На занятой территории бронепоезда должны были вести борьбу с уцелевшими отрядами войск противника, подавлять возможные вооруженные выступления местного населения, если оно вдруг не обрадуется установлению Советской власти, выполняя функции полевой жандармерии. К тому же, опыт выполнения подобных заданий уже имелся.
Конец двадцатых годов стал началом времени заката эры бронепоездов. Отказ от «новой экономической политики», переход к сугубо административной, командной системе управления всем, что только имелось в стране, ускоренная милитаризация общества и государства, привели к увеличению военных расходов. Мировая революция вновь замаячила на горизонте, но для ее осуществления требовались новые средства — современные танки, самолеты и прочая новейшая военная техника.
Начинать революционный поход на Запад, опираясь на огневую мощь трех десятков устаревших бронепоездов, было [219] чистой воды безумием. Наступила новая эпоха, и для нее нужны были другие боевые машины.
Учитывая все эти факторы, Реввоенсовет СССР принял в 1928 году документ, носивший неказистое название «Система танко—, тракторо—, авто— и броневооружения РККА», положивший начало процессу развития советских бронетанковых сил в тридцатые годы. Выбор окончательно был сделан в пользу танков, которые должны были стать главной ударной силой Красной армии.
Разработанная под руководством видного советского военного теоретика, одного из лучших стратегических умов Красной армии того периода, автора теории «глубокой операции», В. К. Триандафилова, «Система…» стала в дальнейшем основой бронетанковой доктрины СССР в предвоенные годы.
Сталинское Политбюро ЦК ВКП (б) в следующем, 1929 году, принимает постановление «О состоянии обороны СССР, в котором указывалось, что необходимо «РВС СССР усилить взятый темп работ по усовершенствованию техники Красной армии.
Наряду с модернизацией существующего вооружения добиться в течение ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения их в армию, современных типов артиллерии, и в первую очередь батальонных орудий, дальнобойных пушек, сверхмощных гаубиц, зенитный орудий, различных мощностей мортир, крупнокалиберных пулеметов, химических средств борьбы, всех современных типов танков, бронемашин и прочее, для чего считать целесообразным всемерное использование заграничного технического опыта и помощи, а также приобретение наиболее нужных опытных образцов».
Как видим, в перечне наиболее важных видов оружия и боевой техники для Красной армии, на производство которой нацеливалась советская промышленность, отсутствует даже упоминание о некогда грозной силе — бронепоездах. Их уже не учитывали в перспективных военных программах, отводя роль вспомогательного средства ведения боевых действий, без которого вполне можно было обойтись.
На первый план выходила другая бронированная машина — танк. [220]
В уже упоминавшемся постановлении ЦК ВКП(б) говорилось: «Иметь к концу пятилетия в армии мирного времени в строю 1500 танков, создать резерв, вступающий в строй с началом войны в 1500–2000 танков, иметь запас в 1500–2000 танков. В соответствии с эти промышленность обязана подготовиться к обеспечению постоянного действия указанного количества танков во время войны».
Однако при столкновении планов партии с реальной жизнью вырисовывалась совсем безрадостная картина:
«1. К настоящему времени на вооружении РККА имеется только тип танка Т–18 (скорость 12 км/час, вооружение 37–мм пушка и два пулемета, защищен 18 мм броней), производство которого установлено на заводе «Большевик».
2. Т–18 не отвечает современным требованиям к данному типу танков.
3. Кроме Т–18 других конструкций не имеется.
4. Пятилетняя программа тракторостроения и моторостроения не увязана с танкостроением и удовлетворением потребностей армии в танках и мощных тракторах. Не проработано обеспечение танкостроения броней и моторами, нет достаточных конструкторских сил.
5. Обеспечение выполнения установленной Политбюро программы (15.07.1929 г.) танкостроения требует:
а) форсированного решения всех вопросов, связанных с производством танков и тракторов (броня, мотор, сталь и т. д.),
б) скорейшее получение отвечающих современным требованиям типов и образцов танков,
6. Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить задачу:
а) выбор и закупку типов и образцов танков, и,
б) выяснения возможностей получения техпомощи и конструкторов.
Закончить работу не позже 1.04.1930 г.
7. Программа танкостроения должна быть выполнена к концу 1932/33 г.
8. Программа танкостроения 1929/30 гг. в размере 300 танков Т–18, 30 танков Т–12 и 10 танкеток должна быть выполнена к октябрю 1930 г.» [221]
В отличие от других отраслей военной промышленности, танкостроение в Российской империи и в Советском Союзе никогда не существовало, не было собственных конструкторских кадров и опыта производства таких сложных машин как танки. Попытки изобрести собственный велосипед заканчивались ничем.
Поэтому, наступив на горло собственной коммунистической гордости, пришлось низкопоклонствовать перед Западом. Здесь большевистское лицемерие не имело границ. Готовясь воевать с западными странами, создавая могучую армию для осуществления мировой революции, ковать танковый меч намеревались с прямой и непосредственной помощью будущих жертв.
Уже много написано о потрясающей близорукости и глупости западных демократий, помогавших Сталину создавать советскую военную машину. История эта поистине увлекательна и весьма поучительна.
4–е управление Штаба РККА, выполняя указания партийной инстанции, подготовило Справку о состоянии танковой промышленности за рубежом. В ней говорилось, что в западных странах нет специальных танковых заводов. Различные заводы производят детали будущих боевых машин, а на каком — нибудь крупном автомобильном или вагоностроительном заводе из них производится сборка танков.
Этот западный опыт был учтен в Советском Союзе. Видимо, не случайно, крупнейшим в мире танковым производством после второй мировой войны стал «Уралвагонзавод» — Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле, с конвейеров которого сошли десятки тысяч боевых машин.
Вскоре Научно — технический совет ГВПУ сформулировал основные положения стратегической программы развития танкостроения в СССР. В итоговом документе говорилось: «Можно констатировать, что при производстве более или менее крупных количеств танков, тракторов и автомобилей, работу по подготовке всего необходимого придется разбить на три основных этапа:
1. Конструирование образцов
2. Изготовление опытных образцов и
3. Передача образцов на валовое производство. [222]
Если в первой и, отчасти, во второй стадии мы имеем органы военной промышленности, которые могут в большей или меньшей степени выполнить поставленную задачу, то в третьей стадии — передача на валовое производство — сейчас трудно представить себе те производственные объединения, которые были бы в состоянии справиться с задачей и поставить совершенно новое в стране производство».
