Со вступлением в строй «Императрицы Марии» вопрос об обеспечении операции со стороны моря не возбуждал особых сомнений. Но осуществление десантной операции в крупном масштабе не находило пока понимания в Ставке.
Осенью 1915 года Болгария выступила на стороне Германии и Австрии. Это сразу осложнило обстановку на Черном море.
Отныне на болгарские порты получили возможность базироваться германо-турецкие подводные лодки. 27 октября 1915 года Черноморский флот бомбардировал Варну, при этом некоторые наши корабли подверглись атакам подводных лодок.
В начале ноября вступил в строй второй дредноут, «Екатерина II». Это дало возможность Эбергарду разделить линейные силы уже на три группы, из коих каждая превосходила «Гебен» по боевой мощи.
Супруга Кетлинского Ольга Леонидовна всегда была очень дружна со своей сестрой Верой, которая была замужем за художником Николаем Липхартом, который был смертельно болен туберкулезом и умер в Симеизе перед самой революцией. Что касается Кетлинского, то он был дружен с братом своего свояка Ильей Оскаровичем Липхартом, одним из первых подводников русского флота и человеком непростой судьбы. Женившись на некой ветреной девице и уличив ее в измене, он в порыве ревности выстрелил в нее из револьвера, но нанес лишь легко ранение. После этого пытался покончить жизнь самоубийством. Был уволен с флота, вновь женился. С началом войны с Японией снова призван и командовал во Владивостоке подводной лодкой «осетр». В годы Первой мировой войны возглавлял штаб транспортной флотилии Черноморского флота. Впоследствии стал капитаном 1-го ранга. Эмигрировал с семьей во Францию, где и умер в 1936 году. В 1915—1916 годах Кетлинские часто общались с семьей Липхарта, проводя вместе немногие свободные вечера.
Не прерывались в это время и дружеские отношения Кетлинского с Василием Черкасовым Что касается Казимира, то он был хорошо знаком с супругой Черкасова, Ольгой Александровной, которая была чуть ли не единственной женой офицера, прошедшей вместе с мужем всю порт-артурскую страду и даже участвовавшей в сражении нашей эскадры 28 июля в Желтом море, находясь на броненосце «Пересвет». Теперь же старые друзья дружили семьями, а две Ольги стали закадычными подругами.
На Черном море служба В.Н. Черкасова также шла достаточно успешно. Командуя эсминцем «Гневный», он неоднократно участвовал в боевых походах и «за отличия в боях против неприятеля» в мае 1915 года был произведен в капитаны 1-го ранга. За торпедную атаку на крейсер «Бреслау», проведенную у Босфора в ночь на 29 мая 1915 года, был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами и бантом, за другие отличия — орденами Святой Анны 2-й степени с мечами и Святого Владимира 3-й степени с мечами. Как и все офицеры российского флота, Кетлинский, безусловно, сопереживал Василию Черкасову в связи с жертвенным подвигом его младшего брата Петра, который, командуя канонерской лодкой «Сивуч», принял неравный бой с германской эскадрой в Рижском заливе и погиб, не спустив перед противником Андреевского флага.
В январе—марте 1916 года В.Н. Черкасов исполнял обязанности командующего 2-м дивизионом эсминцев Черноморского флота.
Что касается Кетлинского, то в феврале 1916 года он вплотную занялся организацией действий флота по нарушению турецких коммуникаций в зоне Зунгулдак—Эрдели, являвшейся жизненно важным для Стамбула угольным районом Дело в том, что в связи с почти полным отсутствием дорог все перевозки угля осуществлялись оттуда в турецкую столицу морем на каботажных судах
До этого времени, несмотря на постоянное присутствие в районе наших эсминцев, турки научились от них уходить. Наиболее опасный участок от мыса Баба до острова Кефкен они проходили в темное время суток без огней Из Босфора турецкие суда так же выходили с наступлением темноты или за час-полтора до захода солнца, чтобы к утру достигнуть конечного пункта. Обнаружив днем неподалеку от берега наши эсминцы, турки попросту стали задерживать свои суда в портах. Когда же днем море было пусто, это был верный знак, что ночью можно будет пройти вдоль берега незамеченными. Такая тактика приносила туркам успех, и результативность наших эсминцев стала резко снижаться.
Поэтому Кетлинский предложил новую схему «угольной блокады», положенную Эбергардом в основу директивы № 297 от 10 (23) февраля 1916 года. Эта директива предусматривала блокирование района днем подводной лодкой, а ночью — парой эскадренных миноносцев.
Отныне подводным лодкам предписывалось, находясь днем под перископом, наблюдать за Зунгулдаком, не выдавая своего присутствия, а на ночь отходить от берега для зарядки батарей. Одновременно с наступлением ночи к побережью скрытно подходила пара эсминцев и в течение всей ночи маневрировала переменными ломаными курсами, перекрывая туркам путь следования от мыса Баба до острова Кефкен. Перед рассветом эсминцы снова отходили мористее за пределы видимости турок, а позицию у берега занимала подводная лодка. Результаты внедрения новой схемы превзошли все ожидания, и потери турок стремительно поползли вверх. В результате этого буквально через какой-то месяц Стамбул был поставлен на грань угольной катастрофы. Именно В.Н. Черкасов на практике отрабатывал теоретические новинки своего друга, устроив со своими товарищами настоящий погром на турецких прибрежных коммуникациях.
По сути дела, Кетлинский впервые разработал и на практике внедрил оперативное взаимодействие надводных кораблей и подводных лодок, что по достоинству было впоследствии оценено теоретиками военно-морского флота как важный шаг вперед в развитии способов действия сил на неприятельских морских сообщениях.
Несколько позднее Кетлинским была детально разработана и система взаимодействия подводных лодок, выражавшаяся в определении границ районов их крейсерства и чередования выходов в предпроливную зону.
Военно-морской историк А.Ю. Козлов пишет по этому поводу следующее: «Сравнительно небольшое удаление лодок друг от друга обеспечивало возможность устойчивой радиосвязи и, следовательно, обмена данными об обстановке и получаемой от внешних источников разведывательной информации. Решение о поочередном нахождении лодок перед Босфором следует признать удачным, так как в отличие от предыдущих схем применения подводных лодок оно обеспечивало постоянное наблюдение за устьем пролива в дневное время…»
Результаты новаторства скоро дали о себе знать и потери турок от действий наших подводных лодок резко возросли. Деятельность Кетлинского, вне всяких сомнений, свидетельствует не только о высоком профессионализме, но и творческом подходе к решению стоящих перед флотом задач.
В марте 1916 года В.Н. Черкасов получил неожиданное назначение — командиром линкора «Чесма» (только что выкупленного у японцев нашего бывшего броненосца «Полтава»). Назначение это было, безусловно, престижно, так как, лишь пройдя командирскую ступень на корабле 1-го ранга, можно было рассчитывать на адмиральские погоны. Однако, прощаясь с Черкасовым, Кетлинский, конечно, не мог предположить, что скоро их служебные пути вновь пересекутся.
9 января 1916 г. нашим миноносцам удалось наконец-то навести «Гебен» на «Екатерину II». Произошел короткий бой, после чего «Гебен», пользуясь своим неизменным преимуществом в ходе, опять ушел в Босфор.
