Книга Тайны Третьего Рейха. Спартанцы Гитлера, страница 51. Автор книги Олег Пленков

Онлайн книга «Тайны Третьего Рейха. Спартанцы Гитлера»

Страница

Большую роль во время войны сыграли «особые суды» (Sondergerichte), которые были созданы в Германии еще в 1933 г. и состояли из трех профессиональных судей. Эти «тройки» выносили судебные приговоры после упрощенного следствия. Приговор «тройки» обжалованию не подлежал и приводился в исполнение немедленно. Председатель «народного суда» Роланд Фрайслер именовал судебные «тройки» не иначе как «судами внутреннего фронта»: их задачей было преодоление «внутренней контрреволюции».

По важным делам в дополнение к «особым судам» использовался созданный в 1934 г. «народный суд» (Volksgerichtshofj, исполнявший схожие с судебными «тройками» функции. Этот суд сразу стал судом первой инстанции по делам о государственной измене — до этого подобные компетенции имел только имперский суд в Лейпциге. «Народный суд» был политическим судом; он состоял из 5 судей (из них только два были юристами), которых назначал Гитлер. Фрайслер не сразу возглавил «народный суд», но после его назначения и без того высокая степень политизации этого суда стала еще выше.

В преддверии войны этих судебных мер нацистам было недостаточно, и с 1938 г. Гиммлер получил от Гитлера полномочия по осуществлению иных (помимо судебной власти) «мероприятий». Когда началась война, Гитлер обновил его полномочия. 3 сентября 1939 г. руководитель РСХА Гейдрих выпустил циркуляр «Об основах внутренней безопасности во время войны», в котором говорилось о возможности прибегать к прямым действиям исполнительной власти помимо судебных инстанций «для обеспечения решительности и воли немецкого народа к борьбе во имя победы» .

В соответствии с этими решениями с началом войны судебная практика ужесточилась, приговоры стали приводить в исполнение быстрее, но настоящая радикализация юстиции, на которой настаивали Гитлер, Тирак, Геббельс и Гейдрих, началась в 1941 г., после смерти несколько тормозившего произвол министра юстиции Гюртнера. В августе 1942 г. министром юстиции был назначен сторонник крайних мер Тирак, а Фрайслер занял его место председателя народного суда. С этого момента число смертных приговоров, выносимых «народным судом», резко возросло: только до конца 1944 г. зарегистрировало 16 500 смертных приговоров . Гитлеровская судебная система была тесно слита и зависима от исполнительной власти, поэтому она в той же степени ответственная за преступления перед человечностью. В «особых судах» подсудимые и надеяться не смели на честное ведение процессов. Сенаты «народного суда» являлись первой и последней инстанцией рассмотрения дел о государственных преступлениях, поэтому они комплектовались юристами, доказавшими свою безусловную преданность режиму и являвшимися членами партии. Как подготовку к государственному преступлению «народный суд» рассматривал прослушивание радио Москвы, хранение и распространение антинацистской литературы, оказание помощи государственным преступникам.

Как уже говорилось, с началом войны правовые нормы, особенно система наказаний, значительно ужесточились. К тому же с расширением полномочий и компетенций СС право все более выхолащивалось. В согласии с манихейским мировосприятием как враг рассматривался каждый, кто хоть как-то выделялся (или казалось, что выделялся) из народной общности. При этом страх перед повторением общественной ситуации Ноябрьской революции сочетался со страхом, навеянным нацистской пропагандой — страхом биологически-расовой дегенерации. «Особенностью задач правосудия в войну, — писал один из нацистских юристов, — является необходимость отделения преступных элементов, которые в критический момент могут нанести удар ножом в спину сражающемуся фронту (как это однажды сделали подобные элементы в Ноябрьскую революцию в 1918 г.). Это тем более важно, что в войну действует отрицательный отбор и лучшие погибают на фронте, а в тылу процветают неполноценные элементы» . Поэтому наиболее опасными считались: правонарушения, имевшие следствием снижение обороноспособности страны (Wehrkraftzersetzung), саботаж (Wirtschaftssabotage), мародерство (Volksschaden), которое совершали в условиях суматохи воздушных тревог и бомбежек, что считалось особенно отягчающим обстоятельством. После отбытия наказания ни немец, ни инородец не обязательно освобождались — об близящемся освобождении суд за несколько недель уведомлял гестапо, а оно решало, не следует ли взять отбывшего наказание под превентивный арест. Для инородца концлагерь был гарантирован всегда, для немца — почти всегда .

