— Здравствуй, Александр Григорьевич, — ну а как ему не знать лично того, кто невозбранно вхож в палатку воеводы.
Вроде и вежливо так здоровается и в то же время, неприязнь скрыть у него не получается. Угу. Он ведь в свое время шел на противника не считая его, с высоко поднятой головой, открыто и храбро, как и подобает истинному воину. Лешаки же, все больше бьют из-за угла, словно душегубы какие. Да чего уж там. В глазах всего войска они таковыми и были…
Когда в сумерках вошли в лагерь рванул пороховой погреб. Знатно так рванул. Все инфлянтское войско всполошилось переглядываясь в растерянности силясь сообразить, что делать. То ли просто глазеть на огромное молочно белое облако, вздымающееся в ясное вечернее небо. То ли хвататься за оружие и готовиться к бою.
Тем временем в стане противника поднялся настоящий гвалт. Оно конечно далеко и ничего не расслышать. Версты три, как никак. Не шутка. Но с другой стороны, мечущийся народ и лошадей рассмотреть никакого труда. Ну, а там и представить, что именно творится в лагере. Шутка ли, взорвалась большая часть запаса пороха всего войска. Да еще и пушки разметало, потому как те располагались неподалеку.
— Ваша работа? — Когда Александр предстал пред ясны очи Острожского, поинтересовался он.
— Нет, господин воевода. Мы к тому касательства не имеем. Коли приказали бы, то дело иное. Сделали бы. А так, — Александр пожал плечами и продолжил. — Мне было велено встретить на той стороне купца, да сопроводить его через границу.
Не верит воевода в то, что не лешаки погреб рванули. Ну и не надо. Боярин приказал ему тихонько, исподволь не допустить военного столкновения между королем и воеводой. Вот он и поступает в меру своего разумения.
— Ладно, десятник. Иди уж.
— Слушаюсь, господин воевода.
— Александр Григорьевич, — окликнул Острожский Редькина, когда он уже был у выхода из палатки.
— Да?
— За погреб спасибо, Саша, — вздохнув поблагодарил воевода. — Нет у меня желания шляхетскую кровь лить. Оно вроде как… Но не я и не моей волей.
— Да не мы это, воевода, — упрямо гнул свое десятник.
— Ну не вы, значит не вы. Ступай.
Когда вернулся в расположение десятка, то помимо своих парней, купца с возницей и его охранников застал еще одного человека. Курьер, прибывший с посланием для Острожского от боярина Карпова. Они состояли в довольно тесной переписке, что в общем-то и не удивительно.
Вот только, помимо воеводы такие курьеры все время доставляли почту и для лешаков. Да и останавливались все время в их расположении. Благо имелись трое нестроевых, которые все время присматривали за расположением десятка. А значит и встретить и разместить гостей могли в любое время.
Ну и еще одна деталь. Курьеры эти всегда были из числа службы безопасности. Сопровождали же их двое бойцов из конвойной сотни боярина. Ну а кому еще мог доверять Карпов, как не людям отобранным самым тщательным образом. Корреспонденция с воеводой она ведь сама по себе важна. А тут ведь еще и послания лешакам, которые лучше не видеть даже Острожскому, с довольно широкими взглядами. Вот и в этот раз не обошлось без тайн.
— Что мы должны сделать? — Опешив, поинтересовался у курьера Репин.
— Разнести в королевском войске оспу, — открывая кожаный футляр и предъявляя десяток запаянных стеклянных ампул, подтвердил курьер.
— Вот так вот значит.
— Боярин уже заканчивает собирать полки. Корпус со дня на день выдвинется в поход.
— Куда?
— Поговаривают о новгородских землях, но доподлинно никто ничего не знает. С боярина станется и захватить Стокгольм.
— Это да. На выдумку он горазд.
— Но в любом случае, ему понадобится Острожский и его армия. Шесть тысяч пехоты и десять конницы, сила весьма внушительная, чтобы удержать короля Карла в Лифляндии. К тому же, воевода может и увеличить армию за счет тех же наемников и созыва рушения. Оружия ему хватит. Тут и их собственные арсеналы, и Иван Архипович передал ему едва ли не все трофеи захваченные три года назад. Но для этого Константину Ивановичу нужно развязать руки.
— А мы чем занимаемся, — огрызнулся Александр.
— Пока, что-то получается не очень. Зараза же гарантированно разведет армии в разные стороны. Если тебя это успокоит, здесь, — кивок на футляр с ампулами, — укрыта легкая оспа. Как говорит Павел Валентинович умрет только каждый десятый. А может и куда меньше. Выпускать черную оспу против Речи Посполитой Карпов не желает. Он вообще не хочет этого, но и в одиночку против Карла не выстоит. Да и не удержать нам города Лифляндии. Попросту не хватит людей.
— Это-то я понимаю. Но-о… — Александр осекся не зная, какой привести аргумент.
— Так что мне передать боярину? — С нажимом поинтересовался курьер.
— А что ты можешь передать. Все сделаем. Только, как с этой заразой обращаться?
— В футляре подробная инструкция, что и как надо сделать. Там ничего сложного. Тем более, что агентура в стане короля у вас есть…
* * *
В город вошли без проблем. И что говорится беспошлинно. А какая пошлина с работников, что идут с инструментальными ящиками. Не торговать же они ими собираются в самом-то деле. А что до работы, так не караулу на воротах за то взимать плату. На то есть специальные сборщики.
Дерпт встретил их узкими но довольно шумными улицами. Город продолжал оправдывать свое название торговой столицы области. Была тут и русская слободка, где располагался псковский да новгородский торговый люд. Имелась и небольшая православная церквушка. Вот только обезлюдел этот квартал. Только священник при церкви и остался. Иные купцы не приехали на торг, а кто приехал, уже в узилище молит Господа об освобождении.
Правда, это вовсе не означает, что торговля совсем умерла. Там где война и обострение взаимоотношений буйным цветом расцветает контрабанда. И для этого рискового люда сейчас самая страда. Так что, найти на прилавках товары из Пскова и даже замятлинских заводов не так чтобы и трудно. Правда куда дороже чем прежде, не без того. И многое в дефиците. Но в принципе, весь прежний ассортимент присутствует. Ясное дело, куцы будут клятвенно уверять покупателя в том, что это еще из прежних запасов, которые подходят к концу.
Н-да. Ну нет русских. Так и что с того. Улицы города весьма многолюдны. И отчего-то особенно много военных. Или просто так совпадало. А может солдатам объявили выходной или выдали жалование, вот они и бродят по городу. Опять же, гарнизон состоит из пяти тысяч солдат. Вообще-то не так чтобы и мало. Скорее даже много.
Поэтому приходится обходить сторонкой всякого встречного поперечного. Не хватало еще вступать с кем-то в перебранку или даже разговоры. И уж тем более, с заносчивыми служивыми. Понимать-то лешаки понимали, вот только с говором у них, мягко говоря, не все в порядке.
