Софи повезла меня в отделение. Мы потеряли счет времени, и теперь шел одиннадцатый час. В коридоре было полутемно, из палат доносился храп. Мы старались двигаться как можно тише и не наткнуться на что-нибудь. Но все равно Софи задела столик, стоявший у моей койки, и все мои лекарства посыпались на пол. Мы прыснули со смеху.
– Элис, поздно уже, ложись спать, – проворчала сиделка, помогая подобрать таблетки. – Твоей подружке давно пора уйти.
Послышался сигнал вызова; кто-то сидел на стульчаке и громко выпускал газы. Сиделка поспешила на вызов. Я посмотрела на Софи.
– Отвези меня домой, к тебе домой, пожалуйста, – взмолилась я.
– Быстрее, бери свои вещи. Давай, пока сиделка не вернулась, – поторопила Софи. Я приободрилась, и она вывезла меня из отделения с сумкой на коленях. Мы хохотали. Я была свободна. Я была готова к поездке в Корнуолл.
Я была свободна.
Медицинская сводка
Метотрексат будет поддерживать меня какое-то время. В качестве переходной терапии. Доктор Бакли назначил Препарат Номер Четыре – курс преднизолона, стероид. По его словам, этот препарат творит чудеса и мгновенно уменьшает воспаление. Но длительное употребление может вызвать ужасные побочные действия – токсикоз организма, прыщи, увеличение веса, скачки настроения и истончение костной ткани, ведущее к остеопорозу и переломам.
Двадцать два. Коричневый конверт
Наконец пришел день, когда мы узнаем результаты наших выпускных экзаменов. Софи уже уехала в Португалию. Мы с Себом отправились в колледж, чтобы забрать наши коричневые конверты.
В холле стоял гул множества голосов.
– Посмотри сначала твой, – сказал Себ.
– Почему я? Ты посмотри. Но я не хочу открывать их здесь, – ответила я. Вокруг меня звучал смех, а кто-то горестно всхлипывал.
Этот маленький коричневый конверт был словно волшебный ключ от двери. Я должна была войти в нее вместе с моими друзьями. Я не хотела остаться одна перед дверью, совершенно одна. Я крепко сжала конверт.
– Я не могу открывать его здесь, – повторила я, дернув Себа за рубашку. – Не могу и не буду.
– Ладно, тогда откроем дома, – усмехнулся Себ, взяв меня за руку. Он держал себя намного спокойнее меня.
Вскоре мы подъехали к винному магазину.
– Нам надо что-нибудь купить, чтобы было чем отпраздновать, если все хорошо, – сказал он. – Или чтобы утопить наше горе, – добавил он, целуя меня. И скрылся за дверью магазина.
Я посмотрела на свой конверт. Мне хотелось вернуться в Корнуолл, подальше от всего этого. Неделя, проведенная с Себом, была замечательная, легкая неловкость между нами исчезла. У нас опять было все нормально. Себ учил меня серфингу и был всегда готов подхватить меня, если волны сбивали с ног. Софи, с ее длинными, волнистыми волосами и в красно-голубом гидрокостюме выглядела как Чудо-Женщина
[11]. Вечерами, устав от серфинга, мы с Софи бросали ребят на берегу и помогали Мэгги, матери бойфренда Софи, готовить ужин – часто мы пили джин с тоником и выходили на улицу покурить! А стероидный препарат оказался волшебным. Я совершала длинные прогулки по берегу моря и даже ухитрялась лазить по скалам, хотя после этого мои ноги делались вдвое толще обычного. Софи называла их «волшебными» – утром они были маленькими, а вечером большими.
Мы устраивали пьяные игры. Однажды ночью стащили у Мэгги «Шанель № 5» и разбрызгали на шорты ребят, а на следующее утро нам пришлось признаться в этом, когда она недоумевала, куда исчезли ее новые, дорогие духи.
Я снова чувствовала себя обычным, нормальным подростком, хотя часто жаловалась Себу на свое округлившееся лицо, следствие стероидных препаратов.
– У меня толстые щеки, – стонала я каждое утро. Он в шутку щипал их и говорил, что любит мое лицо. Он внушал мне уверенность в себе и уверял, что я не тяжелая, когда тащил меня на закорках, если я уставала. Он уверял, что я скоро поправлюсь, «выйдя из тюрьмы» – ведь теперь я снова могла делать все, что мне хотелось.
У Себа редко бывали депрессия, беспокойство или плохое настроение – его оптимизм заставлял и меня чувствовать себя гораздо лучше. Я с ужасом сознавала, что приближался день его отъезда. В сентябре он собирался уехать на полгода в Новую Зеландию и Австралию. Я понимала, что наше время истекало.
Я посмотрела на свой конверт. Ожидание показалось мне невыносимым. Я вскрыла его.
«Английский… B, французский… B». Боже, это невероятно, я выдержала два экзамена из трех. В – это нормально. Я перевернула листок. «Испанский… С». Что ж, могло быть и лучше, но я сдала! Я взглянула на конверт Себа, не выдержала и тоже распечатала. Он получил А по графике. Себ уже возвращался к машине. Я поскорее положила конверт назад, на приборную панель.
– У меня два В и С, – воскликнула я. – А у тебя А по графике, – быстро добавила я.
– Неужели ты вскрыла его? – удивленно ахнул он, стараясь казаться недовольным, но его широкая улыбка сказала мне, что я прощена. Себ получил А, В и С. Мы включили громкую музыку и ехали домой очень гордые собой. Я все время тянула шею и целовала Себа, и он чуть не въехал в канаву.
Дома мама открыла шампанское. Себ обнял меня, и мы выпили за будущее, за нас.
Я позвонила Элен, я позвонила на работу папе.
Я прошла через ту заветную дверь. Сегодня я чувствовала себя счастливой, чего со мной давно не было.
Медицинская сводка
Доктор Бакли назначил мне Препарат Номер Пять – сильнодействующее лекарство под названием сульфасалазин для подкрепления действия метотрексата. Вероятно, они большие друзья, раз составляют восхитительный коктейль. «Но у них есть побочное действие, – сказал мне доктор, – тошнота, боли в животе, сыпь, головная боль, раздражительность, головокружение и угнетение костного мозга». Я ответила, что мне плевать, и я буду принимать все, что может помочь мне. Я беру лекарства в аптеке: они жуткие – большие и желтые.
Двадцать три. «Кот прыг на мат»
«Кот прыг на мат», – печатала я. На моей руке позвякивал серебряный браслет. «Кот прыг на мат». Я взглянула на часы – 12.20. В глотке сидел тугой комок; Себ уехал. Я опять дотронулась до браслета.
Себ подарил мне его прошлой ночью. Сказал, что надеется, что после его возвращения все будет точно так же, как сейчас, и что мы по-прежнему будем вместе. Я написала на листке бумаги, что очень люблю его, и дала ему свою фотку. Не хотела, чтобы он забыл, как я выгляжу. Его лицо я всегда видела мысленным взором. Голубые глаза, мягкие светлые волосы, широкая улыбка. Лежа с ним в постели, я включила музыку и выключила свет. Я не хотела, чтобы он увидел или услышал, что я плачу. Но паузы между песнями нас выдали – мы плакали оба.
