Все, что произошло у Кадыкоя и Балаклавы после занятия редутов русскими, не более чем суета, возня, трата времени и усилий, сопровождавшаяся совершенно бессмысленными жертвами с обеих сторон. И русские, и англичане истребили несколько сотен человеческих душ совершенно бессмысленно, бездарно и бесцельно. Правда, у русских ошибок все-таки меньше было. Они не пытались продвигаться дальше, лишь попытавшись «погромить» вражеский лагерь. Но «топорно» исполненный Рыжовым приказ Липранди не дал каких-либо успешных результатов, обернувшись неоправданными и ненужными потерями.
В свою очередь, англичане не думали предпринять что-либо по отбитию взятых редутов, ограничившись сначала никому ничего не доказывающей схваткой. Тяжелой бригады с кавалерией Рыжова, а потом вообще совершив героически глупость, попытавшись отбить никому не нужные пушки.
Обер-офицер и рядовой гусарских полков. 1845–1855 гг. Висковатов А. В, Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению. 1841–1862 гг.
Какие бы ошибки ни совершили русские кавалерийские командиры под Балаклавой, ни одна из них не носила характер роковой. При всей несуразности действий Рыжова сами англичане отметили, что в использовании кавалерии русские не дошли до той несуразности ее применения, какой страдали сами: «…на протяжении всей войны их кавалерия проявляла скорее благоразумие, нежели смелость».
Трудно сказать, чего в этом сравнении больше: похвалы или пренебрежения. Но не будем забывать старую военную, проверенную веками истину, что хорошей армии герои не нужны, ибо всякий героизм — не более чем исправление чьих-то ошибок. Русская кавалерия как могла выполняла свою работу на том уровне, которому быта обучена в мирное время.
Не менее смешно считать за серьезное противостояние, а уж тем более за сражение пару залпов 93-го полка по гарцевавшей вдали казачьей коннице. Русская артиллерия израсходовала снарядов при обстреле турецких редутов больше, чем горцы «красной линии» патронов. При всем желании мы не увидим здесь никаких следов ожесточенного боя пехоты и кавалерии: кучи трупов людей и лошадей в нескольких шагах от первой шеренги, окровавленные штыки и тем более пустые патронные атаки пехотинцев, как это можно было наблюдать при Прейсиш-Эйлау. Бородино иге Ватерлоо и много еще где, когда противостояние пехоты и кавалерии становилось ожесточенной схваткой.
Из сказанного нами выше (подтверждено диспозицией) понятно, что первой в главной) задачей русских было занятие передовых укреплений, гарнизоны который составляли два (или полтора) турецких батальона. На этом задача дня считалась в основном выполненной.
Да и противник у русских солдат 12-й пехотной дивизии был долгожданный. Аппетит усиливался тем, что они знали, что их встретит не умелый, опытный и стойкий английский или французский пехотинец, а второсортный турецкий новобранец, с которым они имели старые неоплаченные счета.
Русские все же несколько поторопились с уверенностью в низком качестве противостоявшего им вражеского солдата в отношении которого даже «…английское командование усвоило себе правильное, по существу, воззрение, что турки отсиживаются от русских за укреплениями гораздо успешнее, чем выдерживают их натиск в открытом поле».
Несколько слов о защитниках…
Итак, главное. Не подлежит сомнению, что именно бой за передовые редуты стал той самой кульминацией Балаклавского сражения, которая породила все последующие события, в том числе и мифологические. Начнем с первых из привычных легенд — о слабых и никуда не годных их защитниках.
Первый из современных исследователей, кто детально разобрал участие турецкой армии в Восточной войне — М. Нечитайлов, и именно его труды мы положим в основу нашего анализа неприятельских солдат, которые в октябре 1854 г. были «проклятыми и забытыми» английскими союзниками защитниками первой оборонительной линии перед Балаклавой.
Если до настоящего времени для многих интересующихся Крымской войной понятие «турок» означало полудикий, плохо одетый и слабо вооруженный солдат, то благодаря М. Нечитайлову, О. Шкеде и др. авторам (я говорю в данном случае об исключительно русскоязычной литературе) сегодня взгляд на этого противника стал диаметрально противоположным. Если турецкий солдат и не был лучше своих союзников, то он не был и худшим из них, а по некоторым показателям (устойчивость к тяжелым условиям) даже превосходил их.
Русские в описываемое нами время традиционно не считали турок серьезными противниками, равно как и англичане с французами не считали их равноправными союзниками. Один вид турецкого армейского пехотинца вызывал печаль и грусть. В Крыму, вспоминал французский моряк, турецкие солдаты «были обуты так же плохо, как и солдаты первой республики до Итальянской кампании. Большинство носило туфли без задников и каблуков, плохо державшиеся на ступне; часто на них отсутствовала подошва. У других был просто кусок недубленой кожи, прикрепленный к ступне с помощью ремней, завязывавшихся вокруг ноги. Башмаки не заменялись новыми, приходилось проявлять изобретательность, чтобы помочь себе — и, в конце концов, турецкая армия обулась в сандалии».
Дубровин приводит слова корреспондента бельгийской газеты, который, ссылаясь на очевидца, писал, что при Балаклаве турки «…сражались в туфлях (бабушах), и эта обувь, конечно, мешала им бежать».
Действительно, обувь турецких солдат была такого низкого качества, что многие из них вообще отказывались ее носить.
В том числе и потому на всех театрах Восточной войны первое, что делал турецкий солдат на поле сражения — повально мародерствовал, особенно преуспевая в охоте за русскими сапогами от бедности, выворачивании карманов убитых от жадности и добивании раненых просто от соблюдения веками сложившихся традиций ведения войны. Русские снисходительно относились к таким проявлениям варварства и дикости, но при случае платили той же монетой.
Турецкий пехотинец, как показывал опыт предыдущих войн и кампании на Дунае, не любил изолированную оборону и, не имея опоры на фланги, был склонен к оставлению позиций. В то же время опыт Дунайской кампании, где укрепления турецких крепостей (Силистрия, к примеру) были умело включены в оборонительную систему, свидетельствовал не в пользу мнений о его отсталости и повальной склонности к бегству с поля боя.
Кроме того, многие современники отмечали, что турецкий солдат не торопился доверять своим офицерам, но прекрасно проявлял себя под руководством иностранных.
Хотя союзники надеялись на опыт кампании на Дунае, в Крыму уроки вполне успешной Силистрии были забыты.
Турок доверили своим начальникам, которые скорее озаботились качеством кофе, в поглощении которого проводили все свободное время, а не укреплением занимаемых позиций. Несколько английских артиллерийских офицеров скорее выполняли роль инструкторов, нежели командиров.
Начало боя за редут №1
Защитники редутов с их традиционно безобразно организованным охранением еще ничего не подозревали, когда «…войска генерала Семякина прошли после переправы позади небольших возвышений и развернулись правее Воронцовской дороги против редута № 1, примкнув своим флангом к войскам левой колонны. Генерал-майор Левуцкий выстроился перед редутами № 2 и № 3».
