– Спасибо.
– Не за что. – Он неуверенно улыбнулся. – Может, я тебя вообще не туда направил.
– Разберемся… – бросил я, отворачиваясь.
На всякий случай я задал вопрос насчет почты еще паре человек. Выяснилось, что первый парень не ошибся: место, которое я искал, действительно находилось в указанной им стороне. Стараясь держаться ближе к стенам и не светиться лишний раз, я беспрепятственно – если не считать два встреченных патруля, которые на меня взглянули лишь мельком, – добрался до здания почты и пустился на поиски тайника.
Метка, о которой в письме предупредил Гопкинс, обнаружилась на мусорном контейнере в ближайшем проулке. Оглянувшись по сторонам, я откинул крышку и на всякий случай осмотрел содержимое. Разумеется, прятать «посылку» в мусор приспешники Мистера Икс не стали.
Отступив на шаг, я окинул контейнер задумчивым взглядом, после чего опустился на корточки и обшарил дно.
Бинго!
С трудом отодрав скотч, я вытащил из-под бака прямоугольную коробку, завернутую в грязный черный пакет. Поначалу я хотел открыть ее позже, ибо сюда в любой момент могли нагрянуть легионовцы, которые непременно захотели бы узнать, где грязный беженец из Эль-Бургана разжился пистолетом или тем же подробным планом тюрьмы. Однако, подумав, я решил, что более безопасного места в Эль-Вафре мне все равно найти вряд ли удастся – куда ни плюнь, везде солдаты, – и потому, положив коробку на землю, откинул крышку.
Пистолет «ремингтон», семизарядный. Есть. Озираясь, прячу его за пояс сзади.
Фонарик. Глушитель. Это – в карманы штанов.
Прибор ночного видения. Есть. До лучших времен пусть лежит за пазухой.
Туда же отправляется стопка налички – «энное» количество купюр, каждая номиналом в двадцать кувейтских динаров.
План тюрьмы – тоже наличествует. Удостоив его мимолетным взглядом, отправляю вслед за прибором и деньгами во внутренний карман.
Кроме всего перечисленного, в коробке находилась еще одна крохотная штуковина. На вид она безобидна, но профи знает, что с ее помощью можно вывести из строя любые электроприборы в радиусе от пяти до двадцати метров. Насколько дальнобойную модель мне подкинул Гопкинс, я конечно же не знал, поэтому особо на нее не рассчитывал. Но иметь такой «девайс» в своем арсенале в любом случае приятно: никогда не знаешь, что тебя ждет впереди.
Интересно, а прибор ночного видения от него не заглючит, думал я, засовывая «глушилку» в нагрудный карман моей порванной куртки.
Затем я выпрямился и швырнул коробку в мусорный бак. Как выяснилось, очень вовремя, потому что буквально пару-тройку секунд спустя из-за угла показался очередной патруль. Они приметили меня и одарили подозрительными взглядами, но я, быстро сориентировавшись в ситуации, скорчил жалобную мину и склонился над контейнером.
– Эй, сэр! – окликнул меня один из этих типов, худющий и с длинным носом, как у сказочного Буратино. – Вы чего там потеряли?
– Да вот, ищу, что бы поесть. – Я говорил по-английски, но с арабским акцентом – мне почему-то казалось, что так они скорее отнесут меня к местному жителю, чем к эмигранту, и вопросов зададут куда меньше.
– А вы что же, не знаете, где столовая? – слегка опешил Буратино.
Я мотнул головой. Солдаты удивленно переглянулись.
– Я два часа, как приехал, – пояснил я, глядя то на одного, то на другого. – Сначала меня осмотрели, когда я вылез с грузовика, потом сказали отойти в сторону, осмотрели еще раз… а потом сказали – гуляй.
О двух досмотрах я, разумеется, приврал нарочно, решив, что это, опять же, уменьшит их подозрения. Не станут ведь они снова шмонать того, кого и так уже дважды проверяли?
– Ну и ну. Чего это они так? Пойдемте, мы покажем, где находится столовая, – поманил меня рукой второй солдат. Он был ничуть не толще своего приятеля, и левый глаз его слегка косил.
Я покорно кивнул и поплелся к ним, усиленно прихрамывая на левую ногу. В ответ на их вопросительные взгляды я пояснил:
– Повредил ногу, еще в Эль-Бургане.
– Вы показывались врачу?
– А смысл? Это всего лишь вывих. – Я пожал плечами. – Мне просто надо где-то отлежаться… только вот где?
– Не показали, где столовая, не разместили нигде… – пробормотал Буратино, косясь на приятеля. – И на кой черт Джейми там вообще ошивается?
– Ты будто не знаешь Джейми! – фыркнул Косой. – Ему главное покрасоваться перед начальством, чтобы оно видело, как он рвет жилы ради благой цели…
– Чертов выскочка, – усмехнулся первый солдат и, снова повернувшись ко мне, сказал:
– Видите вон тот шатер, справа от нас? Идите туда, поешьте, а потом, как будете выходить, попросите солдат у входа, чтоб они вам помогли с расселением. Они вам обязательно что-нибудь подскажут! Поняли, сэр?
Я отрывисто кивнул.
– Спасибо.
– Да не за что, – немного даже смутился мой собеседник. – Приятного аппетита и… надеюсь, этот кошмар ненадолго.
– Я тоже надеюсь, – робко улыбнулся я.
Они кивнули и, моментально забыв обо мне, продолжили свой путь.
– Ты не видел, как Кевина с Мартином какой-то мужик поколотил? – услышал я голос первого.
– В смысле – «поколотил»? – удивился второй.
О чем они говорили дальше, я уже не слышал – следуя их совету, устремился в столовую, тем более что действительно успел чертовски проголодаться. Кроме того, я надеялся отыскать в шатре Марину… правда, пока еще плохо представлял, как объяснить ей, кто я и почему так странно себя веду. Внутренний голос упрямо требовал рассказать девушке хотя бы часть правды, без подробностей, но это было, пожалуй, слишком непрофессионально и даже глупо. Зачем нужна ей, бедняжке, в который раз лишившейся дома, история ликвидатора-предателя? Но, если нельзя говорить правду, значит, придется лгать и дальше, старательно затыкая протестующую совесть…
И с чего это я вдруг так распереживался насчет случайной знакомой? Неужто всему виной мой разрыв с Джоном Тейлором?
Нет, это совершенно разные вещи. Я не могу, не должен говорить Марине правду хотя бы потому, что вскоре мы расстанемся навсегда. Она не поможет мне выкрасть капитана Грина, не поедет с нами обратно в Эль-Бурган, чтобы передать пленника Синдикату. И уж точно мы с ней не улетим в Штаты или в Россию, дабы жить там, наслаждаясь нормальной жизнью, никак не связанной с Эдвардом Уорреном, Джоном Тейлором и Гарри Гопкинсом. Наши с Мариной дорожки пересеклись, да, но скоро разойдутся.
И тем не менее я чувствовал странное влечение к этой девушке. Не похоть, нет, хотя она после моего длительного «воздержания» была бы вполне объяснима. Нечто более глубокое и сильное. Желание защищать. Находиться рядом.
Неужто я влюбился?
Я невольно улыбнулся самыми уголками рта.
