– Иди сюда. – Он потянул меня за руки; мне опять было больно. Он заключил меня в объятия. – Я так скучал по тебе.
Мое тело кричало, просило сна, каждый его дюйм был полон болью, словно кто-то бил, бил, бил меня о стенку. На дрожащих ногах я прошла в ванную и проглотила две обезболивающие таблетки. Медленно вернулась в постель, молясь, чтобы Себ не проснулся. Он не должен видеть вторую половину меня – ту половину, которой я стыдилась, непривлекательную и жалкую.
Свет просочился сквозь шторы. Себ беспокойно пошевелился. Я примостилась возле него и посмотрела на его тело. С какой радостью я бы с ним поменялась. Как хорошо быть высоким, сильным, спортивным. Он перевернулся с одного мощного, загорелого бока на другой. Удивительно избавляешься от напряжения, когда тебе есть о ком думать, и фантастически здорово опять заниматься сексом. Мне нравилось. Я испытывала еще и огромное облегчение – я все-таки смогла! Я чувствовала себя нормальной. Нормальной! Одна ночь с Себом вернула мне уверенность в себе, которую я растеряла за последний год. Я обняла его за талию, его рука разжалась навстречу моей, наши пальцы переплелись, подобно хитроумному пазлу. Он сонно пробормотал, что любит меня. Мои глаза закрылись, отторгнув горящий дискомфорт по всему моему телу.
Я была невероятно счастлива. Лежа рядом с ним, я перенеслась в то время, когда мы с ним только начали встречаться. Он заставил меня снова почувствовать себя той девочкой, которой я была без болезни.
Медицинская сводка
Моя СОЭ – скорость оседания эритроцитов, которая показывает, насколько активны болезнь и воспаление – 129. Доктор встревожен. По его словам, все, что выше 100, крайне опасно. Еще у меня анемия. Мне необходимы стероидная инъекция и переливание крови. Перемены в лечении с новым доктором: сульфасалазин заменяется на Препарат Номер Шесть, пеницилламин. Индометацин заменяется на Препарат Номер Семь, вольтарол. Продолжаю принимать метотрексат в более высокой дозе.
Двадцать девять. «Почему я?»
Май 1993 года. Я получила место в Бристольском университете! Ура! Себ снова исчез, теперь он во Франции. Я только что стала лечиться у гениального доктора Фишера в больнице под Бристолем. Мои родители вместе со мной решили, что пора узнать другую точку зрения на мою болезнь и что мне нужен врач недалеко от университета. Доктор Фишер хотел, чтобы я легла в больницу на шесть недель. Я доверяла ему. Если он не сможет мне помочь, тогда не сможет никто.
Порядки в этой больнице были необычные. Не надо было носить пижаму, валяться целыми днями в постели, есть виноград и смотреть мыльные оперы и ток-шоу. Здесь больным позволялось выходить в город, предупредив об этом сиделку. В нескольких болезненных шагах от больницы было кафе, которое стало моим вторым домом. Официант ласково снимал с меня куртку и помогал сесть, приносил капучино с тертым шоколадом и несколькими бисквитами. По выходным позволялось уходить домой.
К началу второй недели мне уже казалось, что я нахожусь в пансионате при школе для больных.
Я заметила дежурную сиделку, Глорию, которая ухаживала за мной. Она удивительная – большая, чернокожая, с огромными покачивающимися бедрами и широкой улыбкой, способной развеселить даже самую печальную душу.
– Как дела, Элис? – прогремела она. – Приятно тебя видеть. Чем ты занималась?
– Особенно ничем, – улыбнулась я.
– Ничем! Как скучно, – засмеялась она, и ее огромная грудь заколыхалась вверх-вниз.
– Я ходила на балет, но лучше всего там оказалось мороженое «Магнум» в антракте.
– О, Элис, – пронзительно запричитала она, – мой муж говорил, что мне надо сесть на диету, он считает, что я слишком жирная. – Она прижала руки к животу и взорвалась смехом.
