Как уже отмечалось выше, интенсивность боевых действий с 1 по 4 августа включительно ввиду планомерного отхода немецких частей и соединений с Орловского плацдарма, в том числе и с его северного участка, резко снизилась. Потери немецких частей на этом участке фронта были не столь существенны (особенно в танках и САУ) по сравнению с началом наступления нашего бронетанкового ударного клина. К примеру, 2-я танковая армия противника, в состав которой входила группа Гарпе, в последней декаде июля 1943 года потеряла убитыми, пропавшими без вести и ранеными 34 749 человек (максимальные потери армий вермахта за весь период Второй мировой войны). А в первой декаде августа эта армия потеряла уже 8162 человека (половина личного состава моторизованной дивизии). Таким образом, потери в людях уменьшились в 4,2 раза. Аналогичны потери за этот период в танках и САУ, и они, вероятно, составили около 10—12 единиц (с 1 по 4 августа).
Таким образом, безвозвратные потери немецких танковых частей и соединений составили около 100 единиц бронетехники, или около 25 процентов от первоначального состава — 384 танка и САУ.
СООТНОШЕНИЕ ПОТЕРЬ
В живой силе
Известно, что все людские потери ударной группы Баданова за десять дней Бориловского бронетанкового сражения (26.07–4.08.1943 г.) составили около 12 000 человек
[56], из которых безвозвратные — около 4000 и ранеными — около 8000 человек.
С учетом урона отдельных штурмовых дивизионов, потери немецкой группы Гарпе в Бориловском сражении составили около 4200 человек, из которых на долю убитых и пропавших без вести приходится около 1200 человек и на долю раненых — около 3000 человек. Еще раз подчеркиваю, что эти цифры приблизительны, с погрешностью плюс-минус 0,2 процента.
Таким образом, соотношение людских потерь в 10-дневном Бориловском сражении — 1:3 не в нашу пользу.
В принципе это нормальное соотношение, если учитывать все нюансы сражения: когда наша бронетанковая группа наступала (штатное соотношение потерь в наступлении 1:3 в пользу обороняющегося противника) и в сложившейся обстановке исключался какой-либо маневр (наступление в лоб); когда немцы, находясь в глубокой обороне, занимали выгодные рубежи, проходившие по южным берегам рек Орс, Нугрь и Моховица, с множеством узлов сопротивления, в том числе на командных высотах.
В бронетехнике
Потери советских бронетанковых сил в Бориловском сражении составили 396 танков и САУ.
Безвозвратные потери немецких танковых частей и соединений составили около 100 единиц бронетехники.
Таким образом, соотношение потерь в бронетанковом вооружении составляет 1:4 в пользу противника.
Опять же, это оправданные потери ввиду указанных выше причин.
Итак, почему наши танковые и механизированные соединения понесли такие огромные потери? Как получилось, что приказы Ставки ВГК, Генштаба, командования Западного, а затем и Брянского фронтов не были выполнены: прорыв фронтового рубежа обороны противника не состоялся, танковая армада, насчитывающая почти тысячу стальных машин, не могла выйти на оперативный простор и прорваться к основной коммуникационной линии Орел — Брянск, с тем чтобы отсечь орловскую группировку противника?
Взяв за основу данные архивных документов, попытаемся ответить на эти вопросы и понять, почему так произошло.
АНАЛИЗ СРАЖЕНИЯ
Итак, в результате боевых действий войска группы Баданова не выполнили своей главной задачи, поставленной перед ними Ставкой ВГК: войдя в прорыв, к исходу первого дня наступления выйти к железной дороге Орел — Брянск на участке Нарышкино Хотынец с тем, чтобы прервать основные коммуникации врага и отрезать орловскую группировку противника от основных тыловых баз снабжения. Это можно объяснить объективными и субъективными причинами, которые, в общем, нашли свое отражение в вышеприведенных документах.
Тем не менее конечный результат был достигнут: Военный совет 4-й танковой армии «считает, что армия с поставленными задачами справилась», хотя и с двухнедельным опозданием, но добилась намеченной цели: «к 7 час 00 мин 9.08.43 г. вышла в р-н ж. д. 1,5 км сев-зап. ст. Шахово», тем самым перерезав железную дорогу Орел — Брянск. Но к этому времени противник уже успел вывести из-под удара всю орловскую группировку. Танкисты 197-й и мотострелки 30-й бригады обнаружили, что «ж.-д. полотно Орел — Брянск взорвано»
.
Медленное, но непрерывное движение бронетанкового ударного клина генерала Баданова к основным коммуникациям врага, в свою очередь, способствовало продвижению войск Брянского фронта, наступавших с восточного направления от Новосиля к Орлу, и почти бескровному освобождению города Орла войсками 3-й и 63-й армий.
Группа Баданова своим массированным и методичным наступлением сломила сопротивление 9,18, 20-й танковых, 10-й и 25-й моторизованных дивизий противника, а также отдельных дивизионов самоходной штурмовой артиллерии, подошедших на заранее подготовленные рубежи обороны, нанеся им существенный урон.
При ведении затяжных, изнурительных боев в условиях непрерывных ливневых дождей, которые больше способствовали обороняющимся немецким войскам, нежели наступающим советским, 5, 25, 11, 30-й танковые и 6-й гвардейский механизированный корпуса понесли значительные потери в людях и вооружении.
1 августа на совещании у Сталина в Кремле был отмечен в целом неудачный ввод армии Баданова, приведший к тому, что не была выполнена стратегическая задача: перехват коммуникаций и отсечение орловской группировки противника, при том что советская танковая группа понесла значительные потери.
Тогда никто не был наказан за этот стратегический просчет, потому что надо было наказывать прежде всего самих себя, хотя бы понижением в звании.
Разве Сталин не подписывал директиву о вводе в прорыв войск 4-й танковой армии, усиленной двумя — 5-м и 25-м танковыми корпусами, разве он не советовался с представителем Ставки ВГК Жуковым? Разве не присутствовали на совещании при обсуждении этого вопроса у карты Антонов (заместитель отсутствующего начальника Генерального штаба Василевского), а также начальник Оперативного управления Генштаба Штеменко?
Прорабатывая начало операции по вводу в бой огромной армии с колоссальным количеством танков и САУ, многие из которых имели вес 35 т и более, разве не учитывали характер той местности, где нога человека даже через месяц после дождя вязнет в почве, которая держит воду, как губка? Разве не было видно на картах, сколько здесь заболоченных рек, речушек, — и все это без мостов и переправ?
