. Правда, это было двадцать лет назад. Вонь там, может, сейчас уже подвыдохлась, но все равно не до конца.
Его слова вызвали в памяти то, как у меня после недолгого пребывания в доме Грэйди голова тоже пошла кругом. Клем прав. Что бы ни находилось в том доме, оно сейчас там медленно разлагалось, как полураспад радиоактивных отходов.
Расстались мы на Коммерческой. Клем крепко, обеими руками сжал мне ладонь.
– Никаких «если только», – сказал он на прощание, – помни это. Не допусти, чтобы что-нибудь случилось с той девчушкой. Слишком уж много нынче пропавших детей. Ты это знаешь лучше, чем кто-либо другой. Слишком, слишком много потерянных детей…
VI
В тот день ближе к вечеру я отправился в городишко Брюэр. Рэй Сабо вместе с женой перебрались обратно в Мэн, чтобы жена была-де ближе к матери – доказательство, что Рэй человек не только неприглядный, но и глупый. Когда женщина вроде Эдны Сабо заявляет, что хочет быть ближе к матери, это вполне можно приравнять к предупреждению – дескать, пакуй вещички и присматривай себе холостяцкую квартиру, – потому что такой переезд не сулит мужчине ничего хорошего. Поговаривали, что семейная лодка Рэя Сабо безудержно несется на рифы. А может, уже и принеслась.
Рэй был щупловат и невысок, аккуратно одет и пах парфюмом, так что внешне при необходимости смотрелся вполне себе обаяшкой, однако его маниакальная одержимость сценами страдания (вкупе с рефлексом удовольствия, а также соображениями выгоды) ставили его на моральной лестнице чуть ниже навозных мух. С миссис Сабо я знакомства не водил, но из разговоров о ней слышал, что с Рэем они вполне два сапога пара.
Подъезжая к неброскому одноэтажному дому, затерянному среди скопища примерно таких же, ну разве что чуть свежее покрашенных, на подъездной дороге я увидел практичный «Ниссан» и «Файерберд» с форсированным движком. Трава на дворе была пятнистой и неухоженной, а кусты по периметру участка в этом году, похоже, никто не подстригал. Свет уже шел на убыль, когда я подошел к двери и нажал кнопку звонка. Через пару минут дверь открыла женщина в голубом халате. Ноги ее были босы, волосы взъерошены, а в руке дымился сигаретный окурок. В уголках рта виднелись следы губной помады, а подбородок и щеки были красны, как будто она их яростно чем-то натирала.
– Миссис Сабо? – спросил я.
– Ну. Что надо?
Сигарету она докурила и сейчас посматривала, обо что пригасить окурок. Решение пришло само собой: она бросила его на ступеньку у моих ног. Окурок я учтиво затоптал.
– Я ищу вашего мужа.
– А ты кто?
Я предъявил свою лицензию.
– Я Чарли Паркер, частный…
– А, я о тебе все знаю. Ты сломал Рэю нос.
– Нос я ему не ломал. Он просто влетел им в стену.
– А в нее он влетел потому, что убегал от тебя.
Отрицать этого я не стал.
– Все равно мне нужно с ним поговорить.
– А что он такого натворил? Труп выкопал?
– Да нет, просто у меня к нему есть кое-какие вопросы. Ничего противоправного он не совершил.
– А. Ну так он здесь больше не живет. Съехал пару месяцев назад.
– Вы знаете куда?
Она ухватила что-то у себя между зубами и потянула. Это оказался курчавый волосок. О его возможном происхождении я предпочел не думать.
– У него свои дела, у меня свои. Мне до его выкрутасов дела нет.
Послышался шум унитаза, и в прихожей показался мужчина, обернутый вокруг пояса полотенцем. Он был младше миссис Сабо лет на десять, то есть примерно моего возраста, только плотнее и крепче. Смерив меня взглядом, он спросил ее, все ли в порядке.
– Когда мне нужна будет помощь, я тебя крикну, – сказала как отрезала она.
Судя по тону, день, когда эта помощь ей понадобится, можно будет назвать воистину вселенским днем скорби.
– Мне бы его адрес, – повторил я свою просьбу.
– Членосос, ты меня слышишь? – обратилась она ко мне не так чтобы громко, но так, что я ощутил затхлость ее дыхания. – Рэй сказал, что ты педик, и был, наверно, прав. Больше тебя никак и не назвать. Так что давай хреначь отсюда и оставь нас в покое. Понял, нет?
– Ого, – сказал я. – Вы очень любезны.
С помощью языка и правой руки она сделала жест, на всякий случай изображая, что у нее входит в понятие пидора, после чего хлопнула дверью у меня перед носом.
***
Когда я по дорожке возвращался к машине, у меня зазвонил сотовый. Высветившийся номер был неизвестен. Оказалось, что звонит Денни Магуайер.
– Вы можете разговаривать? – спросил он.
Прислонясь к своей машине, я оглянулся на дом Эдны Сабо. На одном из передних окон там шевельнулась штора.
– Конечно, – ответил я.
– Собственно, я так, особо ни о чем. Вы спрашивали, запомнил ли я что-нибудь из того, о чем говорил Грэйди, пока я был в том подвале. Я уже говорил: пока меня не спасли, я большую часть времени был в бесчувствии. В памяти у меня стояла как бы рябь, но я помню его слова о том, что он боится.
– Боится чего?
– Он говорил, что ждет кары за то, что проделал с теми детьми, и за то, что́ в конце, наверное, сделает и со мной. Сказал, что он проклят, но без боя все равно не сдастся. Говорил, что принял меры предосторожности. Что это означает, я не знал. Может, то, что он укрепил в подвале дверь. Хотя теперь я в этом не уверен.
