Пирр принял рискованное решение, так как весной Ионийское морс очень бурно, и неповоротливые транспортные суда легко могли стать добычей шквала. Но задержаться до лета значило бы отдать инициативу в руки римлян, которые уже весной сосредоточили в Венузии очередную консульскую армию и готовились блокировать Тарент.
Сбылись худшие предположения: посреди перехода с севера налетела буря и разбросала транспортную флотилию. Как всегда, драматизирующие происходящее древние историки сообщают, что едва ли не весь эпирский флот погиб. При этом непонятно, правда, кто сражался в эпирской армии летом того же года при Гераклсе…
Скорее всего, ситуация были иной. Потеряв из виду остальные свои корабли, Пирр направил флагманское судно к итальянскому берегу в совершенно диком месте. Ему чудом удалось миновать прибрежные камни и мели, однако вечером начался отлив и кораблю не удавалось пристать к берегу.
Оставаться на ночь в этих водах было опасно: царь приказал вплавь добираться до берега.
Пирр первым бросился в волны прибоя. Следом за ним покинули корабль друзья и телохранители. Многие из них утонули в эту ночь, а сам Пирр лишь под утро выбрался на берег
[59]. Однако он был полон бодрости. После того как его с подобающим почтением встретили апулийцы-мессапии, обитающие в этом месте, Пирр сумел собрать 2000 пехотинцев, несколько десятков всадников и двух слонов с кораблей, выбросившихся на сушу неподалеку от него.
С этим отрядом он выступил к Таренту. Близ этого города его встретил Милон, который вывел за пределы городской стены весь свой небольшой корпус, чтобы при необходимости прикрыть движение царских войск.
В течение ближайших дней в гавань Тарента прибывали отбившиеся от главных сил корабли, и вскоре Пирр имел под рукой если не всю армию, с которой он отплыл с Балкан, то, по крайней мере, ее большую часть…
ГЛАВА VIII.
ЛУКАНСКИЕ КОРОВЫ
Эпирская армия. Пирр как полководец. — Римская армия времен республики. — События в Регии. — Начало кампании 280 г. — Сражение при Гераклов, его последствия. — Посольство Кинея. — Поход Пирра в Кампанию и на Пренесте. — Завершение кампании 280 г.
У нас нет подробного описания эпирской армии, особенностей ее тактики и даже внутренней структуры. Мы можем лишь предполагать, что в целом она напоминала армии диадохов, отличаясь от них большей внутренней спайкой и организацией, которые придавал ей Пирр.
Основу ее составляли национальные эпирские (преимущественно молосские) формирования: фалангиты-педзетеры, гипасписты, а также конная дружина царя.
Едва ли в их вооружении произошли значительные изменения в сравнении с эпохой Александра Великого, однако использует их на поле боя Пирр уже несколько иначе: конная гетайрия слишком мала, чтобы совершать на поле боя рейды, подобные тем, что прославили тяжелую кавалерию Александра, поэтому она почти всегда взаимодействует с фессалийской конницей, составлявшей основу кавалерии эпирского царя. Педзетеры и гипасписты еще более свободно, чем в войске великого Македонца, строятся по отдельным подразделениям (таксисам, лохам), которые приучены к тактической самостоятельности. Путь эволюции в сторону деления армии на более мелкие тактические единицы (подобные римским манипулам) налицо, однако Пирр не прошел его до конца (что было связано с тенденциями тогдашней военной «моды», особенностями вооружения, принципами формирования армии и т. п.), однако и римские легионы, как мы увидим, еще не напоминали те классические боевые машины, которые нам известны со времен Сципиона Африканского. Они сами были на очередном этапе эволюции, и здесь опыт войны с Пирром сыграл значительную роль.
Благодаря тому, что армия Пирра имела достаточно дробную внутреннюю структуру, эпирский царь порой строил ее вперемешку с манипулами его италийских союзников (например, в битве при Аускуле). Таким образом, не только центр, но и вся боевая линия получала устойчивость, что было важно во время сражений с римлянами, имевшими однородный состав войск.
Особо античные историки выделяют искусство Пирра при организации им маршей и стоянок своей армии. Ни разу врагам эпирского царя не удавалось застать его войско врасплох и разгромить. Даже после несчастливой переправы из Сицилии в 275 г. мамертинцам не удалось рассеять потрясенную эпирскую армию.
По мнению многих авторов, именно опыт войны с Пирром заставил римлян уделять особое внимание устройству своих лагерей (хотя перед Гераклей Пирр похвалил именно римский лагерь), которые в будущем станут одним из символов римского военного дела. Едва ли уже эпирский царь превращал лагерь в подобие геометрически распланированного города, однако Пирр строго соблюдал несколько принципов, заимствованными позже римлянами.
Во-первых, его армия после каждого дневного перехода на территории противника обносила свое расположение на ночь частоколом и, вероятно, рвом, высылая вокруг боевое охранение. На эти, временные, лагеря Пирр перенес основные элементы стационарных лагерей, уже знакомых нам из истории войн диадохов.
Во-вторых, каждое из подразделений занимало в лагере определенное место и получало четкие указания, что делать в случае неожиданного нападения.
В-третьих, внутри лагеря оставляли широкие проходы (будущие «улицы» римских лагерей), благодаря которым войска могли передвигаться не перемешиваясь и не создавая давку.
Среди «изобретений», принадлежащих, видимо, именно Пирру, нужно назвать превращение слонов в своеобразные подвижные крепости. На спине слона, помимо погонщика-вожатого, теперь находилась небольшая башня, и которой помещалось до четырех воинов, вооруженных луками и сариссами. Тело животного защищали панцирем, а иногда ему на шею вешали колокол. Использовалась и налобная броня, украшенная султаном или плюмажем.
Подобное нововведение сделало слонов еще более грозным оружием — особенно против римлян, впервые столкнувшихся с ними. И если армия Александра Македонского на р. Гидасп справилась с непростой задачей, то римляне лишь в третьем сражении против Пирра сумели одолеть этих животных.
Пирр как полководец был настоящим наследником Александра. Это касается и его стратегического чутья, и тактического искусства. Он обладал необходимым для стратега чувством пространства и способностью выбирать необходимый опорный пункт для развития кампании. Нам уже довелось говорить о Линконском массиве и его роли в македонских кампаниях Пирра. Но и в Италии он постоянно нащупывает правильные пространственные решения и совершает продуманные операции. Особенно показательны будут поход на Пренесте, идея кампании 279 г., а также события, предшествовавшие битве при Беневенте в 275 г. Да и последний поход Пирра — в Пелопоннес в 272 г., — несмотря на свой печальный финал, по замыслу может быть причислен к выдающимся примерам античной военной режиссуры.
