Ветер раздувал майку и пытался поставить мои волосы гигантским ирокезом, перебрасывая их со стороны на сторону. Я бежала, вытягивая ноги из сухого вязкого песка, который уходил на многие километры вниз и пытался утащить меня с собой. От соленого воздуха горели губы, особенно нижняя – я осторожно дотронулась и поняла, что во время разговора с мамой прикусила ее слишком сильно.
На крыльце домика Карен и ее бабушки меня встретил Александр.
– В такую погоду лучше всего загорается. – Он сощурился, прикрывая глаза козырьком ладони. – Ветер и солнце. Как насчет того, чтобы мы пригласили тебя к завтраку?
– Вы теперь живете тут? – Я выдохнула и облокотилась на ручку его кресла, запыхавшись после бега.
Никогда не видела, чтобы взрослые люди так краснели.
– Ммм… Меня тоже пригласили на завтрак. – Александр покосился в сторону кухни, и я прикусила щеку изнутри, чтобы не улыбаться до ушей.
Бабушка Карен обняла меня и усадила за стол, накрытый белой скатертью с кружевной вышивкой, и даже не разрешила чем-нибудь ей помочь.
– Пахнет вкусно, да? – Александр заговорщически наклонился ко мне.
– Главное, чтобы не было каши, – доверительно поделилась я с ним, шепча сквозь зубы.
Александр сделал вид, что на него напал приступ кашля.
– А где остальные? – Бабушка Карен похлопала его по спине, разливая чай по белоснежным чашкам.
– Гуляют. – Я склонилась над чашкой и провела по ее боку пальцами, повторяя нежные изогнутые линии. Тонкие и невесомые, эти чашки вполне могли бы взлететь и застрять в облаках.
Бабушка Карен поставила на середину стола блюдо со стопкой пухлых блинчиков, от которых поднимался пар.
– Никакой каши, – прокомментировал Александр, и я с облегчением выдохнула.
* * *
– Какие планы на сегодня? – спросил Александр, выезжая на своем кресле в сад.
Я облизала пальцы – на них остался пахнущий корицей джем.
– Не знаю, – вздохнула я. Утренние новости повисли на плечах, опутывая сомнениями и мешая дышать. Телефоны Карен и брата не выдавали ничего, кроме бесконечных гудков. Точнее, гудки шли только у Карен, а мобильник брата был просто отключен. Мой собственный телефон грозился сделать то же самое – батарея не была готова к обилию звонков. «А ведь обещал маме, что все время будет рядом со мной», – глупо обиделась я, разумеется, на брата, а не на телефон.
Александр заглянул мне в лицо, обеспокоенно нахмурившись.
– Что все-таки случилось?
Я вздохнула и пожевала распухшую губу.
– У вас было такое, что вы о чем-то долго мечтали, представляли, как оно будет, а потом оно – хдыщ – случается, и вы…
– Не знаешь, что делать, и даже не уверен, хочешь ли ты, чтобы оно происходило, – закончил за меня Александр.
Я закивала, перебирая в пальцах травинки.
– И ты хочешь знать…
– Что делать, – прошептала я, сосредоточив взгляд на травинках.
Александр вздохнул и долго молчал.
– Набраться смелости, – наконец негромко заговорил он. – И встретиться с будущим лицом к лицу.
– Все изменится, – отозвалась я. – И может стать хуже.
– Все в любом случае изменится. – Он кивнул. – Но все-таки ты будешь знать.
* * *
Александр взял с меня обещание, что мы обязательно появимся вечером. Хотел сказать что-то еще, но промолчал и долго хмурился мне вслед.
Дома никого не было, только телефон Карен надрывался в спальне. Супер, теперь ясно, почему она не берет трубку. Я поставила свой умирающий телефон заряжаться и, старательно не обращая внимания на ноутбук, пошла за велосипедом.
Педали под босыми ногами были теплыми и шершавыми. Велосипед легко катился по дорожке вдоль берега. Скоро меня окружили знакомые дома с диким виноградом на стенах и развешенным на веревках разноцветным бельем. В воздухе появились сладкие теплые нотки. Колеса запрыгали по булыжнику, которым были вымощены улочки. Я затормозила возле круглых красных столов под потрепанными кока-кольными зонтиками и втянула носом соблазнительный запах, тянущийся из желтоватого каменного домика. Наша любимая пекарня. Оказавшись по соседству, мы все трое шли на этот уютный запах, как Рокфор из «Чипа и Дейла» на сыр – если бы у нас были усы, они бы так же дико топорщились.
– Здравствуйте, – выдохнула я, гремя велосипедом в дверях.
– О, привет-привет! – За прилавком стоял старый знакомый пекарь, словно вырезанный из картинки, с круглым животом под белым фартуком и добрым взглядом. – Как дела?
– Все хорошо, – соврав, я прислонила велосипед к стене и повернулась к витрине, уставленной вкусностями.
– Как обычно, с кремом и ягодами? – Пекарь улыбнулся, и уголки его губ тут же спрятались в пышных усах.
– Да. – Я расплылась в улыбке в ответ. – Так, каждому по две на ужин… Давайте десять!
– Слушаю и повинуюсь. – Он шутливо поклонился и принялся аккуратно складывать в коричневый бумажный пакет ароматные завитушки. – Что, утром не рассчитали?
– Что?
– Утром же твой братец уже брал десять, – беспечно объяснил пекарь, заворачивая пакет.
– Сегодня? – Я на автомате протянула деньги.
– Ну конечно. – Он внимательно посмотрел на меня. – Они с Карен заезжали. Взяли булочки на завтрак. Для всех…
– Во сколько? – Внутри перевернулось что-то нехорошее.
– Не помню. – Пекарь нахмурился. – Часов в восемь-девять. Что-то случилось?
– Нет, – неуверенно пробормотала я. – Можно, пожалуйста, пакет с ручками, я на руль повешу…
* * *
Выехав к берегу, я затормозила и прислонила велосипед к пальме, лихорадочно соображая. В животе что-то больно сжималось, и съеденные у бабушки Карен блинчики тут явно были ни при чем. Сердце клокотало в горле и бухало кровью в ушах. Приступ паники, так, кажется, это называется?
В такие моменты я всегда бежала к брату – только у него получалось меня успокоить, что бы ни случилось. К кому идти сейчас? На секунду в голове вспыхнула мысль – ехать к Александру. Но что он сделает? И что я ему скажу? Я не знаю, что случилось, – и даже не могу сказать, случилось ли. Внутри снова все сжалось так, что, казалось, легкие сплющились между ребрами и в них не поместится ни капли воздуха. Случилось. Точно.
Они собирались приехать к завтраку, но не вернулись до сих пор. Где они могли застрять, куда заехать, прежде чем возвращаться домой? Я закрутилась на месте и резко остановилась. Отсюда… только в одном направлении. Я поскорее вскочила на велосипед и крутанула педали – нога соскочила и проскребла по дороге. Выругавшись сквозь зубы, я выровняла руль и рванула с места. Пакет с булочками размашисто болтался на руле.
