Первый заход ко всеобщему нашему огорчению не дал желаемых результатов. Лишь одна из 12 сброшенных бомб взорвалась рядом с транспортом, остальные прошли с перелетом в 30–40 метров. И все-таки транспорт получил повреждение, потерял ход, стал откатываться влево, а затем застыл на месте. К нему подошли почти вплотную два других транспорта из этой же колонны. Ну что же, цель увеличилась в размерах. Это хорошо.
Повторный заход. И четыре бомбы из сброшенных двадцати четырех точно попадают в цель. Особенно метким оказалось звено, ведомое капитаном В.А. Гречишниковым (штурман — ст. лейтенант А.И. Власов). В транспорт-гигант с красной палубой угодили три бомбы ФАБ-500, и от страшной силы взрыва он переломился. Вверх поднялась корма, носовая часть, и все это скрылось под водой. На корме второго транспорта разразился пожар. Высоко вверх поднялся столб черного дыма. Транспорт медленно, с большим правым креном стал погружаться в воду».
Всего против конвоя авиация КБФ выполнила 13 июля 75 самолето-вылетов. Советские источники утверждают, что в результате комбинированных ударов с моря и воздуха были потоплены четыре транспорта, а, кроме того, повреждены еще 8 транспортных кораблей, 1 эсминец и 1 сторожевик. В воздушных боях наши летчики сбили несколько немецких самолетов. Следующий крупный морской конвой Германии в Ирбенском заливе подвергся атакам 26 июля, и на дно ушли еще два транспорта.
31 июля кровопролитные бои разгорелись на Карельском перешейке, где перешла в наступление финская Юго-Восточная армия. Значительная нагрузка легла на советские ВВС 23-й армии, оказывающие большую помощь обороняющимся войскам. За 16 дней летчики 5-й и 41-й САД выполнили почти 1100 боевых вылетов.
В Эстонии соединения 18-й армии вермахта упорно продвигались к Таллину. К вечеру 7 августа они достигли побережья Финского залива в районе Кунды и расчленили отступавшую 8-ю армию на две части. 10-й советский стрелковый корпус отошел в сторону Таллина, а оставшиеся войска — в сторону Нарвы. Таллин являлся главной базой КБФ, и с воздуха его в это время защищали 13-й ИАП и две эскадрильи 71-го ИАП. Здесь же базировались две эскадрильи 73-го бомбардировочного полка и 44-я отдельная морская разведывательная эскадрилья. Всего в районе Таллина насчитывалось 85 боевых самолетов, в том числе 63 истребителя, 12 бомбардировщиков и 10 разведчиков. Среди истребительных подразделений особенно отличился в боях уже в первые месяцы войны 13-й ИАП. Часть истребителей из его состава размещалась на полуострове Ханко в Финском заливе, где для самолетов были построены специальные подземные укрытия из толстых бревен в 6–8 накатов, положенных вперемежку с двутавровыми балками. Из каждого укрытия рулежная дорожка вела прямо на взлетную полосу. После начала войны этот аэродром нередко подвергался обстрелам финской артиллерии, но тем не менее летчики продолжали выполнять боевые задачи. Наиболее известными пилотами 13-го ИАП летом 1941 года стали капитан А.К. Антоненко и лейтенант П.А. Бринько — каждый из них сбил в этот период свыше десятка вражеских самолетов.
В ночь с 7 на 8 августа свист первых падающих советских авиабомб услышали жители Берлина. В ответ на начатые гитлеровцами бомбардировки Москвы Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение нанести ответный бомбовый удар по столице Германии. Для выполнения этой операции была сформирована особая оперативная авиационная группа из числа лучших экипажей дальних бомбардировщиков ДБ-ЗФ. В нее вошли две эскадрильи из состава 1-го минно-торпедного полка КБФ (20 машин) под командованием полковника Е.Н. Преображенского, а немного позднее — еще две эскадрильи ДБА (13 самолетов) во главе с майором В.И. Щелкуновым.
