По убеждению Гитлера, древнегреческие полисы создавались на принципах «чистоты крови», «дисциплины» и «расовой политики», а пренебрежение этими принципами привело античный мир к гибели. В древней Спарте Гитлер видел образцовое и совершенное с расовой точки зрения государство. Зато Гитлер осуждал бесплодные завоевательные походы Александра Македонского: в «Майн кампф» он указывал на необходимость освоения и заселения завоеванных территорий. Несмотря на критику, один из залов новой имперской канцелярии Гитлер приказал украсить гобеленами с изображением Александра Македонского, изготовленными парижским мастером Шарлем Лебреном для Людовика XIV
. К Древнему Риму Гитлер апеллировал, когда ему нужно было обосновать необходимость мирового господства, которое, на его взгляд, было идеально воплощено в Риме. Наряду с Древним Римом, Гитлер часто поминал и Британскую империю; он не раз говорил, что «местом рождения английского мессианского чувства является Индия. 400 лет назад у англичан не было такого самосознания, как сейчас. Огромные пространства Индии принудили их при помощи небольшого количества людей руководить миллионами. Тем, чем Индия является для Англии, тем восточные пространства должны стать для Германии»
. Рассуждая о вытеснении с восточных территорий славян, он иногда сравнивал этот процесс с вытеснением белыми европейцами индейцев с территории дикого Запада.
Имперское величие Древнего Рима или Британской империи были идеалами, абсолютами, совершенствами, которым Гитлер противопоставлял упадок и деградацию современного мира. В этом подходе было нечто манихейское. Впрочем, и концепция еврейства у Гитлера имела дуалистический манихейский характер и основывалась на представлении о некоем извечно существующем зле, воплотившемся в одном народе, и о борьбе добра и зла, света и тьмы, Аримана и Ормузда. Гитлер однажды заявил, что «в тот день, когда человеку нечего будет преодолевать, он прекратит и развиваться»
. Арийцы и евреи в этом смысле были ориентированными друг на друга понятиями, как тезис и антитезис, как акция и реакция. Вера Гитлера в это была настолько устойчива, что, по свидетельству Геббельса, Гитлер даже не верил в противостояние Троцкого и Сталина, считая, что все это еврейский заговор с целью перетащить Троцкого в Германию и поставить во главе КПГ
. Гитлер считал, что без евреев народы вернутся к «естественному» порядку, то есть к крестьянской и военной структурам общества, которые, по его мнению, еще сохранились в Японии. Евреи же — это катализатор, который разжигает огонь социальной критики и противостояния внутри наций. Такому подходу характерно противопоставление «абсолютного добра» и «абсолютного зла», и в этом противостоянии не может быть компромисса. Такое состояние ума лучше всего описывает словосочетание «конспиративистский менталитет» или «параноидальный стиль»: для таких людей единственной моделью перемен в обществе может быть только заговор. Дэниэл Пайпс справедливо указывал, что «конспиративистский антисемитизм выражал глубокую сущность национал-социализма и был одной из ключевых доктрин, которые привели Гитлера к власти»
. Это можно сравнить с марксистской доктриной классовой борьбы: утверждение «история всех существовавших до сих пор обществ — это история борьбы классов» равно по значению утверждению «вся мировая история — это выражение инстинкта самосохранения различных рас». Оба утверждения имеют большую силу внушения на массы, оба становятся озарением: запутанное становится простым, тяжелое и трудное для понимания — легким и простым, возникает облегчающее чувство ясности и решимость действовать, Вместе с тем возникает и чувство нетерпения по отношению к тем, кто не хочет понять очевидного, а также подозрение, что это непонимание не является следствием недомыслия или случайным… Главное сходство между нацистами и большевиками — это сильное нетерпение и стремление сократить путь к цели столь же желанной, столь и совершенно очевидной и ясной.
Гитлер, как и большевики, преувеличил одну из исторических интенций: в истории были и расовая борьба, и классовая борьба, но были и другие мотивы и побуждения; иногда историей двигали даже случайные эмоциональные побуждения. Но ни один из этих мотивов не доминировал в человеческой истории постоянно, не было и не может быть постоянного главенствующего мотива, стержня исторического развития; историческое развитие не имеет устойчивого алгоритма или цикличности, оно скорее напоминает ризому, причудливо разветвленную корневую систему, в которой невозможно выделить «самый важный» ствол.
