Впрочем, и победивший проект фирмы MAN, по словам О. Дорошкевича, не избежал влияния Т-34. «Можно смело сказать, — пишет он, — что победившая в конкурсе машина также во многом основывалась на революционной конструкции Т-34 и имела много черт, присущих этому выдающемуся советскому танку. К их числу следует отнести широкие (660 мм) гусеницы, позволявшие уменьшить удельное давление на грунт и тем самым повысить проходимость, мощный, правда, бензиновый, двигатель, очень эффективное 75-мм орудие и наклонное расположение броневых плит…» («Полная энциклопедия боевых танков и самоходных орудий», с. 193). Какими бы ни были причины отказа от производства почти полной копии «тридцатьчетверки» в пользу «толстозадой» версии «Пантеры» концерна MAN, к ним, насколько я могу судить, не относилось то, что проект «Даймлер-Бенц» не удовлетворял требованиям времени. В связи с этим утверждение М. Барятинского о том, что в конструкции Т-34 образца 1939 года «не было ничего современного», представляется мне неправомерным и откровенно тенденциозным.
Поскольку у победившей в конкурсе машины концерна MAN двигатель и силовая передача вновь располагались в разных концах корпуса, танк получился более высоким (3 м) и тяжелым (43 т), чем предполагалось. Соответственно и его максимальная скорость — 46 км/ч — оказалась гораздо ниже той, что устанавливало техзадание 1941 года (55 км/ч). Фактически вместо хорошего среднего танка у немцев получился тяжелый танк с недостаточным бортовым бронированием (40 мм против 45 мм у Т-34) и изначально рассчитанной на значительно меньший вес, а потому ненадежной ходовой частью. Первый экземпляр «толстозадой» «пантеры» был, как водится, испытан на полигоне в Айзенахе 8—14 ноября 1942 года. Несмотря на пышный букет всевозможных нареканий, начальный вариант «пантеры» — Pz.VD — был спешно принят на вооружение в «недоделанном» виде (как в свое время и Т-34 образца 1939 г.) и запущен в серию. Германские военные так торопились найти достойный ответ Советам, что решили проигнорировать тот факт, что новый танк было трудно назвать боеспособным («Panther Medium Tank», с. 8). Первые четыре серийных образца вновь подверглись испытаниям в январе и феврале 1943 года в Графенворе и Куненсдорфе.
Помня о нелицеприятных выводах отчетов, касавшихся результатов испытаний «тридцатьчетверки» в Кубинке и Абердине, приведу для сравнения далеко не полный список обнаружившихся дефектов «пантеры»: реальные углы возвышения и понижения пушки не отвечали спецификации; башня при вращении «скребла» по люкам водителя и радиста; цепи конечных передач часто рвались; регулярно ломалась трансмиссия; двигатель самовозгорался; постоянно отказывали топливные насосы (там же, с. 10). В. Шпильбергер добавляет, что позже — в ходе сражения под Курском — выявилось слишком высокое потребление масла двигателем и заедание люков механика-водителя и радиста, из-за чего их не закрывали даже во время боя (The Panther & Its Variants, с. 96). Как видим, зубки у «малышки» «пантеры» резались вполне «по-взрослому». Заметим, что процесс взросления конструктивно «недоношенного» Pz.V весьма напоминал трудный путь становления другого продукта дизайнерской штурмовщины — советского танка Т-34. Разумеется, как и в случае с «тридцатьчетверкой», последовал приказ: «устранить», «улучшить» и «доработать». Надо сказать, что немецкие разработчики и производители не подкачали и провалили его выполнение точно так же, как в свое время и их советские коллеги, похерившие наказы по срочной «доводке» Т-34.