Основной проблемой при выполнении задания являлась недостаточная дальность полета ДБ-ЗФ. От линии фронта до Берлина расстояние составляло в лучшем случае около 1000 км, и это превышало радиус действия бомбардировщика с бомбовой нагрузкой. Решение нашел нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, который предложил разместить самолеты на аэродромах эстонского острова Сааремаа (Эзель), оттуда до Берлина было примерно 880 км. Этот остров Моонзундского архипелага находился уже в тылу у немцев, но его продолжали удерживать советские войска. На Сааремаа располагались два грунтовых аэродрома — Кагул и Асте, но, к сожалению, они имели ограниченные размеры, поскольку строились для истребителей. Взлетно-посадочные полосы удалось несколько удлинить, однако взлет тяжелых самолетов с бомбовой нагрузкой с этих аэродромов все равно оставался делом довольно рискованным. Первые 15 ДБ-ЗФ перебазировались на Сааремаа в начале августа. Бомбы и топливо туда доставили морским путем на тральщиках.
Согласно теоретическим расчетам, большую часть пути экипажам предстояло преодолевать над морем на высоте 6–7 тысяч метров. Общая продолжительность полета составляла около 7 часов. Топлива хватало в обрез, и, чтобы в баках во время посадки оставался его аварийный остаток, требовалось сбрасывать бомбы с первого же захода. Это сокращало время пребывания самолетов над целью, но, с другой стороны, снижало опасность негативного воздействия на них системы ПВО противника. Ведь Берлин защищали сотни ночных истребителей, большое количество прожекторов, зенитных орудий и аэростатов заграждения! Для проверки расчетов в ночь на 5 августа пятерка ДБ-ЗФ совершила разведывательный полет в район Берлина, и в целом он закончился положительно — в баках остался 20 %-ный запас горючего, а немцы не заметили летящие на большой высоте самолеты.
К вечеру 7 августа 15 бомбардировщиков были подготовлены к боевому вылету. С них сняли все лишнее оборудование и до отказа загрузили топливом. Каждый самолет нес 800 кг фугасных и зажигательных бомб, в основном весом по 100 и 250 кг. В 21:00 бомбардировщики начали разбег, с трудом отрываясь от земли в самом конце взлетно-посадочной полосы. В воздухе они разбились на три группы по пять самолетов, командование над которыми приняли Б.Н. Преображенский, А.Я. Ефремов и В.А. Гречишников. Два с половиной часа бомбардировщики шли над морем на высоте 6500 м, а потом развернулись на юг возле датского острова Борнхольм. Температура за бортом составляла — 38 °C и в негерметичных кабинах царил холод, от которого не спасали даже меховые комбинезоны. Обнаружить береговую черту помогли сами немцы, осветившие аэродром Штеттина, где проводились ночные полеты. Далее путь лежал вдоль автострады Штеттин — Берлин. Столица Германии вначале появилась в виде светлого пятнышка на горизонте, а затем огни Берлина охватили внизу значительную территорию.
«С семикилометровой высоты большой город был хорошо виден, — вспоминал стрелок-радист флагманского самолета В.М. Кротенко. — Он распростерся как паук, расцвеченный огнями электричества, свидетельствовавшими, что нас не ждали. Город не замаскирован.
— Цель под нами. Боевой курс, — подал команду штурман. Последняя прямая, и вскоре самолет вздрогнул, как бы подпрыгнув слегка вверх. В мою кабину проникал характерный запах сработавших пиропатронов. Тяжелые бомбы устремились вниз.
— Это вам за Москву, за Ленинград! — выкрикнул Хохлов, дублируя сброс бомб рычагом аварийного сбрасывания.
Я вытолкнул ногой большой пакет с 10 тысячами листовок — «подарок» фашистам от нашего комиссара Оганезова. На листовках — фотографии разбитой техники и трупы немецких солдат, погибших на советском фронте.
