Полковник Доэрти и солдаты 13-го легкого драгунского (13th Regiment of (Light) Dragoons) полка. Фото Р. Фентона. 1855 г.
Болезни болезнями, но осадные работы никто не отменял. Периодические стычки и перестрелки в траншеях приносили новые жертвы, хотя и меньшие, чем болезнетворные микробы. Появились раненые, появились убитые. Впервые после Альминского сражения хирурги Колдстримской гвардии пустили в ход ампутационную пилу, сделав безногим калекой одного из «поймавших» русскую пулю. В одну из ночей странным образом попал в плен к защитникам Севастополя офицер.
Артиллерия союзников почти не прекращала огонь по крепости, лишь меняя его интенсивность и сократив расход боеприпасов. Это делалось не столько для уничтожения живой силы гарнизона, сколько для препятствования инженерным работам Офицер Морской бригады Хейт утешал себя, что каждый выстрел союзного орудия так или иначе шел в город, а русским приходилось распылять его по довольно протяженной линии.
Как грибы после дождя, стали обнажаться проблемы, ранее, казалось, бывшие малозаметными и незначительными. Кампания еще даже не разошлась в полную силу, а в британском парламенте посчитали ее финансовую перспективу и едва не прослезились: маленькая победоносная война оборачивалась пугающей дороговизной. Банальная экономика путала планы, расстраивала растущие аппетиты военных и отталкивала беспросветностью перспектив.
Запутанность взаимоотношений между адмиралтейством и морскими транспортными компаниями делала доставку грузов в Крым слишком дорогой. Тонна груза в Австралию стоила не более 45 фунтов стерлингов, а точно такая же тонна в Крым — 25 фунтов. При этом расстояние до полуострова было не более трети пути к далекому острову. Прибывавшие в Крым офицеры часто несколько недель не могли дождаться своего багажа, отсутствие нормальных бытовых условий не только раздражало, но и приводило к тому, что почти все из них в той или иной степени оказались больными.
Когда стали разбираться в деталях столь выдающейся дороговизны, оказалось, что доля вины лежит на самих командирах, особенно некоторых из числа старших. Купившие себе должность и считавшие полки и бригады едва ли не своей собственностью, бни демонстративно не желали разделять с солдатами и офицерами трудности полевой жизни. Прибывшие в Балаклаву транспорты под любым предлогом задерживались в базе, где использовались как фешенебельные гостиницы. Подобные задержки приводили к потере государством до 22000 фунтов ст. в год.
Готовясь к скоротечной экспедиции, союзники не только не продумали кампанию в холодное время, но и не смогли просчитать последствия этой неготовности. Более сообразительное французское командование с первыми ненастьями приступило к прокладыванию дорог от Камышовой бухты к своим лагерям и начало возведение вполне комфортабельных бараков, для чего было выписано достаточное количество строительных материалов.
Англичане не придавали коммуникациям такого значения и хотя заполнили склады в Балаклаве необходимыми припасами, имели массу трудностей с их доставкой туда, где в них особенно нуждались — на передовые линии и в лагеря.
В этой связи удобная Воронцовская дорога приобретала стратегическое значение и рано или поздно русские должны были это заметить. Конечно, она была не единственной коммуникацией, но качество и расположение делали ее незаменимой в условиях сложившегося характера войны на полуострове. Можно сказать, что мы еще ничего не знаем об этой стороне войны, которая незаметно ушла на второй план исследований, но значение или недооценка значения которой стоила жизней многих защитников города и солдат осаждавших его армий.
Зависимость от сухопутных коммуникаций союзники попытались компенсировать своим владением акваторией Черного моря. Еще до первого бомбардирования Севастополя произошло событие, о котором, пожалуй, стоит сказать отдельно. В стиле конкистадоров англичане и французы кинулись грабить приморские города. Одной из первых жертв стала южнобережная красавица Ялта. Пожалуй, нам нужно вернуться немного назад, чтобы понять последствия того, что еще только ждет нас впереди…
Нападение на Ялту
22 сентября англичане внезапно нанесли удар по Ялте. Это событие заслуживает отдельного рассказа, но в контексте Крымской кампании столь малозначительно, что Тотлебен назвал его всего лишь «небольшой высадкой».
Наша задача не описывать случившееся, пытаясь определить размер ущерба, причиненного теми или иными участниками, а потом до конца жизни предъявлять претензии и требовать сатисфакции. Попытаемся понять, для чего союзникам была нужна эта операция, ставшая одной из самых скандальных страниц Крымской кампании, наряду с нападением на Одессу, Керчь и многие другие прибрежные города в Черном и Азовском морях. Заодно еще раз, пользуясь случаем, «попинаем» имидж «благородной» Крымской войны.
Выбор задач, решаемых этим нападением, невелик: разведка, пополнение запасов, расширение контролируемой территории, создание новой береговой базы. Правда, общественная российская печать дает еще один вариант: разграбление,
[7] но с учетом сурового военного времени он применим ко всем из вышеперечисленных понятий. То есть, грабить во время войны можно попутно с решением стратегических или оперативных задач. Грабеж на тактическом уровне называется мародерством, а по мелочам союзники размениваться не собирались.
В нашем случае, очевидно, последние из обозначенных задач менее всего вероятны, но вот первые две подходят вполне. Союзники, поняв, что быстро разобраться с категорически не желавшими европеизироваться русскими у них уже не получится, обязаны были продумать возможность пополнения имевшихся у них запасов. Для этого необходимо было провести разведку Южного берега, в ходе которой выяснить наличие или отсутствие русских войск, наличие или отсутствие этих самых запасов и т.п. Англичане всегда считали морскую блокаду и поддержку небольшого военного контингента на вражеской территории своим флотом наиболее удачным сочетанием, до этого всегда гарантировавшим успех (об этом, в частности, упоминает биография адмирала Хорнби, приводя в пример Испанию и Крым).
В этом случае такие рейды на прибрежные города отлично вписывались в стратегию разрушения вражеской инфраструктуры, и Ялта была жертвой, запрограммированной в концепцию сложившихся обстоятельств.
Лучшее объяснение, которое удалось найти, принадлежит одному из организаторов рейда адмиралу Лайонсу. Он утверждал, что хотя в начальный период кампании особых проблем со снабжением войск, количество которых увеличивалось, не было, к этому нужно было готовиться. То есть по возможности пополнять и делать запасы, о чем выше мы говорили. По его словам, инициатива акции принадлежала французам, у кого все эти проблемы проявлялись наиболее остро, так как большинство транспортов, арендованных для снабжения войск в Черном море, были парусные в отличие от преобладающих численно английских паровых судов. Лайонс однозначно называет имя «виновника» случившегося — Канробер, хотя добавляет, что Раглан одобрил задуманное при условии, что все взятое будет оплачено.