Во время войны число статей УК, требовавших смертной казни, увеличилось в несколько раз. Введение драконовских мер было усугублено и требованием властей «упростить» судопроизводство. Было введено в практику внесение отзыва судебного приговора (außerordentliche Einspruch): если вышестоящей судебной инстанции приговор казался недостаточно жестким, то она могла его изменить по своей воле и ходатайствовать в имперском суде о передаче дела в специальную штрафную инстанцию (Strafsenat) . Для разрушения правовой немецкой традиции нацисты не брезговали и мобилизацией эмоций граждан, возмущенных действиями бандитов. Так, когда 13 октября 1939 г. судьи особого суда Берлина приговорили грабителей банка Лятакца и Якобса к 10 годам лишения свободы, то — по сведениям СД — многие немцы возмущались столь мягким наказанием; и через два дня Гитлер приказал расстрелять обоих преступников. Впрочем, закон от 5 сентября 1939 г. гласил, что опасные преступления, совершенные в условиях военного времени, караются смертной казнью. Несмотря на жесткость наказаний, в войну преступность быстро росла. Введение в судебную практику экстраординарных мер нацистские юристы оправдывали необходимостью усиленной борьбы против преступности, как этого требовал Гитлер и практиковал Гиммлер. На самом деле эта жесткость выходила далеко за рамки разумного и достаточного. Количество смертных приговоров, вынесенных гражданскими судами, непрерывно росло, о чем свидетельствуют следующие данные :

^{Год … Кол-во смертных приговоров}

Такие показатели, по всей видимости, не удовлетворяли Гитлера: в годы войны он жестко критиковал судей и систему правосудия в целом, называя юристов «вредителями» и «преступниками». 26 апреля 1942 г. — на последнем заседании рейхстага (больше он не созывался) — он выступил с речью, в которой подверг резкой критике немецкую юстицию, а также потребовал полномочий (и получил их) по своей инициативе смещать судей, выносивших неугодные нацистскому режиму решения. В специальной литературе это решение Гитлера обычно изображают как поворотный пункт в развитии юстиции в условиях Третьего Рейха, так как независимость судей этим решением de facto ликвидировалась. Некоторые авторы писали даже о конце немецкого правосудия. Однако, как показали новейшие немецкие исследования, это мнение оказалось ложным .

Дело в том, что в почти часовой речи Гитлер посвятил правосудию всего три предложения — он больше говорил о ситуации 1939 г., приведшей к войне, дал исторический анализ положения Британской империи и ее предстоящего краха, упомянул мировое еврейство, которое якобы активно действует во всех враждебных Германии государствах, коснулся и зимнего кризиса 1941–1942 гг. на Восточном фронте. Он обрушился на чиновников и служащих, цепляющихся за свое право на отпуск, выходные и отгулы, в то время как солдаты на Восточном фронте терпят невыразимые лишения. Гитлер заявил, что немцам следует забыть о своих правах и привилегиях, поскольку в условиях войны у всех остались только обязанности, и потребовал права в интересах дела смещать любого чиновника, какой бы пост он ни занимал. И только потом Гитлер обрушился на «формалистов-судей», которые якобы игнорируют политические потребности воюющей страны. Гитлер сказал, что он не в состоянии понять судью, который дает пять лет тюрьмы преступнику, до смерти забившему свою жену, в то время как на фронте миллионы немецких солдат отдают свои жизни за то, чтобы защитить своих жен и детей от врага. Гитлер имел в виду приговор земельного суда Ольденбурга от 14 марта 1942 г. по делу некоего Эвальда Шлитта, который по его личному распоряжению был повешен. Гитлер подчеркнул, что в подобных случаях он намерен решительно вмешиваться в такие дела, а судей, не понимающих политического значения своих решений, — отстранять от должности . На деле, однако, эти полномочия Гитлера ничего не значили, поскольку еще 26 января 1937 г. был принят закон о немецких чиновниках (Deutsche Beamtengesetz), в соответствии с которым судьи, не разделявшие национал-социалистического мировоззрения, могли быть лишены полномочий и отправлены на пенсию только после полного служебного расследования. Кроме того, принудительное отправление на пенсию не могло быть следствием какого-либо конкретного приговора. Гитлер вынужден был признать этот порядок, подтверждением чему является дело судьи Пауля Фабига, который отказал одной партийной активистке в праве на бесплатного адвоката и бесплатный судебный процесс (Armenrecht). В принципе, предоставление права на бесплатный суд было исключительно компетенцией судьи, но дама оказалась очень настойчивой и с жалобой дошла до канцелярии Гитлера, который приказал в течение 24 часов лишить судью полномочий и уволить. Начальник личной канцелярии Гитлера информировал начальника рейхсканцелярии Ламмерса о том, что министр юстиции Гюртнер должен сместить этого судью. Ламмерс же, в обязанности которого входило следить за соблюдением формально-юридических правил, написал Гитлеру, что министр юстиции не обладает правом смещать судей — это можно сделать только после проведения дисциплинарного расследования. С тем, чтобы не дезавуировать только что принятый Закон о немецких чиновниках, Гитлер согласился с доводами Ламмерса . Судья Фабиг остался на своем посту, хотя сам министр сделал ему строгое внушение.

Страница