Когда он велел им принять у него вахту, они отказались.
— Хотите пойти ко дну? — спросил Херман.
Они не ответили. Просто стояли и смотрели на него, вооружившись этими своими смехотворными сувенирами, которые воображали опасным оружием. Ветер утих. Качка уменьшилась. Он еще раз закрепил штурвал и пошел в сторону капитанской каюты. Они опередили его и встали перед дверью, с ножами в руках. Фрекен Кристина, должно быть, все им рассказала. И теперь они вообразили себя ее защитниками. Он оскорбил их незрелое чувство справедливости, и это было самым скверным, потому что чувство справедливости делает людей необузданными и безумными. Оно придало им мужества, заставило забыть об осторожности и даже заглушило инстинкт выживания.
— Если подойдешь ближе, мы тебя убьем, — произнес Кнуд Эрик дрожащим голосом.
Хельмер громко всхлипнул, но ножа не выпустил. Мальчишки ослепли от страха, и в этой слепоте у них осталась лишь одна соломинка — ножи в руках, и он не сомневался, что они легко воткнут их в его тело, прибегнув к этому единственному средству против ужаса, который он пробуждал в них. Они были непредсказуемы и именно и только поэтому стали для него опасны.
Херман осознавал, что его смутным планам, в чем бы они ни заключались, не суждено сбыться. Фрекен Кристина для него потеряна. Он был наедине с тремя мальчишками, которые в панике могли учудить все, что угодно, и которым было плевать, выживут они сами или умрут. Он мог переломить их пополам, одного за другим. Но что это даст?
Его охватило отвращение. Пора было двигаться дальше, поступить так, как он привык поступать, когда перед ним закрывались все лазейки: продемонстрировать миру, что ему все равно, все бросить. Его жизнь была подобна изменчивым морским волнам, в подъеме которых уже заложен спад.
Херман вернулся к штурвалу. Отныне он сдает экзамен на выживание. Поспать больше не удастся. На востоке простиралось французское побережье Атлантического океана, омываемое прибоем, который в такую непогоду грозил шхуне крушением, особенно если на ней не было умелых офицеров.
В течение дня он изменил курс.
Возвращение
Мсье Клюбен, лоцман из Руайана, первый заметил, что брамсельная шхуна, качающаяся в волнах у мыса Пуант-де-Грав, терпит бедствие. Сначала он сомневался, есть ли кто на борту, но, посмотрев пару минут на корабль в бинокль, удостоверился, что некая отчаянная воля изо всех сил пытается обойти опасный участок берега. Сигналов бедствия с корабля не подавали, но, верный чувству долга, отличавшему его в течение тридцати лет лоцманской службы в Руайане, мсье Клюбен все же пошел в сторону корабля.
На борту «Кристины» из Марсталя он нашел трех мальчиков и молодую женщину, приведших его в полное замешательство. За все время пребывания в Руайане женщина не произнесла ни слова. В кубрике в койке лежал мертвый капитан. Не было ни следа штурмана или матросов. Спасательная шлюпка отсутствовала.
Согласно объяснению мальчиков, данному портовому начальству, а затем полиции Руайана, штурман сначала убил одного матроса, а затем капитана, после чего напал на дочь последнего. Что именно имеется в виду под нападением, мальчики не смогли или не захотели объяснить, а молодая женщина рта не раскрывала.
Кроме того, мальчики утверждали, что в родном городе, откуда они все были родом, штурман совершил убийство, определенно оставшееся безнаказанным. Сам он дезертировал с корабля ранним утром того самого дня, когда мсье Клюбен поднялся к ним на борт, и для своего побега воспользовался шлюпкой.
После основательного допроса полиция не нашла оснований для выдвижения обвинений против исчезнувшего штурмана. На теле капитана не имелось следов насилия, а последующее вскрытие показало, что умер он в результате сердечного приступа. Обстоятельства гибели матроса были слишком туманны для возбуждения дела, и его смерть здесь, как и позже в морском суде Копенгагена, списали на несчастный случай, какие происходят на борту, хотя приходилось признать, что исчезновение штурмана давало повод для разного рода подозрений. Однако доказательств не имелось.
В конечном счете причиной случившегося было признано отсутствие у капитана здравого смысла, проявившееся при найме в качестве штурмана человека без необходимых документов и с дурной репутацией, что в результате привело к целой цепи печальных событий, закончившихся дрейфом «Кристины» из Марсталя у мыса Пуант-де-Грав.
По поводу нападения на молодую женщину обвинение также не было предъявлено. Неубедительность претензий главным образом заключалась в упрямом молчании последней, а также туманности, с которой мальчики обрисовывали характер нападения.
Капитана похоронили на местном кладбище. Местная газета «Ле депеш дю Вест» написала о пострадавшем корабле «le navire maudit»
[47], и на похоронах присутствовало некоторое количество любопытствующих.
В процессии виднелась и плотная фигура мсье Клюбена, но его-то заставило прийти на похороны чувство долга. Все же именно он спас корабль и привел его в гавань. А кроме того, принял участие в юных членах команды, в его глазах — совсем детях. Он пригласил их в свой дом, и мадам Клюбен предоставила юной особе комнату, а также позаботилась о том, чтобы девушка была подобающим образом одета на похоронах, и снабдила ее черной шляпой с вуалью.
Молодая женщина всё принимала с покорностью, словно низведенная до состояния бумажной куклы в руках отзывчивой лоцманской супруги. Она не проявляла ни малейших признаков благодарности. Ни тени скорби не возникало на бледной застывшей маске, в которую по прибытии в Руайан превратилось ее лицо. Мадам Клюбен обладала достаточным опытом, чтобы не зацикливаться на внешнем, и не пыталась вызвать проявления того или иного чувства у сокрушенной горестями юной гостьи. Лишь в отношении еды она была непреклонна. Мадам Клюбен происходила из французских басков и каждый день, поставив перед гостьей тарелки с ttoro, gabure, camot, couston
[48], тоном, не терпящим возражений, приказывала съесть все до конца. Молодая женщина слушалась, не благодаря и ничем не выдавая, пришлась ли еда ей по вкусу. Но она ела, и мадам Клюбен уже не в первый раз излагала супругу сумму своего жизненного опыта: человеку, попавшему в беду, нужны материнская забота и хорошая еда.
Один из троих молодых людей по приказу датской судоходной компании отправился на борт «Кристины», где остался ждать прибытия новой команды. Двое других покинули Руайан вместе с молодой женщиной, до конца хранившей молчание.
Они уехали на поезде. Спутники девушки с трогательной братской заботой несли все ее чемоданы и сумки. Сама же она держала в руках вещмешок, якобы принадлежавший утонувшему матросу.
* * *
Когда Клара Фрис вернулась домой, Кристина ждала в гостиной. Клара прекрасно знала ее историю. Мы все ее знали. Вильгельм и Хельмер рассказали, что Херман напал на девушку, ну а дальше каждый сам строил догадки. Понятно, что Херман посягнул на ее честь. Тут мы были единодушны. Каждый раз, когда мальчики произносили слово «нападение», мы со значительным видом кивали; как их это, должно быть, раздражало! Разумеется, они прекрасно понимали, что случилось. Мальчики осведомлены о таких вещах. Они намеренно и тщательно выбрали слово. Им хотелось защитить ее.
