Задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией, от кавказского перешейка на Ближний Восток». Этим разнообразием условий и задач обуславливалась «большая гибкость в осуществлении интересов Германской империи и обеспечении ее будущего»694.
Специфика Кавказа, по словам Розенберга, заключалась в чрезвычайной пестроте населения: «Историческое развитие показало: кавказские племена так разнообразно развились в смысле расы, традиций и религии, что о едином кавказском народе не может быть и речи. Горный характер страны усилил грани между этими народностями, а не помог объединению, которому скорей способствуют большие долины». Однако ни одна из народностей не обеспечивала себе самостоятельного существования на продолжительное время, все могли развиваться лишь под защитой великой державы, которая «не намерена вмешиваться во внутренние дела отдельных народов, не имеет никаких культурных и религиозных миссий, а наоборот, намерена охранять и поощрять своеобразие отдельных народов». Такой державой и должна была стать Германия, а сохранение своеобразия отдельных кавказских народов, в свою очередь, вполне соответствовало германским интересам695.
Розенберг не раз подчеркивал, что «народы Кавказа имеют другие расовые качества в сравнении с русскими и украинцами. Они отличаются от них своим происхождением, своей историей и традициями»696. Обращаясь к характеру кавказских народов, он выделил прежде всего их свободолюбие и воинственность, благодаря которым «они в течение десятилетий защищались от царских армий»697. Поэтому Розенберг указывал, что средства, уместные по отношению к русским, украинцам, населению Прибалтики и Белоруссии, не должны были применяться на Кавказе. Чтобы завоевать симпатии кавказских племен, требовались другие методы. При этом Розенберг считал необходимым использовать «исторически закоренелую ненависть между кавказскими народностями, развивая ее, идя навстречу гордости и тщеславию тех или других», с целью добиться благоприятных условий для германского господства в регионе698.
На Кавказе планировалось создать пять больших управлений – Грузию, Азербайджан, Горную страну (Горный Кавказ или Горский комиссариат), Кубань, Терек, а также два меньших, окружных – Армению и Калмыкию. По экономическим признакам и численности населения они находились между главными и областными комиссариатами. Их создание, по словам А. Шикеданца, не являлось «обыкновенным приспособлением к бывшим царским, а также большевистским единицам управления, как это предусмотрено в системе управления остальных оккупированных областей Востока», а имело целью сохранение «национальной разрозненности». По этой же причине предлагалось дальнейшее разделение управлений. В Грузии в качестве комиссариатов выделялись Аджария, Абхазия, Южная Осетия, в Азербайджане – Нахичевань, в Армении – Горный Карабах. Горную страну с центром во Владикавказе предполагалось раздробить на зондеркомиссариаты Дагестан, Чечено-Ингушетию, Северную Осетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею и Кара-Ногайскую область. Признавалось возможным удовлетворение требований отдельных народностей о собственном самоопределении – например, распад Чечено-Ингушетии на Чечню и Ингушетию699.
Одним из главных изменений в сфере политических преобразований Розенберг считал применение на Кавказе иных, не ущемлявших достоинства местных народов, тактичных названий для представителей германской администрации. Рейхскомиссара как главного представителя германской власти на Кавказе он предлагал назвать имперским покровителем по Кавказу, наместником по Кавказу или имперским резидентом по Кавказу. Вместо генеральных округов следовало говорить «о стране Грузии, о стране Армении и т. д.». Начальников управлений этих стран предполагалось называть не генеральными комиссарами, а покровителями, наместниками или резидентами страны. Наконец, для руководителей областей предлагалось звание «областного начальника», которое «лучше соответствует воинственному настроению, чем какое-либо другое»700.
При этом Розенберг подчеркивал необходимость управления главными комиссарами над теми из племен Кавказа, которые «недостаточно велики, чтобы их земли называть странами и поручать там управление» покровителю страны. В то же время они должны были непосредственно подчиняться имперскому комиссару по Кавказу и фактически выполняли функции генерального комиссара, не имея его чина. В этом случае их следовало называть особыми уполномоченными имперского покровителя, областными наместниками или областными резидентами. Розенберг считал, что такое решение должно было не задевать достоинства больших кавказских народов и в то же время свидетельствовать о проявлении внимания к меньшим племенам701.
К вопросу о наименованиях германских руководителей на Кавказе Розенберг вернулся 14 августа 1942 г. в специальной «Заметке для фюрера». «Для более гибкого и тактичного подхода к отдельным народностям Кавказа» представителей Третьего рейха на Кавказе предлагалось называть не резидентами, а имперским резидентом по Грузии, имперским резидентом по Азербайджану и т. д. Германских представителей в отдельных областях следовало называть не генерал-резидентами, а генеральными уполномоченными, генеральными поверенными по Грузии, по Азербайджану и т. д. Гаупткомиссаров – особо уполномоченными имперского резидента на Кавказе. По мнению Розенберга, эти названия подчеркивали, что представители германской администрации выступали в качестве третейских судей «на Кавказе, где ввиду пестроты населения невозможно добиться единства». В то же время он признавал, что предлагаемые наименования не меняли общих принципов702.
Обращает на себя внимание стремление Розенберга использовать в германских интересах исторический опыт развития Кавказа, хотя он понимался и трактовался порой достаточно упрощенно. Например, Розенберг подчеркивал «естественную культурную склонность к туркам» азербайджанцев, «на языке которых они разговаривают». Напротив, по его словам, армяне «в качестве христиан испокон веков являются» их врагами. Особое внимание он уделил «со всех сторон угрожаемой Грузии», которая, находясь между враждебными ей азербайджанцами, дагестанцами и армянами, «не является достаточно сильной для господства над остальными народами». Вследствие этого «она может повести политику исключительно германской ориентации, так же как, вопреки своей враждебности России, она была вынуждена по военным причинам до этого вести прорусскую политику». Розенберг надеялся, что Грузия станет «сильнейшим опорным пунктом скрытого германского господства на Кавказе», и считал выгодным разместить в ней столицу рейхскомиссариата, тем более что «грузины являются самым интеллигентным и сильным народом Кавказа».
Гораздо хуже Розенберг представлял себе ситуацию на Северном Кавказе. В записке «О преобразовании Кавказа» он отмечал: «На севере Грузии находятся малые горные племена Кавказа, суть и развитие которых требует тщательного изучения»703. В другом документе он говорил о «кубанской и терской народностях», возникших в результате смешения «поселенцев и других разных народов бывшего царского государства и местных горных народностей Кавказа». В целом Розенберг считал, что разграничение всех кавказских «племен и народностей между собой и поощрение существующих между ними противоречий и ненависти облегчило бы немецкому командованию господство над ними»704.
