Более всего результатам раздела должен был радоваться Лисимах. Победа при Ипсе мгновенно сделала его царство, до этого слабейшее из всех государств диадохов, одним из самых мощных. Под его власть перешел весь запад Малой Азии с богатейшими греческими городами и густозаселенными землями. Для того чтобы сцементировать эти территории, необходимо было только отобрать у Деметрия Эфес
Все те годы, которые Деметрий провел на востоке, бросаясь от Геллеспонта в Киликию
[43], из Киликии в Финикию и Палестину, Пирр терпеливо охранял остатки его владений в Элладе. Кассандр в 300 г. попытался овладеть хотя бы Средней Грецией, но потерпел в этом неудачу. Кроме Фив и еще двух-трех городов, остальные греческие территории сохранили свой суверенитет. Причем главным противником македонского царя, судя по всему, был не Пирр, а этолийцы.
Таким образом, между владениями Деметрия и землями Кассандра возник буфер из независимых греческих государств Средней Греции, освободившихся от власти Антигонидов, но не капитулировавших перед македонской армией.
Еще большая неудача подстерегала Кассандра на западе. Пользуясь территорией вассального Эпира как базой, этот царь попытался овладеть уже известной нам Керкирой. Ему удалось сосредоточить мощный десантный флот, который перебросил на остров осадную армию и необходимые машины. Город Керкира был осажден и уже находился на грани капитуляции, когда на помощь островитянам прибыл сиракузский тиран Агафокл. Флот сицилийских греков разгромил македонские корабли: последние были либо захвачены, либо сожжены. Кассандр и его армия оказались заперты в ловушке.
Однако Агафокл не ставил себе задачу уничтожения македонского царя. Он ограничился заключением договора, по которому Керкира (а значит и контроль над эпирской торговлей!) переходила в его руки, армия Кассандра же на сиракузских кораблях была переправлена на материк.
Неудачи 300–299 гг. явно пошатнули влияние Македонии в Эпире. Хотя Неоптолем III все еще находился у власти, эпироты начинали обращать свои взоры к Пирру, уже прославившему свое имя во время великой войны и теперь, несмотря на юность, исполнявшему важнейшие административные функции в Греции.
Кстати, Пирр сумел, несмотря на неблагоприятную военно-политическую конъюнктуру, сохранить для Деметрия костяк его западных владений. Во время военных действий в Греции, имевших место в 298–295 гг., Деметрий явно обладал не толко землями на Истме, но и какими-то стратегически важными территориями в Северном Пелопоннесе: по крайней мере, во время похода на Спарту в 295 г. первое сопротивление Деметрию было оказано лишь на юге Аркадии — области в центре этого полуострова. Отсюда можно сделать вывод, что ряд городов в Аркадии и, возможно, Арголидс держали сторону сына Антигона: хотя нам не известны подробности событий 300–299 гг., Пирр отстоял стратегический плацдарм своего патрона в Европе
* * *
События, произошедшие после этого в жизни Пирра, обычно истолковывают, как результат некоторых естественных политических комбинаций. В 299 г., уже помирившись с Селеиком, признавшим власть Деметрия в Киликии и на Кипре, а также его «особые интересы» в Греции и Палестине, Деметрий провел успешную кампанию против египетского царя. Есть основания полагать, что на короткий срок под его власть перешла значительная часть Келесирии.
За этим последовали переговоры, на которых посредничал Селевк. Они завершились мирным соглашением: Птолемей, испугавшийся войны не только с неистовым сыном Антигона, по и с могущественным Селевком, пошел на какие-то территориальные уступки в Палестине и отдал за Деметрия свою дочь Птолемиаду. Подобного рода политические браки были обычным способом скрепить достигнутое соглашение (которое, правда, все равно чаще всего не соблюдалось). Невеста фактически становилась заложницей, которую потом приходилось выкупать, обменивая на города или солидную контрибуцию.
«В обмен» на Птолемиаду Деметрий отправил в Египет Пирра. Почему? Либо же все знали, что царь без царства является его лучшим другом, братские чувства к которому Деметрия будут порукой его верности заключенному договору. А быть может, это была своеобразная ссылка? Эпирский царь, успешно боровшийся за греческие владения своего покровителя, мог показаться Деметрию потенциальным соперником, и потому тот отправил Пирра в Египет, пока авторитет этого юнца не стал угрожать его власти.
Вне зависимости от того, дружба или ревность были причинами египетской «ссылки» Пирра, он явно обиделся на Деметрия. Наш герой не обладал даром смирения. Наоборот, пребывание в Египте для него было еще более тяжелым потому, что теперь он был совершенно оторван от Эпира. Будут в Коринфе, он еще мог лелеять надежду на возвращение отцовского престола, ныне же Пирр очутился за тридевять земель от родины, да еще в крайне двусмысленной ситуации. Нужно было что-то предпринимать.
Плутарх говорит буквально следующее: «Там (в Египте. — Р. С.) на охотах и в гимнасиях Пирр сумел показать Птолемею свою силу и выносливость…»
Положение заложника при дворе египетского царя позволило Пирру наладить добрые отношения с семейством Птолемея. Несмотря на тот факт, что его голова являлась ценой, которую Деметрий заплатил за мир, пока договор соблюдался, к подобным лицам относились не просто снисходительно, но и с должным вниманием. Они участвовали в царских развлечениях, бывали на приемах; вероятно, имели и свободу передвижения (по крайней мере в разумных пределах).
Пирр быстро почувствовал, кто способен ему помочь: В первую очередь он старался оказать благоприятное впечатление на Беренику, любимую жену Птолемея. Он правильно угадал, что она может оказать нужное ему влияние на царя.
Для этого Пирр показывал не только свою «силу и выносливость», но и любезное обхождение, быстро войдя в доверие к супруге Птолемея. С одной стороны, он не поддался соблазну потопить свою тревогу и недовольство в распутстве и кутежах: наоборот, молосс вел жизнь «целомудренную и умеренную». С другой, Пирр не стеснялся показывать свою царственность и властность, не заискивая перед администраторами египетского царя и высокомерно относясь к простому люду.
Такая линия поведения быстро выделила его среди молодых людей, живших при дворе Птолемея. Как раз в это время искали жениха для Антигоны, дочери Береники от первого брака. С одной стороны, Антигона, являясь всего лишь приемной дочерью Птолемея, не могла стать настоящей «козырной картой» в политическом торге с другими царями. Однако брак с ней делал мужа Антигоны человеком близким египетскому двору. Поэтому, как можно заключить из Плутарха, ее руки искали многие.
Тем не менее Береника решила выбрать именно Пирра. Когда же свадьба была сыграна и Пирр оказался хорошим мужем, всерьез начали думать над приданым.
Птолемей не собирался делиться своими владениями, лежащими за пределами Египта, тем более что они изрядно уменьшились в последние годы. Оставался единственный способ вознаградить зятя: восстановить его на эпирском престоле.