Мне сказали, на этой неделе в отделении будут новые люди – группа пациентов с анкилозирующим спондилитом. Анкилозирующий спондилит – еще одна форма артрита, которая поражает позвоночник. Они приехали к вечеру, но я их не видела, потому что уходила вниз в бассейн на гидротерапию.
Я надевала ласты и неистово дрыгала ногами в теплой воде. Мысленно я старалась стряхнуть, вытряхнуть болезнь из своего тела.
Когда меня отвезли на инвалидном кресле в отделение, я заметила одну из новых леди. Она смотрела на меня, молодая и хорошенькая, со светлыми кудрявыми волосами, падавшими на лицо. Я села на свою койку и опять посмотрела на нее.
– Идите сюда и поговорите со мной, дорогая. Я Салли. Что у вас, милая?
– Ревматоидный артрит, – сказала я, подходя к ее койке.
– Я так и подумала. Я увидела это по вашему лицу и глазам. Я тоже так выглядела. – Она помолчала и высморкалась. – Мне поставили такой диагноз, когда я была почти ребенком. Мне было тринадцать. Это было ужасно. Я никогда не умела играть в школе в игры, и все в моем классе смеялись надо мной и дразнили. Ночью я спала вместе с моей сестрой, и она растирала мне ноги и ступни, потому что мне было ужасно больно. Я принимала только аспирин, но теперь лекарства более эффективные, исследования продвинулись вперед.
– Я надеюсь, что скоро лечение будет найдено.
– Не сдавайтесь. Что-нибудь непременно найдут. – Она сочувственно кивнула.
Я рассказала ей про теннис. Она рассказала, что любила гимнастику, но пришлось от нее отказаться. Впервые я поняла, что в моей лодке есть и другие люди. Они тоже не плыли туда, куда им хотелось. Жизнь не всегда складывается так, как тебе хочется. Но мы пассажиры этой лодки и можем помогать друг другу. Этой женщине всего лет тридцать. Хорошо, что я не единственная, кто в молодости столкнулся с этой болезнью. Впервые я не чувствовала себя одинокой.
Я не могла смотреть, когда толстая игла входила мне в руку. Меня готовили к переливанию крови. До этого уже был один сеанс – мешок крови ввели мне с очень медленной скоростью, на мешок ушло четыре часа, а сейчас мне требовались четыре мешка. Куда бы я ни шла, я таскала с собой капельницу. Она стала моей подружкой.
Четвертый мешок. У меня покраснело лицо, и я стала как пьяная. Сиделка посоветовала мне лечь в постель и отдохнуть. В постель? Но меня распирало от избытка энергии, у меня гиперактивность. Чью волшебную кровь мне влили? Может быть, кровь Штеффи Граф или Линфорд Кристи? А еще лучше – Синди Кроуфорд. Раз уж вы помогаете мне, дайте и такое тело, как ваше. Какое необыкновенное ощущение – сознавать, что твоя кровеносная система основательно промыта и получила свежую кровь. Элен написала мне недавно: «Хорошо еще, что твой характер не растворен у тебя в крови, иначе ты стала бы законченной шизой!»
Я никогда не сдавала кровь, когда была еще здоровой, но теперь поняла, как это важно. Я решила сказать Эндрю, Элен и моим друзьям, чтобы они немедленно сдали кровь.
На следующее утро мне предстояла стероидная инъекция. Я с нетерпением ждала ее, зная, что она облегчит мне боль. Моя болезнь любит стероиды и поглощает их с огромным аппетитом.
Стероиды мгновенно творили со мной чудеса. Я чувствовала себя заново родившейся, а не так, словно меня переехал темной ночью огромный автобус. В это утро я откинула одеяло, вскочила с постели и сразу приняла душ. Мне не надо было лежать, собираясь с силами. Мое тело было легким, ходить стало гораздо легче. Я видела свои щиколотки, а не мешок с жидкостью, прилепленный к ногам. Интересно, куда ушла вся жидкость?
