Для ДАФ был важен вопрос о зарплате немецких рабочих; влиять на положение в этой сфере ДАФ почти не мог, так как «Постановлением об экономике военного времени» от 4 сентября 1939 г. зарплата была заморожена, все доплаты за сверхурочные, ночные и работу в выходные дни и в праздники отменялись. Это значительное снижение доходов было усугублено увеличением на 50% подоходного налога, от которого освобождались только те, чей доход не превышал 2400 марок в год. Были повышены акцизы на пиво, табак и спиртное. Правда, как только положение на фронте прояснялось, руководство шло на попятную: вскоре министр труда восстановил дополнительные выплаты за работу в воскресенье, в праздники и по ночам, а с конца 1939 г. стали вновь платить за сверхурочные, превышающие 10-ти часовой рабочий день. В сентябре 1940 г. опять стали доплачивать за 9-й и 10-й рабочие часы, так что все пункты постановления об экономике военного времени оказались изъятыми — в силе остались только налоговые предписания
. Эти позиции правительства в области зарплаты оставались неизменными до конца войны, то есть следует признать, что во время войны Гитлер смог минимизировать материальные тяготы немецких рабочих. По официальным данным реальные доходы промышленных рабочих до 1941 г. росли, а затем — до 1944 г. — стабилизировались на уровне относительно благополучного 1938 г.
В 1940 г. Роберт Лей по предложению Гитлера выступил со своим «планом Бевериджа»
[43] — проектом социальных мероприятий, охватывавших все периоды жизни немца от колыбели до гробовой доски. Если бы этот проект был осуществлен, то было бы создано общество социального подъема и многообразных возможностей развития человека с системой почти полного социального страхования. План Лея предусматривал строительство жилья с низкой квартплатой, страхование по болезни, прогрессивную структуру зарплаты и широкую систему пенсионного обеспечения. План Лея предвосхищал многие прогрессивные социальные новшества, осуществленные в Европе после войны, особенно — стараниями лейбористского правительства — в Англии. Правда, в отличие от плана Бевериджа, основополагающим элементом нового нацистского социального порядка должно было стать угнетение побежденных народов, которые бы обеспечили немцам преимущества метрополии перед колониями, особенно на Востоке. Лей указывал, что «колонизация на Востоке одним махом может поставить сотни тысяч немцев (в терминах нацистов — Volksgenossen) на привилегированные рабочие места, которые они никогда бы не смогли получить в старом Рейхе»
. После войны уровень жизни самых бедных немцев не мог быть ниже уровня жизни самых богатых представителей покоренных народов, которым планировалось оставлять только часть произведенного продукта: остальное должно было передаваться немцам в качестве вознаграждения за политическое руководство. Это означало, однако, реализацию новой разновидности эксплуатации, которая должна была заменить традиционную капиталистическую эксплуатацию. Лей писал: «Через 10 лет Германию будет не узнать. Из пролетарского народа немецкий народ превратится в нацию господ. Через 10 лет немецкий рабочий будет выглядеть лучше, чем нынешний английский лорд»
.
До реализации этих утопий нужно было еще дожить, а пока военные будни рабочих определялись другими, менее радостными заботами. Летом, 1943 г. СД передавала, что среди рабочих, — особенно в Саксонии, долгое время бывшей оплотом коммунистов, — распространялись суждения, что при большевиках будет плохо только нацистской элите, а рабочему классу и широким массам будет все равно, кто ими руководит: нацисты или большевики. Старые рабочие говорили, что при кайзере, в республику и при нацистах им приходилось много работать; и от большевиков они тоже ничего, кроме работы и скудной оплаты не ждут. На Западе Рейха рабочие поговаривали, что им нечего бояться в случае немецкого поражения, так как они войдут в англо-франко-американскую зону оккупации. Аналитики СД, как бы извиняясь, отмечали, что это только частные высказывания, но при этом указывали на опасный характер этой тенденции
. На деле каких-либо опасных эксцессов неповиновения властям в рабочей среде до конца войны так и не было отмечено, даже когда в конце сентября 1944 г. нацисты стали создавать народное ополчение (Volkssturm), в которое включали всех мужчин от 16 до 60 лет.
В итоге следует констатировать, что за всю свою историю именно в период Третьего Рейха немецкий рабочий класс в наибольшей степени был не субъектом, а объектом развития
. В этом, впрочем, нет ничего обидного или унизительного для немецкого пролетариата, так как у него, как и у остальных классов общества, не было и не могло быть иммунитета против коричневой заразы, а условия тоталитарной действительности не оставляли никаких возможностей для политического самовыражения, в том числе и выражения особого классового сознания немецких рабочих. Акценты и активизм нацистской социальной политики находились в совершенно иной плоскости, нежели традиционные политические подходы СДПГ и КПГ, поэтому нацисты смогли, репрессиями выведя КПГ И СДПГ «за скобки», представить дело так, что именно они являются настоящими носителями и выразителями истинной национальной общности, равноправной и весомой частью которой является и немецкий рабочий класс.
