Им бы только приблизиться к бастиону да начать штурм. Малость пошумят, отвлекая шведа, а там им в спину ударят лешаки. О том, перед выходом на рубеж сказывал комбат. Кстати, тоже где-то в цепи атакующих. Но в центре, а значит со второй ротой.
Чем ближе к бастиону, тем реже дым. И видно уже вполне себе прилично. Дым слабеет? Да нет. Костры чадят исправно. Ветер поменялся. Плохо. Надо бы поспешать. И бегом. Бегом. О чем там командир Горский думает.
Когда до цели оставалось еще шагов триста, бойницы галереи, наполовину укрытой в землю, вдруг изрыгнули огонь и дым. А с ними с горячий свинец. Одновременно с ружьями грохнули сразу с десяток пушек. Вокруг зажужжала, завизжала на все лады смерть. Послышались сдавленные вскрики и громкие стенания первых убитых и раненых.
— В атаку! Бегом!
Ага. Разродился капитан. Ну да, лучше поздно, чем никогда. Впрочем, а поздно ли. Чай не мальчик. Уж и повоевать успел. И за красивые глазки у Карпова в начальники не выбьешься. Каждого он самолично отбирал.
— Бегом братцы! Пошевеливайся!
Мысли-то в голове роятся, но о своих обязанностях сержант не забывает. И солдаты привычные выполнять приказы начальников переходят на бег. Теперь уже молчать нет надобности да и мочи уже не осталось. Потому парни орут все что не попадя, кто-то «ура» коему обучали в дружине, кто-то по матушке загибает. Но не молчит никто. И Дмитрий кричит, не без того, но все больше на подчиненных, дабы придать ми боевого духа. Хм. Ну или пинка.
Пушки еще не перезарядили. А вот ружья… Ладно. Мог же гарнизон стрелять поочередно. Вот только за вторым залпом сразу же последовал третий. Четвертый. Пятый. Швед палит беспрерывно и чем ближе к бастиону, тем громче вжиканье пуль. Потому как с уменьшением дистанции и точность пальбы противника растет.
Дмитрий приметил, как давешний солдат балагур переломился пополам и сунулся лицом в траву. Еще у одного вдруг подломилась нога и он упал на колено. Не удержался и с болезненным вскриком завалился набок.
— Не останавливаться! Вперед! Братцы, под стены подбирайтесь! — Окидывая взглядом свой несколько поредевший взвод, приказал Дмитрий.
И тут вдруг раздается сигнал трубы к отступлению. Дорохин даже не сразу понял, что вообще происходит. Какое отступление, если они уже на расстоянии вытянутой руки от цели? Но сигнал трубы дублируют голосом, передавая команду по цепи.
— Вторая третья роты отходить! Первая рота залечь и открыть огонь по бойницам!
Вот уж чего делать не следует, так это получив в бою приказ раздумывать что тут и как. Дмитрий и не раздумывал.
— Взво-од, ложись! Огонь по бойницам! Пали по готовности!
Ну и сам же поспешил выполнить свою команду. Полтораста шагов. Для винтовки несерьезно. Оно конечно палить нужно не во вражеский строй. Но и в бойницу попадет минимум треть из бойцов. А уж о трех снайперах и говорить не приходится. Каждая пуля влетит в темный провал. Правда, приласкает там кого или просто расплющится о каменные стены неизвестно. Но страху нагонит в любом случае. Да и не получится так, чтобы никого не задеть. Чью-нибудь кровь обязательно пустят.
Они успели расстрелять по пять зарядов, когда трижды просвистел свисток командира роты. Сигнал к отходу. Значит, вторая рота уже заняла позиции позади и начинает прикрывать отход первой. Чуть дальше заляжет третья.
— Отходим братцы! Убитых и раненых приберите! Никого не оставлять! Во всю мощь своих легких прокричал Дмитрий.
По счастью, хотя вокруг и свистел свинец, потерь во взводе больше не случилось. А все благодаря тому, что ветер опять поменялся и прикрыл отступающих. Так что, все обошлось двумя убитыми и четырьмя ранеными. Изрядно. Но могло быть куда хуже.
* * *
— Почему прекратили штурм? — Карпов боднул злым взглядом полковника Протасова.
Командир второй бригады, вытянулся по стойке смирно, высоко задрав подбородок. Оно, бывало с боярином и бражничали вместе, не без того. Но тут случай иной. Мало того, что боевая обстановка. Так еще и неудавшийся штурм.
— Командир батальона, капитан Горский, принял решение об отводе людей, — четко доложил полковник.
— Что? Комбриг, у тебя комбаты решают идти в атаку или нет? Вы что, решили что война это всегда расстрел наступающих как на стрельбище?
— Боярин, я поначалу даже хотел было отдать капитана под суд. Но по здравому рассуждению признал его решение правильным. И большие потери во втором полку при штурме Русских ворот, тому подтверждением. Здесь что-то не так, Иван Архипович. Шведы палили так, словно в одном единственном бастионе засело не меньше полка солдат. Залпы следовали один за другим с интервалом достаточным для того, чтобы солдатам смениться у бойниц.
— Иван Архипович, та же картина наблюдалась и у равелина Русских ворот, — решил вмешаться в разговор командир первой бригады, полковник Худоруков. — Вот только там не нашлось капитана способного взять на себя ответственность за приказ об отходе. Я же сообразил поздно. А потому и потери очень высокие. Здесь и впрямь творится что-то непонятное.
— И это если позабыть о лешаках, что должны были удариь в тыл гарнизону Порохового бастиона, — продолжал отстаивать свое мнение Протасов. — Да им там вообще не должно было быть никакого дела до штурмующих.
— Ермолай? — Взгляд Карпова уперся в начальник службы безопасности.
— Я не готов ответить на твой вопрос, боярин, — виновато потупившись, ответил тот. — Может шведы перебросили людей с других направлений, чтобы прикрыть атакуемый участок. Когда же начали действовать лешаки, если начали, то шведов оказалось слишком много.
— Ерунду говоришь, — возразил безопаснику Протасов. — Штурм имитировался и на других направлениях. Не стал бы комендант оголять другие участки в самом начале. Если только не знал доподлинно, откуда следует ждать удара.
— Это невозможно, — тряхнув головой, возразил безопасник.
И то действительно было так. Если на наиболее слабых участках обороны города, Русских воротах и южной стене, были сосредоточен основной огонь артиллерии, то Пороховой бастион обстреливался постольку-поскольку. То есть, предположить основной удар именно в этом месте было попросту нельзя.
Если только имело место предательство. Примысли о подобной возможности, Ермолай начал перекатывать желваки. Что могло случиться? Ведь ничего не предвещало беды. Он обязательно докопается до правды.
Иван отвернулся от собравшихся, вперив свой взгляд в парусиновую стену палатки. Он старательно вглядывался в нити сосредоточившись на выявлении узора, образованного переплетением нитей не явного, ясное дело. Это же ведь простая парусина. Но если немного напрячь воображение, то можно рассмотреть кое-что интересное. Вот например лодочка. А вот, голова лошади. Там, два человечка из серии, палка, палка, два крючочка.
Угу. Подумать же больше не о чем. Но с другой стороны, лучше вот так, заставить себя отвлечься, чем давать волю своей злости. Сто шесть убитых, триста двенадцать раненых. Батальон! Только за одно утро он потерял целый батальон, ровным счетом ничего не добившись.
