– Извините, – покаянно вздохнул Ллойд. – Штаны вот тесноваты.
– Так чего ж ты их напялил, раз тесноваты? – усмехнулся Лопес. – А носит он их из тщеславия, не желая признать, что с покупки прошлых штанов раздался в заду. Тридцать четыре дюйма – я вас умоляю! Осиная талия. Я тебе что говорил, когда ты их заказывал? Сними мерку. Тут у нас скорее Эррол сойдет до тридцати четырех, чем твои бока.
Ллойд зарделся, но промолчал.
– Не волнуйся, добудем тебе другие, – успокоил Лопес. – А эти спишем на горький опыт.
– Если списывать, так лучше на непредвиденные расходы, – заметил Эррол с укоризной. – Еще не хватало, чтобы электорат спрашивал: чего это они закупают штаны так, будто впереди эра дефицита? Вот у меня двухлетний внучок, растет как трава летом. Два года, а он между тем понимает, когда штаники становятся ему малы.
Лопес осклабился, давая мэру слегка поизмываться над Ллойдом. Тут дело понятное если не для Ллойда, то, во всяком случае, для него, его начальника. Пускай мэр повзбивает пену насчет сорокадолларовой траты на синие штаны: на душе полегчает перед тем, как тратиться в сотню раз больше на новый снегоуборочный плуг. Когда мэр умается, они с ним вернутся в кабинет обсудить детали предстоящей покупки. И уже через неделю в гараже появится новый плуг. Может, и Ллойд к тому времени разживется брюками по размеру. Ничего, юному патрульному можно простить его мелкие бзики. Парень он честный, прилежный и умнее, чем кажется (это из-за веса); за внеурочные, кстати, тоже не бухтит. Надо будет с ним поговорить насчет рациона питания. Свое вышестоящее начальство он слушает почти во всем. Кто знает, может, те штаны в конце концов станут ему впору. На все нужно время, но есть ощущение, что над Ллойдом можно с толком работать по целому ряду направлений.
***
Истон был типичным нью-гемпширским городком – не сказать чтобы смазлив, но и не безобразен; далековат от больших зимних аттракционов, а значит, и от туристической торговли, но зато невдалеке от живописных гор, куда местные при желании, прыгнув в машины, могут выбраться и провести денек на склонах. Есть пара баров; есть главная улица, где расположено больше половины бизнес-офисов, круглый год качающих разумный доход; есть мотель, хозяин которого держит его то ли для дохода, то ли для забавы. У здешней школы вполне приличная команда по футболу (о баскетбольной лучше помолчим). Есть добросовестный, даже слегка скряжистый городской совет; полицейский участок, состоящий всего из двух штатных единиц и горстки внештатников, при этом уровень преступности здесь даже чуть ниже среднего для городка таких размеров. С учетом всего этого сделаем вывод: есть места для жизни и получше, но есть и которые гораздо, гораздо хуже.
Фрэнк Лопес, отец шефа, с пятьдесят пятого по девяносто четвертый год работал бухгалтером, а по выходе на пенсию переехал с женой в Санта-Барбару. К тому времени его сын Джим уже без малого двадцать лет служил полицейским в Манчестере. В две тысячи первом освободился пост начальника Истонской полиции; Джим Лопес подал рапорт и получил назначение. За поясом у него было четверть века беспорочной службы, и даже без ухода из правоохранительных органов он мог себе позволить более размеренную жизнь. Брак его десять лет как распался, детей от него не было, но не было и сожалений, а родной Истон давал и отраду и комфорт, будучи тем местом, где можно уютно располагать своим средним возрастом. Работа не была для Лопеса бременем – к нему относились с симпатией и уважали, а сам он встретил женщину, к которой, есть такое подозрение, проникся любовью.
При всем вышесказанном Джим Лопес был счастливей, чем когда-либо прежде.
***
Истонский мотель в ту неделю был тих. После суеты с той парочкой Джед Уитон решил не обременять себя излишним числом гостей: уж слишком много возни. С наступлением зимы дела понемногу шли в рост, и Истон традиционно надеялся на просачивание определенных средств от потока зимнего туризма в смежных регионах. Год по-прежнему ожидался нелегким, но на безрыбье, как говорится…
Из двенадцати номеров сейчас были заняты всего два. Там обосновались двое молодых японских туристов. Они постоянно хихикали и снимали все подряд, но комнату держали в таком порядке, что горничная Мария призналась, что от нее там больше беспорядка, чем от них самих: полотенчики всегда образцово сложены, в раковине и душе ни единого волоска; постели и те заправляют сами.
– Вот бы каждый вел себя как они, – сказала она Джеду тем утром, после того как закончила обход номеров.
– А и вправду, – согласился он. – Я б тогда тебя попёр, а сэкономленные деньги скрасили бы мою старость.
– Да ну! – отмахнулась та пренебрежительно. – Не будь тут меня, ты бы затосковал. Тебе нравится иметь при себе хорошенькую девицу.
Мария была задиристо шумной и крупной пуэрториканкой, благополучно замужем за лучшим механиком городка. Когда-то она, возможно, и была хорошенькой, но на сегодня вид у нее был такой, будто она только что проглотила кого-то равного себе по объему. Работала Мария усердно, никогда не опаздывала и не закатывала сцен, умело заведовала приемом гостей и бронированием – словом, куда больше участвовала в текущей работе мотеля, чем сам Джед. Он же, в свою очередь, хорошо ей платил и не ворчал, когда она, зная устройство торговых автоматов, иногда бесплатно подкармливалась оттуда «марсом» или «сникерсом».
Сейчас, словно испытывая свои навыки и терпение Джеда, Мария подошла к красной глыбине кондитерского автомата и приставила к нему ухо, как взломщик к сейфу. Повременив секунду-другую, она резко вдарила по нему ладонью, и на лоток выпал «сникерс».
– И как ты так умудряешься? – уже не впервые спросил Джед. – Я вот пробую, да только руку себе отбиваю.
Спохватившись насчет своего потворства воровству у себя самого, фразу он вырулил так:
– Ты если этим занимаешься, то хотя бы не делай этого передо мной. Все равно что грабить банк да еще и чек при этом просить.
Мария, сев на стул, уже хрустела упаковкой.
– Хочешь кусочек?
– Нет, спасибо. Слушай, почему я тебе еще и «спасибо» говорю? Я ж всю эту хрень оплатил своими деньгами.
– А во сколько тебе оно обходится? В семьдесят пять центов?
– Все равно, дело принципа.
– Ну да, принципа. Некоторым принципам и цена семьдесят пять центов. Даже на то, что ты мне платишь, я могла бы себе купить уйму принципов.
– Отчего б тебе в один из них не вложиться? Скажем, в «не укради».
– Какая ж это кража, если ты меня за этим видишь и ничего не делаешь. Это получается дар, а не кража.
Джед на это реагировать не стал. Он поглядел в книгу учета. Сегодня пока никто не регистрировался, а вот на четверг и пятницу есть две подтвержденных брони. Если приплюсовать тех, кто, возможно, увидит вывеску с шоссе и заночует по крайней усталости, то конец недели вырисовывается неплохой.
– Там в двенадцатом мужчина, – как будто напомнила Мария.