ГЛАВА IV.
ЖЕНЩИНЫ В ТРЕТЬЕМ РЕЙХЕ
«Немецкие женщины хотят быть женами и матерями, они не хотят быть товарищами, как призывают красные. У женщин нет стремления работать на фабриках, в бюро, в парламенте. Хороший дом, любимый муж и счастливые дети ближе ее сердцу».
(А. Гитлер)
Соотношение объективных и субъективных факторов в нацистской женской политике
Нацистская женская политика восходила к примитивному социал-дарвинизму XIX в.; собственной оригинальной женской идеологии нацисты не имели. Лозунги типа «женщина — это продолжательница рода, носительница домашних добродетелей и хранительница домашнего очага» скрывали практические цели: устранение безработицы, рост населения ради удовлетворения потребностей армии и колонизации на Востоке. Гитлер однажды так прямо и высказался: «наша женская программа сводится к одному слову — дети»
. Произведя в некоторых сферах социальной политики революционные преобразования, в женском вопросе нацисты оставались традиционалистами и консерваторами; они стремились во что бы то ни стало ограничить сферу деятельности женщин домашним очагом и детьми, доктриной нацистов была «эмансипация женщин от женской эмансипации». Гитлер не раз подчеркивал, что в современном западном обществе воцарилось либеральное уравнение полов, которое является ошибочным в силу игнорирования естественного разделения полов: после 1933 г. в Германии было объявлено о разрешении женского вопроса путем возвращения женщине ее «естественной» роли продолжательницы рода, хранительницы биологического наследия нации и чистоты крови, матери, супруги, хозяйки дома. До Второй мировой войны нацисты опубликовали множество книг и статей, в которых изображалась идиллическая картина долгожданного «освобождения» немецких женщин от деградации и угнетения республиканской веймарской «системой»
. На Нюрнбергском съезде 1934 г. Гитлер сказал: «мир мужчины — это государство, это борьба за общность, то есть можно сказать, что мир женщины меньше. Ее мир — это семья, муж, дети и дом. Но где был бы большой мир, если бы не было малого? Большой мир строится на малом: мужчина проявляет мужество на поле боя, женщина же самоутверждается в самоотдаче, в страдании и работе. Каждый ребенок, которого она производит на свет — это ее битва, выигранная битва за существование своего народа»
. Хотя женщины были желанными «партийными товарками» (Parteigenossinen), но, как указывал партийный идеолог Розенберг, — «в одном должна быть ясность — судьями, солдатами и государственными деятелями могут быть только мужчины»
. С другой стороны, отношение Гитлера и нацистов к женщинам было часто неоднозначным — пренебрежительные отклики о женском уме соседствовали порой с поощрением «неженской» карьеры той или иной представительницы «слабого» пола: вдова любимого Гитлером немецкого архитектора Пауля Трооста Герда руководила собственным архитектурным бюро, которое нацисты активно снабжали крупными заказами; Гитлер активно помогал развитию режиссерского таланта Лени Рифеншталь, чрезвычайно одаренного человека с весьма независимым характером. Без моральной и финансовой поддержки Гитлера Винфред Вагнер вряд ли смогла бы возродить Байрейтский фестиваль вагнеровской музыки и стать его патроном. При этом фюрер неоднократно повторял, что «женщина не может быть творческой натурой, равной мужской натуре художника. Ангелика Кауфман был великим художником»
.
[44] Это, впрочем, не мешало ему говорить, что Зигфрид Вагнер (сын композитора и дирижер) ничего не достиг бы без такой матери, как Козима и без такой жены, как Винфред. Сам Гитлер в общении с женщинами никогда не выказывал превосходства или пренебрежения. Шпеер вспоминал, что жены столпов режима, с которыми Гитлер охотно и часто общался, оказались более неподатливыми на искушения власти, чем их мужья. Они не витали в их фантастических мирах, и политические вихри, возносившие кверху мужей, стороной обходили жен. Шпеер считал, что фрау Борман так и осталась простой домохозяйкой; фрау Геринг, казалось, постоянно подсмеивалась над фанфаронством своего мужа; фрау Геббельс в умственном и моральном отношении стояла значительно выше мужа; Ева Браун никогда не использовала власть в личных целях
. С этим утверждением Шпеера трудно не согласиться, и оно делает действительную картину положения и роли женщины в Третьем Рейхе более точной.