К началу Курской битвы «пантеры» буквально еле ползали. Двигатели по-прежнему отказывали, трансмиссия выходила из строя, а топливные насосы текли так, что в танках часто возникали пожары (там же, с. 13). Когда после надолго затянувшихся переделок первые двести «пантер» таки довезли до Восточного фронта, две из них сгорели от пожаров в двигателях прямо при разгрузке, а еще шестнадцать поломались уже во время короткого марша от станции до района сосредоточения (там же, с. 13). Иначе говоря, уже в первый день пока еще мирной эксплуатации полностью или на время вышли из строя 9 % от общего количества совершенно новых танков. Следует упомянуть и то, что в том числе и из-за ненадежности «пантер» на два месяца задержалось начало самой операции «Цитадель» («Воспоминания солдата», с. 424–428). Эта задержка, вполне возможно, привела к поражению Вермахта в ходе Курского сражения. А неблагоприятный для немцев исход битвы на Огненной дуге, в свою очередь, коренным образом повлиял на дальнейший ход войны, закончившейся безоговорочной капитуляцией Германии.
В том же, что касается боевого дебюта «пантеры», то, по мнению американского историка С. Залоги, он оказался неудачным: в течение 1943 года максимум один из четырех(25 %) Pz.VD был боеготовым в тот или иной момент времени («Armored Thunderbolt», с. 95). Впрочем, у германских танкистов было иное мнение. Ссылаясь на доклады о боевом применении, появившиеся в сентябре 1943 года, В. Шпильбергер утверждает: «Танк «Пантера» оказался эффективным» (The Panther & Its Variants», с. 96). Главным фактором была признана не его техническая надежность (или, скорее, полное отсутствие таковой), а способность безнаказанно истреблять танки противника на дистанциях 1500–2000 метров (там же).
К приведенному выше списку дефектов можно добавить еще несколько пунктов: опорные катки часто не выдерживали веса машины и разваливались на части; во время дождя текла башня, а при ведении интенсивной стрельбы экипажи «пантер» страдали от пороховых газов примерно в той же степени, что и советские танкисты в Т-34. Башня Pz.V поворачивалась слишком медленно: полный оборот на гидравлической тяге, не зависевшей от работы двигателя, занимал 60 секунд («Germany’s Panther Tank», с. 57 и 60). Для окончательного доворота башни при прицеливании требовалось использование ручного привода. Мало того, А. Лобанов сообщает, что «скорость вращения башни зависела от частоты вращения коленчатого вала двигателя (что требовало исключительно искусной координации действий механика-водителя и наводчика. — Прим. авт.), а при определенных углах крена танка гидропривод был практически не в состоянии обеспечить вращение башни танка, делая его безоружным. Кроме того, при выключенном двигателе башню можно было повернуть только вручную, из-за неуравновешенности башни ее поворот вручную при крене свыше 5° был также невозможен» («Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 130). Неудачной была и бортовая укладка боеприпасов, что при пробитии относительно слабой боковой брони часто приводило к взрыву боезапаса и полной гибели машины и экипажа. Напомню, что от похожей проблемы страдали первые «шерманы» и все модификации Т-34 (правда, у советского танка взрывались топливные баки, расположенные в надгусеничных нишах). Советские и американские танковые пушки легко поражали «пантеру» в плохо защищенные и весьма широкие бока (этот дефект Pz.V был обнаружен практически сразу), а нижняя часть башни служила своеобразной «ловушкой» для снарядов. Дело в том, что при попадании в наклонную броневую плиту под маской пушки противотанковая болванка изменяла вектор движения и легко пробивала тонкую верхнюю броню корпуса, попадая прямиком в боеукладку («Armored Thunderbolt», с. 183). В дальнейшем к этому «букету» добавилось и плохое качество брони, в которой при попадании снарядов часто возникали огромные трещины. Стивен Залога подсказывает, что это явилось не только результатом нехватки молибдена (к осени 1944 года его поставки из Норвегии, Финляндии и Японии практически иссякли), но и того, что как минимум половина броневых плит неправильно закаливалась. Последнее, в свою очередь, приводило к снижению ее качества на 10–20 % (там же, с. 182). Разумеется, сказывалось и массовое применение рабского труда согнанных со всего континента рабочих. По словам С. Залоги, даже в наше время при восстановлении «винтажных» «пантер» в их топливопроводах находят всяческую дрянь, явно оказавшуюся там с чьей-то помощью (там же, с. 248). Конечные передачи «пантеры» приходилось менять в среднем каждые 150 км («The Panther & Its Variants», с. 161). Во время боев в Нормандии примерно половина брошенных немцами машин имела именно эту проблему (там же).
