Из журнала боевых действий 49-й гвардейской бригады 6-го гвардейского механизированного корпуса (дословная запись неизвестного офицера штаба):
«6.08. 21.00. Солнце постепенно скрывалось за рябыми клочками разбросанных по небу облаков, и жара, от которой было душно днем, значительно уменьшилась; в лесу становилось прохладно. Темнота наступала быстро. Комбриг гв. подполковник Жабо, дважды награжденный правительством за образцовое исполнение заданий, своими быстрыми движениями хорошо подготовленного кавалериста, тепло, с большим вниманием и отеческой заботой встречая командиров частей, говорил и смеялся с ними.
Подогнув ноги, он сел на траву, напоминая татарский обычай приема лучших гостей племени. Вокруг него расселись командиры. Он, видимо, вспомнил партизанскую жизнь, которая полна подобного рода вечеров перед боем и которую он сам лично испытал.
— Товарищи офицеры! Мы получили очень важную и почетную задачу, — говорил он тихим и спокойным голосом. Вокруг было тихо и темно, все насторожились, будто он начинал интересный рассказ. — Народ, партия требует от нас честного служения Родине, поэтому, выполняя эту задачу, нужно отдать все силы, а если потребуется — и нашу жизнь. Надеюсь, что задачу мы выполним с честью. Если будет близко смерть, то умирать будем со славой, до последней минуты жизни борясь с врагом.
Он долго молчал. Шли тревожные минуты. «Вопросы?» — спросил он. Вопросов не последовало. Всем было ясно, что с таким командиром можно выполнить любые задачи, и все знали, что приказ, полученный бригадой, будет выполнен.
<…>
8.08. В 20.00 комбриг гв. подполковник Жабо с офицером связи лейтенантом Оноприенко и старшим военфельдшером Труфановой выехал на «виллисе» выбирать НП. В результате беспечности он подъехал к переднему краю немецкой обороны и огнем автоматчиков пр-ка убит вместе с лейтенантом Оноприенко и военфельдшером Труфановой. Вечером звонил гв. генерал-майор Акимов
[60], требовал розыска комбрига. Все меры, принятые по его розыску, положительных результатов не дали. В 6.00 9.08 на КП прибыл шофер комбрига, который, будучи раненным, ночью выполз с поля трагической гибели комбрига.
Весть о смерти комбрига молниеносно облетела все части корпуса. Каждый боец нашей бригады узнал о трагической гибели всеми любимого командира. Когда сообщили гв. генерал-майору Акимову о трагической смерти комбрига, тяжесть, которая охватила его, была настолько сильна, что он отругал всех за то, что не смогли сберечь жизнь комбригу.
Война… Каких смертей не бывает на войне. Это знал каждый. Но каждого сознательного воина терзала мысль о том, что смерть, оборвавшая так быстро и необдуманно его славную жизнь, ничего общего не имела с его личным подвигом в последние минуты жизни. Смерть его была бесславной (я бы сказал, беспечной. — Е. Щ.) — эта обида терзала всех, кто только понимал смысл настоящей кровопролитной борьбы русского народа с варварами средневековья — немцами»
.
ПО ТУ СТОРОНУ ФРОНТА
Из воспоминаний командира 26-й пехотной дивизии генерала пехоты Визе
.
С 14–18 июля 1943 года части 26-й пехотной дивизии 2-й армии железнодорожным транспортом переправлялись из г. Сумы через Брянск на Орел. В результате взрыва партизанами железнодорожных путей мы понесли потери. Но можно сказать, что нам повезло. Когда несколько дней спустя тот же самый отрезок пути пересекала дивизия «Великая Германия», рельсы были взорваны в 70 местах.
Когда я явился 17.07. к генерал-полковнику Моделю, он приветствовал меня самым сердечным образом. Дивизии отдан приказ уже 19 июля рано утром начать наступление в 50 км от Орла — у Болхова.
Солдаты хорошо отдохнули и находились в прекрасном настроении. Благодаря интенсивной боевой подготовке часть была в отличной боеготовности.
