Ника махнула рукой.
— У мамы инфаркт случился, едва ее на ноги поставили. И новая напасть. Слабоумие стартовало. Да так быстро! Мать уж не молода…
— Она сказала, что ей сорок пять, — улыбнулась я, — но в это верится с трудом. Вам-то за тридцать. Анфиса Ивановна хорошо выглядит, но все же ей не столько лет, сколько она назвала.
Ника рассмеялась.
— Мать в юности слыла красавицей. За ней многие ухаживали, она привыкла в центре внимания находиться. Когда папа в США улетел, она испугалась, поняла, что стареет. И принялась молодость возвращать, начала всякие косметические процедуры делать. Надеялась, что станет юной. Связалась с каким-то мошенником, он ей чудо-уколы ставил, вытяжку из трав. Он многих надул, мама ему чемоданы валюты отнесла, весь запас на черный день спустила. Вот такая история. Теперь она живет с нами, бросить ее совесть не позволяет, а жить вместе невыносимо. Алеша терпит, молчит, а меня трясет. Домой идти не хочется. Есть заведения, где за такими, как Анфиса, прекрасно ухаживают. Но мы это не потянем финансово. С деньгами у нас плохо. Спасибо, что бесплатно здесь живем и зарплату получаем. Вот у Маргариты с Лизой все иначе сложилось, теперь они на коне. Им дядя Сеня пару миллионов дал. Не рублей. У него в Америке крутой бизнес.
— У свекрови с невесткой редко возникает близость, — поддержала я разговор.
— Елизавета очень мужа любила, — пояснила Вероника, — а Рита ей ближе матери. Вот как бывает. Родные люди друг друга терпеть не могут, а чужие вместе счастливы.
— Встречайте гостей, — крикнул из прихожей Алексей, — мы с Кисой привезли Свету с мамой. Они тоже покататься решили.
— Нам дадут чаю? — спросил за дверью незнакомый детский голосок.
— Конечно, тут пирог вкусный, — ответила Киса.
Глава 5
Через полчаса обе девочки, оказавшиеся одногодками, пошли с Алексеем смотреть на кроликов. Вероника стала собирать посуду, я решила ей помочь, мы ушли на кухню. Татьяна, мать Светланы, осталась в комнате одна, она сидела в кресле.
Я поставила тарелку из-под пирога в мойку, вернулась в гостиную, чтобы забрать чашки, и увидела, как Таня, стоя на коленях, ощупывает ковер.
— Вы что-то потеряли? — спросила я.
Татьяна вздрогнула.
— Серьга выпала!
— Вот жалость! — расстроилась я и опустилась рядом с ней на корточки. — Как она выглядит?
— Обычно, как все, — после короткой паузы сообщила Татьяна.
— Серьги у всех разные, — улыбнулась я, внимательно всматриваясь в палас. — Пусета?
— Ну… вроде того.
— С камнем?
— Да.
— Большим?
— Э… не очень…
Разговор я вела только из вежливости, понимала, если наткнусь на украшение, сразу его увижу. Но, согласитесь, неудобно в полной тишине ползать по ковру. Чтобы избежать неловкого молчания, я сказала:
— Сама недавно посеяла браслет.
— Очень жалко, — буркнула Таня.
— Расстегнулся случайно.
— А-а…
— И упал, — болтала я, — так и не нашелся.
Татьяна проигнорировала мои слова, я решила более не помогать ей, встала, сделала несколько шагов, споткнулась обо что-то под ковром, шлепнулась на четвереньки и воскликнула:
— Кольцо!
— Где? — спросила Таня.
— Не серьга, — засмеялась я.
— Где кольцо? — нервно повторила гостья.
Я постучала ладонью по ковру:
— Там. Но это не украшение. Вероятно, в полу есть люк, который ведет в подвал.
— Не может быть, — вдруг протянула Татьяна.
— Почему? — спросила я. — Дом деревенский, в них часто обустроены подполы.
— Почему вы сидите на паласе? — удивилась Вероника, материализуясь в гостиной. — Вставайте, простудитесь. По ногам у нас холодом зимой тянет, пол не подогревается. Спасибо Маргарите, большой ковер нам постелила. Она прямо ангел.
— Мы с Евлампией поспорили, — зачирикала Таня, — она утверждает, что у вас есть подпол. А я думаю: его нет!
— Изба не наша, — пустилась в объяснения Ника, — мы просто живем тут. Маргарита Федоровна просила ничего в интерьере не менять, не переставлять. Но здесь подпола нет. Точно.
— Ага! Я говорила! — торжествующе заметила Татьяна и вытянула руку: — Где конфетка, которую я в споре выиграла?
Я поддержала шутку, взяла со стола ириску и подала ей.
— Вот она. Если я проспорила, никогда не зажуливаю бакшиш. Но в полу есть кольцо.
— Верно, — согласилась Вероника, — одну половицу можно поднять, я один раз это сделала. Угадайте, что увидела? Железную коробку из-под печенья. Старую-престарую.
— Деревенский сейф, — усмехнулась Таня, — селяне смешные. Моя бабушка хранила деньги в пакете из-под молока, держала его в шкафу. Всем, кто заглядывал в гости, она сообщала: «Если я внезапно умру, деньги на похороны найдете на полке, где белье». Весь народ знал, где баба Тоня заначку держит. А у соседа деда Прохора тоже половица одна поднималась, и что там было? Жестянка из-под кофе, а в ней нычка. Вы бы убрали кольцо. Евлампия о него споткнулась.
— Маргарита Федоровна велела ничего не трогать, — терпеливо повторила Вероника, — да и ковер к полу прибили после того, как одна гостья за его край зацепилась, упала и нос разбила.
— Палас на гвоздях, — рассмеялась Таня, — забавно.
— Впервые слышу, что напольное покрытие приколачивают, — поразилась я.
Вероника развела руками:
— Это не мной придумано. Маргарита велела.
— У вас есть лупа? — поинтересовалась я.
— Где-то лежит. А зачем она вам? — спросила хозяйка избы.
— Таня одну серьгу потеряла, — сообщила я.
— Какую? — опять спросила Ника.
— Левую, — ответила гостья.
— Я имела в виду, как она выглядит, — улыбнулась Вероника.
— Ну, самая обычная, — ушла от прямого ответа Татьяна, — простенькая, золотая, колечком.
— Нашли? — спросила хозяйка.
— Нет, — вздохнула я, — наверное, отскочила куда-то. Таня, вы мне сказали, что это была пусета. Так колечко или «гвоздик»?
У Татьяны забегали глаза.
— Ну… э… сложно описать… симпатичная сережка… обычная.
Вероника стала ходить по комнате и всматриваться в пол.
— Не ищите, — сказала Таня, — фиг с ней. Не стоит такая ерунда вашего внимания. Красивый дом! Давно в нем живете?
— Не очень, — ответила Вероника, — это рабочая квартира. Маргарита Федоровна ее нам как сотрудникам предоставила. О! Вот ваша потеря! Под мебель залетела.
