Удивительно, но Гитлер всегда был разборчив в источниках получения средств для партии и собственной политики: так, когда известный табачный фабрикант Филипп Реемтсма (P. Reemtsma; бывший летчик, который потерял на войне ногу), контролировавший 75% немецкой табачной промышленности, хотел пожертвовать деньги в личный культурный фонд Гитлера, тот, будучи некурящим и считая курение вредным для здоровья, отказался. Тогда Геринг договорился о регулярных взносах табачного короля на цели культуры в фонд Пруссии
. Всего до 1945 г. Реемтсма передал в фонд Пруссии 15 млн. рейхсмарок, впрочем, война обошлась ему еще дороже — он потерял на ней трех сыновей.
Вопрос финансирования партии так же, как и прочие проблемы партийного строительства, показывает, что Гитлер и в этой сфере смог сохранить необходимую для него свободу и всегда мог действовать подчиняясь лишь собственным представлениям о политической необходимости, а не озираясь на чьи-либо посторонние интересы или желания. Это положение, конечно, не изменилось и по приходу нацистов к власти.
Роль партии в нацистской системе власти и ее влияние на общество
До 1933 г., в период борьбы за власть, униформированные подразделения партии выдвинулись в республике на первый план благодаря анархистским и террористическим методам борьбы, которые, в свою очередь, наложили на них глубокий отпечаток. После прихода Гитлера к власти эта тенденция пришла в противоречие с проповедуемыми партией и правым спектром принципами сильного государства и безусловного подчинения этому государству, которое якобы последовательно разрушала демократическая система. По всей видимости, именно апелляция к сильному государству и привело в 1929–1932 гг. к росту симпатий немцев к НСДАП. Их побуждала голосовать за Гитлера традиция авторитарного государства в Германии, а также тяжелейшая социально-экономическая ситуация после Великого кризиса 1929 г., выход из которой многие немцы видели в жесткой власти. Большинство выборщиков Гитлера более прельщала военная дисциплина и стройность рядов СА, нежели революционные идеи, владевшие умами некоторых руководителей СА.
Нужно помнить, что после 1933 г. НСДАП была не единственной силой, которая наслаждалась преимуществами политической унификации: большие преференции получила и государственная бюрократия, освободившаяся от парламентского контроля, а также военные. Вопрос о том, будет ли партия ведущей политической силой общества или государственной партией, как в иных европейских диктатурах, будет ли она играть роль вспомогательного средства в общественной мобилизации фюрере -кого государства или займет в государстве довлеющую позицию (как большевистская партия в Советской России), — был крайне важен с самого начала нацистской диктатуры. До конца Третьего Рейха этот вопрос так и не был разрешен. Также нельзя говорить о дуализме партии и государства, так как оба они были всего лишь производными от харизматической власти фюрера. Следует, скорее, вести речь о поликратии государственных и партийных инстанций, которую фюрер сам и регулировал или просто терпел, наблюдая за тем, кто окажется сильнее и проворнее в бесконечном противоборстве компетенций — иногда это давало положительный эффект в решении каких-либо конкретных задач, а иногда — нет. Представляется, что можно говорить даже о триализме властного базиса Третьего Рейха: партия — государство — фюрер. Решающим фактором в формировании этого триализма было то обстоятельство, что процесс захвата власти нацистами не имел линейного характера, а представлял собой чередование революционных и контрреволюционных фаз, а подчас и их бессистемное смешение
.
Вопрос о месте партии в нацистском государстве был в центре внимания партийцев после 1933 г. — на собрании гауляйтеров 28 сентября 1933 г. Гитлер заявил о необходимости создания министерства СА или сената национал-социалистического движения. Идея последнего, по всей видимости, была навеяна итальянским Большим фашистским советом (Gran Consiglio del Fascismo). Но эти идеи не были реализованы — наверное, по причине справедливых опасений Гитлера, что такое собрание нацистских «революционеров» из СА будет неуправляемым
.
Вместо этого 1 декабря 1933 г. был обнародован «Закон об обеспечении единства партии и государства», в котором партия была определена как субъект общественного права (Korperschaft des offentlichen Rechts), носительница государственной идеи, неразрывно связанная с государством. Для заинтересованных в усилении партии нацистов это был прогресс по сравнению с прежним официальным статусом НСДАП как «зарегистрированного общественного объединения» (eingetragener Verein). Для обеспечения более тесного контакта и сотрудничества партии и государства заместитель Гитлера по партии и начальник штаба СА включались этим законом в правительство. Упомянутый закон, однако, при ближайшем рассмотрении имел более декларативный характер — партия объявлялась не носителем государственной власти, а только «государственной идеи», то есть никаких властных и законодательных функций не имела; закон выражал лишь пожелание расширения влияния партии
. Даже формально финансирование партии как общественной организации осуществлялось министерством финансов, то есть существовала формальная зависимость от государственного учреждения; хотя министерские чиновники редко осмеливались возражать против претензий партийных инстанций в финансовые вопросах. Назначение Гесса и Рема министрами правительства ничего партии не дало — они не имели определенной сферы компетенций и никакой конкретной властью кроме той, которую смогли отвоевать сами, не располагали.
Если Гитлер получил власть 30 января 1933 г., то НСДАП начала пробираться к власти только после успеха на выборах в рейхстаг 5 марта 1933 г. Успех партии на выборах Гитлер активно использовал в процессе унификации земель. Это расширение власти партии вылилось в то, что СА и СС приобрели функции вспомогательной полиции, а также была создана система комиссаров партии. Назначение ведущих представителей партии рейхскомиссарами в отдельные земли дало толчок тому, чтобы эти функционеры стали требовать новых полномочий для проведения требуемой сверху унификации земель. После того, как власть перешла к нацистам, региональное и местное руководство НСДАП, СА, СС и НСБО не только узурпировало полномочия земельных и коммунальных властей, но и активно вмешивалось в предпринимательскую деятельность. «Вспомогательные» функции СА и СС использовались таким образом, что инициативу в реализации власти на местах имели не офицеры полиции, а руководство СА и СС. Смущенные и даже испуганные неожиданной мощной динамикой штурмовиков, их активизмом и самоорганизацией
[27], полицейские руководители беспрекословно подчинялись новой власти.
В политической чистке особая роль принадлежала партийным старостам и доверенным людям партии на предприятиях и в органах местной власти. Эти активисты порой самостоятельно присваивали комиссарские полномочия или обращались «куда следует» для проведения политической чистки. Таким образом, уже в марте — апреле 1933 г. в почти всех без исключения имперских и земельных министерствах действовали особые партийные уполномоченные комиссары, которые занимались смещением неугодных чиновников или служащих (левых или евреев).