Положение наших войск на Орловской дуге было угрожающим. 11 июля русские начали крупномасштабную наступательную операцию против 2-й танковой армии. За двое суток они совершили широкие и глубокие (до 10 км) прорывы: восточнее Орла — в районе действия XXXV армейского корпуса, восточнее Болхова — в районе действия LIII армейского корпуса северо-западнее Ульянов.
Уже к 17 июля стало известно, что оперативной целью противника был взлом всей Орловской дуги и ликвидация нашего плацдарма внутри нее. В тот же день операция «Цитадель» была приостановлена. В критический момент командование всеми силами, находящимися внутри Орловской дуги (включая 2-ю танковую армию), было передано генерал-полковнику Моделю (с 14 июля. — Е. Щ.).
Вечером 17 июля 26-я пехотная дивизия получила приказ подготовиться к отражению атаки противника на своем промежуточном рубеже юго-восточнее Болхова. Для выполнения задания были также подключены 112-я пехотная и 12-я танковая дивизии. В их распоряжение были предоставлены зенитные пушки калибра 8,8 см и «фердинанды». Основной задачей 26-й дивизии, усиленной этими частями, был разгром войск противника на фронтальном выступе у Болхова и предотвращение их прорыва через Однолуки (в 6 км к юго-востоку от Болхова) к дороге Азарово — Мильчино.
В любом случае исходное положение наступающих к моменту начала боевых действий выглядело следующим образом: позади основных сил стоят резервы, тяжелая артиллерия сможет в случае необходимости поддержать наступление, а зенитные пушки калибра 8,8 см и «фердинанды» станут их надежным прикрытием.
19.07. массированным огнем артиллерии в 9 часов начинается наше наступление. Примечательно, что русские в тот же самый момент нанесли массированный удар по шоссе Болхов — Орел. Наша стремительная атака очень удивила русских. Окрыленные успехами, они не могли допустить даже мысли о возможной немецкой атаке.
Наступающие русские части попали под сосредоточенный артиллерийский огонь, предварявший нашу атаку, и понесли тяжелые потери. Наши контратакующие части медленно, но неуклонно продвигались вперед. Борьба была тяжелой и упорной. Каждый куст, каждый участок леса должен был быть очищен от неприятеля. Обстановка боя требовала от каждого предельной собранности. Много хлопот нам доставила и артиллерия противника. Наши верные соратники, сопровождающие наступление, — противотанковые орудия, самоходно-артиллерийские установки «фердинанды» с 8,8-см пушками, крупнокалиберные гиганты — 15-см штурмовые орудия непосредственной поддержки пехоты — уничтожили некоторые очаги сопротивления и подбили несколько танков. Следует отметить, что последние были впервые применены именно в ходе операции «Цитадель». Согласно приказу самоходные штурмовые орудия нельзя было применять на передовой линии вместе с атакующей пехотой, в целях исключения потерь и захвата их противником. Поэтому они стояли, как маленькие форты, позади атакующих, следя за появлением целей, в готовности к открытию огня. Их броня была настолько мощной, что попадающие в них артиллерийские и бронебойные снаряды оставляли лишь небольшие вмятины. Под огнем наших штурмовых орудий артиллерия противника была вынуждена отступить. Из-за начавшейся неразберихи русские понесли тяжелые потери. Наше наступление стремительно идет по всему рубежу и обещает полный успех. На самом пике нашего продвижения приходит тревожное известие. На КНП появляется генерал-полковник Модель и с тяжелым сердцем отдает приказ прекратить наступление и перейти к обороне на достигнутых рубежах. Причиной тому была стремительная, угрожающая Орлу атака русских на XXXV армейский корпус, находившийся справа от нас. К городу незамедлительно отправляются части 12-й танковой и 112-й пехотной дивизий. Мы пережили шок: наша 26-я пехотная дивизия безо всякого давления со стороны противника вдруг перешла к обороне.