Гитлеровская доктрина антисемитизма, опиравшаяся на теорию заговоров, давала ее сторонникам целостную картину мира без нет противоречий, вопросов без ответов; она дарила ощущение комфорта и легко объясняла любые личные неудачи
. Довольно часто конспиративизм воспринимают как признак глубины ума и стремления докопаться до глубокой сущности вещей, но на деле он является выражением поверхностности и нежелания или неумения охватить всю многообразную сложность явления. Человеку, углубившемуся в предмет, ясно, что история — это бессмысленный и бесконечный поток событий, и внести в него смысл можно только извне, в нем самом этого смысла нет; человек в состоянии осмыслить только части этой истории, но никак не смысл ее в целом. В разные эпохи разные факторы были главенствующими; как писал Хаффнер, «в истории были и классовая борьба, и расовая борьба, сверх того и борьба между государствами, народами, религиями, династиями, партиями и так далее. История, однако, состоит не только из этой борьбы и не столько из нее. Как народы, так и классы гораздо больше времени жили в мире и сотрудничестве, чем в войне и противостоянии. Средства и способы этого сосуществования тоже интересны, более интересны, чем то, что разделяло людей»
. Воистину: не так интересно, отчего народы погибают (это всем и так ясно), а вот вопрос, благодаря чему они продолжают жить, всегда остается без ответа. Конечно, мир несовершенен, он полон несправедливости, страдания, нужды, беспомощности человека или общества перед бесконечной чередой проблем, но к этому несовершенству нужно подходить с другой стороны, нежели это делал Гитлер, воспевавший и превозносивший дикие инстинкты и устремления. В конце концов, Лютер, Фридрих Великий, Бисмарк и другие немецкие гении тоже видели это несовершенство мира, но они были религиозными или разумными людьми, понимавшими тщетность попыток превзойти Бога и радикально переменить общество, но не одержимыми параноиками, как Гитлер. В этом отношении поведение Гитлера похоже на поведение португальского пирата XVI в. Мартина Альфонсо де Соузы, который поджигал ограбленные им корабли, а пассажиров сажал на шлюпку, которую расстреливал потом из пушки. Мораль этого исторического анекдота, записанного Хорхе Луисом Борхесом в «Письменах Бога»: можно молиться Богу, а можно его имитировать… Гитлеровская идеология и практика были имитацией Бога.
Диалектика гитлеровского антисемитизма выражалась в том, что для того, чтобы «вызвать, спровоцировать нечто позитивное, хорошее, доброе и благое, — необходимо зло, только при этом условии добро и может состояться. Негативное связано с позитивным. В тот момент, когда человек перестает преодолевать что-либо, он перестает развиваться»
. По мнению Гитлера, в борьбе со злом и состоит смысл истории. В этом отношении лучшим девизом национал-социализма могли бы стать строки из первой части «Фауста»: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой». У Гитлера было возведенное им в ранг закона убеждение, что «борьба — это мать всех вещей»; он твердил это с утомляющей монотонностью, особенно до 1933 г. В этой связи в гитлеровской идеологии огромное значение имел культ героев и героического, культ эффективности как таковой. Отсюда — необычайно высока роль орденской идеологии СС с ее абсолютной верой в эффективность и с культом успеха. К основополагающим формулам гитлеровских убеждений принадлежали «право сильного», «гибель слабого», ссылки на потребность «естественного отбора» и «выживания сильнейшего». Все эти понятия были заимствованы из биологии и перенесены в сферу межчеловеческих отношений, государство, народ или нацию. В силу этих посылок политика представлялась ни чем иным, как борьбой расы за свое физическое существование, а историю Гитлер считал реконструкцией основных этапов и смысла этой борьбы. Гитлер был уверен, что только борьба, война могут обеспечить народу подъем до культурного и политического величия, только они являются мотором развития современного мира. Прогресс в его мировоззрении был неразрывно связан с борьбой, более того — только он делает возможным разрушение и уничтожение всего ветхого, вялого, отжившего, больного.
