Ветер встопорщил короткие волосы у брата на голове и отправился играть с кудрявым хвостиком Карен. Прямо за Карен цветастым фоном для ее силуэта разворачивалась бесконечная синева океана и лохматились непокорные макушки пальм. Справа, за братом, мелькали прибрежные кафешки – красно-белые кока-кольные зонтики, мороженое и сахарная вата. А впереди – впереди был только заливающийся красным горизонт.
Мы отправились кататься в какое-то странное, призрачное время – еще не ночь, даже не совсем сумерки, но на глянец острова уже легла тень, смазывающая все контуры. Воздух был размытым, как на пленочных фотографиях, в нем повисла полупрозрачная дымка. Зарождалось что-то такое, от чего у меня защемило в животе. Как будто может произойти все что угодно. Как будто оно вот-вот произойдет.
Мы разогнались за пару минут и теперь без остановки мчались прямо в оранжево-розовое небо, прямо туда, где все залито закатным соком, куда солнце уходит прятать свои секреты. От ветра, солнца, песчаной пыли и морской соли слезились глаза. Брат и Карен сощурились, а я, наоборот, распахнула глаза пошире.
Может быть, мы едем по какой-то несуществующей дороге, которую остров доверил только нам, потому что… потому что…
– Мы – духи острова! – Карен выкрикнула прямо в ухо, и я рассмеялась.
Потому что мы можем ее почувствовать. И не боимся упасть.
Ничего никогда не заканчивается, подумала я. То, как колется щетина Александра, когда он обнимает меня. То, как пахнет волшебством, когда бабушка Карен принимается колдовать над плитой. Как Карен вдруг останавливается посреди улицы и начинает показывать созвездия на небе. Как мама смотрит на океан, и у нее в глазах начинают искриться смешинки. То, как брат говорит своим особенным голосом «Индиана Джонс» и кладет мне на спину теплую ладонь.
Миллион того, что было и что будет. Все останется со мной навсегда. И то, что звенит внутри, когда мы пытаемся догнать этот закат – тоже.
Неугомонный ветер сдвинул нас троих ближе друг к другу и опутал чем-то общим – горящими лицами, шумом мчащихся колес и вибрацией в подошвах кед, терпкой сладостью вечерних запахов, чуть жестяным привкусом колы во рту, и этим вечно ускользающим закатом. Как если бы мы держались за руки – только гораздо, гораздо крепче.
Я вдруг услышала незнакомую мелодию – тягучую и летнюю, словно пропитанную соком абрикосов, которые мы сегодня ели и от которых у меня до сих пор были липкие губы. Рядом с нами никого не было, даже магазинчики и кафе, из чьих радиоприемников могла бы играть музыка, остались позади. Карен и брат молчали.
– Что это… – Я вдруг поняла, что мелодия звучит в моей голове.
И засмеялась от резко нахлынувшей волны счастья.
– Эй, Индиана Джонс! – брат хрипло окликнул меня, перекрикивая ветер. – Слабо еще быстрей!
– Вместе! – я закричала в ответ, прислушиваясь к музыке внутри.
Такой же, как заливающееся оранжево-красным небо, и приключения, поджидающие нас за следующим поворотом. Когда-нибудь мы обязательно догоним этот закат. А сейчас… сейчас у нас есть все что надо.
Рассказы
Амулет удачи
Дурацкая наклейка выпала из кармана, когда мы опаздывали в школу. Я наклонился поднять ее, но Ярик оказался быстрее.
– Серьезно?! – Он остановился и неразборчиво прыснул, чуть не подавившись бутербродом.
Я тяжело вздохнул и выдернул наклейку у него из рук. Надо было сразу ее выкинуть, еще позавчера… Ярко-розовый единорог радостно улыбался мне с наклейки, сияя рогом в блестках.
– Это еще что? – Ярик проглотил кусок и теперь ухмылялся до ушей. Явно не верил своему счастью.
Наклейку мне всучила четырехлетняя дочка маминой подруги, которая приходила к нам в гости и с какого-то перепугу решила, что обязательно выйдет за меня замуж. В смысле, не мамина подруга, а ее мелкая дочка, конечно. Не знаю, что она имела в виду с этим единорогом, но и моя, и ее мама таращились на меня во все глаза, поэтому наклейку пришлось взять.
У Ярика в руке мелькнул телефон – еще немного, и все в школе, у кого есть инстаграм – то есть все в школе, – увидят меня с розовым единорогом.
– Ты что! – Я хлопнул его по руке, чуть не выбив из нее телефон. Аккуратно разгладил наклейку, так, чтобы Ярик видел, и с преувеличенной осторожностью убрал в карман.
Ярик пялился в ступоре, и я, улучив момент, откусил от его бутерброда.
– Эй, акула! – Он вышел из транса, запихнул остатки бутерброда в рот и подозрительно уставился на меня. – Что за фигня?
– Не знаю, можно ли тебе доверить такой секрет. – Я вздохнул и смерил его серьезным взглядом.
– Можно подумать, мне когда-то нельзя было доверять! – кажется, Ярик собрался обидеться, и я торопливо оглянулся по сторонам.
– Ладно. Только никому. Это… амулет удачи.
Сказать правду? После того, как я дразнил его за пенал с Микки Маусом – ни за что.
– Что?!
– Тихо ты! Не ори. Говорю тебе – секретный амулет. Приносит удачу.
– Да ладно. – Ярик вздернул брови куда-то под волосы и захихикал. – Тебе сколько лет, деточка?
Он специально сделал трясущийся голос, как у тетеньки из нашей столовой. Она всех называет деточками, даже одиннадцатиклассников – но у нее такие вкусные трубочки с кремом, что можно и потерпеть. Ярик трубочками меня угощать не собирался, поэтому я дал ему пинка.
– Не хочешь – не верь!
Он пихнул меня рюкзаком в ответ.
– И откуда ты его взял?
– Подарили, – буркнул я. – Потому что я не какой-то придурок типа тебя, который ни во что не верит.
– Правильно моя мама говорит, у тебя фантазии на всю нашу школу хватит. – Ярик покачал головой, с сомнением покосился на мой карман и покрутил в руках телефон. – И еще останется. Блин, без пяти!
Мы рванули с места. Математичка могла наорать и не пустить в класс, даже если ты опоздал на минуту.
– Подумаешь, моя мама то же самое говорит, – выдохнул я на бегу. – Ну и что!
– Пусть твой волшебный амулет нас в школу телепортирует, – пропыхтел Ярик. – Тогда я поверю во что хочешь.
* * *
– Васька!
Мы только успели перебежать одну полосу – дожидаться зеленого света было некогда, и пришлось проскакивать перед носом у машин.
Я затормозил кроссовкой прямо перед следующим переходом, чуть не упал, ухватился за Яриков рюкзак и оглянулся. Рядом с нами припарковался джип, а из окна высовывалась Сашка Полевая – единственная нормальная девчонка в нашем классе. Не отличница, не помешанная на губной помаде и прочей ерунде и даже не сходит с ума по всяким оборотням или дурацким певцам.
