Мое тело напряглось, как струны скрипки. Не получалось у меня думать о чем-то приятном. Ну хорошо. Попробую. Я бегу по золотистому песку вместе с Себом, мягко плещут волны синего моря…
Игла вошла в коленку.
Я глубоко и размеренно дышала. Я плаваю рядом с дельфинами… Дельфинами? Забудь про них.
– Больно… ЧЕРТ. О боже. – Я крепко сжала руку сиделки. – Вы почти закончили? – Я прерывисто вздохнула.
– Молодец, хорошая девочка, все вытерпела. Как я вижу, вы читаете «Короля Лира», – заметил доктор Бакли, глядя на книгу.
– Да, – проскулила я. Опустила взгляд и увидела отвратительную на вид, густую, желто-оранжевую жижу, собравшуюся в пробирке.
– Это та самая история про Гонерилью и Регану? Старый глупец отдал им свое королевство…
– Вы закончили? – спросила я, хмурясь. – Это ужасно… ужасно… – Игла вошла в особенно чувствительное место, с острым воспалением.
– Еще совсем чуть-чуть. Так, теперь стероид. Все, конец. – Он взял пластырь, нарисовал на нем мордочку Микки-Мауса и налепил на мою коленку. – Храбрая девочка. Теперь станет немного легче. – Он посидел со мной несколько минут, пытаясь утешить. Вот вы сдадите выпускные экзамены, и будет легче. Завтра я загляну к вам, – пообещал он, наконец-то уходя.
Я откинулась на подушки и заплакала. Что творилось со мной?
Я сидела за нашим кухонным столом и сдавала мой первый экзамен по английскому, четырехчасовой. Для меня было облегчением узнать, что я буду сдавать его не в набитом детьми зале, сидя за шатким деревянным столом. Преподаватель колледжа, мистер Барри, сидел в углу комнаты на нашем коричневом диване. Он велел мне начинать. Я в отчаянии молилась, чтобы мне досталась тема, которую я успела повторить. Дрожащими пальцами я перевернула листок. Первая часть – мне нужно было ответить на вопрос, касавшийся определенной сцены в «Короле Лире». Это отрывок, где Лир мирится с Корделией. Отлично! Папа читал мне его в больнице! Он прямо экстрасенс – угадал!
Через час я справилась с первой частью. Мои руки пульсировали, а костяшки стали как красные шарики. Я потерла их и принялась за вторую часть – несколько вопросов, требующих развернутых ответов. Мне надо было ответить на два. Хорошо. Времени было все еще много. Первый из выбранных мной вопросов – отношения между Глостером и его побочным сыном Эдмондом.
– Вспоминай, Элис, не торопись, – ободрил меня мистер Барри, увидев, как я тру свои больные руки. – Времени у тебя достаточно. – Я откинулась на спинку стула и с минуту отдыхала.
И вот наконец я дописываю ответ на последний вопрос. Мне казалось, что у меня вот-вот отвалятся руки. Надо было закончить все, но у меня осталось только пять минут.
Время истекло. Мистер Барри велел мне положить ручку. Я нацарапала последнее слово, и моя авторучка поставила жирную точку. У бедного мистера Барри урчал живот, когда он забирал мои бумаги. За все эти четыре часа мама с папой не догадались предложить ему печенья или чаю. О боже!
После экзамена мама велела мне немедленно лечь в постель и лежать. Я взяла с собой испанскую папку, чтобы готовиться к завтрашнему экзамену – второму по счету. Отдыхать некогда, раздраженно подумала я.
Вечером мама послала Тома наверх, чтобы он позвал меня ужинать. Он обнаружил меня спящей с папкой на груди, а вокруг на постели валялись листки формата А4. Том сказал маме, что не хочет меня будить.
– Тогда можно я съем еще две сосиски? – с надеждой спросил он.
Утром, когда мне надо было сдавать испанский, мое правое колено раздулось и стало похоже на дыню. Еще одна «вспышка». Я в панике позвонила доктору Бакли. Он сказал, что немедленно примет меня, и велел приехать. В больнице он выкачал жидкость и сделал еще одну стероидную инъекцию, чтобы уменьшить воспаление.
– Желаю успеха, – сказал он. – Я скрещу пальцы на твою удачу. Если ты не знаешь это сейчас…
– …то ты уже никогда этого не узнаешь, – договорила я и с благодарной улыбкой повернулась к нему. – Огромное спасибо.
Мои остальные экзамены проходили по той же схеме. Между каждым я приезжала к доктору Бакли, и он откачивал жидкость из моей руки, которой я буду писать, или вводил стероиды в больные колени. Каждый раз он продолжал рисовать Микки-Мауса на пластыре и подмигивать, говоря, что болеет за меня. Он стал моим замечательным другом. Не знаю, как бы я сдала экзамены без него.
Все экзамены были позади! Себ и несколько наших друзей приехали ко мне домой и увезли меня на вечеринку. Я надеялась, что мне больше никогда не надо будет думать об экзаменах. И все мы надеялись, что скоро мне станет лучше.
Медицинская сводка
Доктор Бакли прописал Препарат Номер Три – метотрексат. Настоящую конфетку, два шарика в одной оболочке. «Метотрексат – противораковый и противоревматический препарат, – сказал он мне. – Он гораздо более агрессивный, назначается в особенно сложных случаях пациентам, которые не получают достаточного облегчения от нестероидных противовоспалительных препаратов. Если он подействует, то он предотвратит повреждение суставов и замедлит течение болезни». Значит, я сложный случай. Вот и славно. Хоть в чем-то я всех обставила.
Двадцать один. Вечеринка
Начался Уимблдон. Играл Агасси, но я едва узнала его – он был безупречно одет в белое, волосы подстрижены короче обычного. Четвертьфинал против Беккера, который, как всегда, нырял и прыгал за мячом. Давай, Агасси! Я внимательно смотрела двадцать минут на их игру, жалея, что меня там нет.
Прошло два дня после моего последнего экзамена, и я вернулась в больницу, где персонал мониторил, как действовал на меня новый препарат.
На изголовье моей койки висела табличка «постельный режим». Через четыре дня, проведенных здесь, мое тело стало словно тяжелый кирпич. Я лежала весь день бесполезной деревяшкой, изредка открывая рот, как золотая рыбка, чтобы сиделка вложила в него термометр, или протягивая ей руку для измерения давления. Единственная форма упражнений, которые я могла делать, это гидротерапия, приятная штука. Вода нагревалась до 90 градусов
[10], и физиотерапевт делала со мной разные упражнения. В воде я чувствовала себя легкой, как бабочка. Я ждала утра, когда приветливый седовласый санитар нес меня в процедурную, где стояла горячая ванна.
– Элис, вы самостоятельно были в туалете? – спросила сиделка. Я виновато опустила голову.
– Нажимайте на кнопку. Постельный режим есть постельный режим. Вам вообще нельзя вставать, – отчитывала она меня.
Но я не хотела, чтобы под меня каждый раз подсовывали пластиковую утку. С кем они имеют дело? Я должна была помнить, что я трудный случай.
Но ведь я была очень перспективной спортсменкой, юниором мирового класса, меня сеяли на национальных соревнованиях. Я получила 30 предложений из США, меня хотели заполучить все колледжи. Шарлотта уже была в Америке и надеялась осуществить свои мечты. А где была я, куда я собиралась? Я была в больнице и никуда не собиралась. Я даже не имела права самостоятельно дойти до туалета.
