После гибели Нельсона политическая карьера Наполеона продолжалась еще целое десятилетие. Трафальгар положил конец завоевательским проектам, связанным с преодолением водных пространств. Это было время нового передела мира и великих авантюр, и Наполеон пустился в них с маниакальной страстью и невиданной дерзостью. Но после Трафальгара он более не возвращался к плану прямого захвата Англии. Император вынашивал идеи экспедиции в Индию, или «демонстраций против Индии», однако все осталось на бумаге.
Египет, Англия, Ирландия, Индия. А верным ли был посыл? На острове Святой Елены он скажет: «Если бы вместо экспедиции в Египет я бы предпринял ее против Ирландии, то что бы Англия теперь делала?»
После драки кулаками не машут. Видимо, Наполеон забыл, что в 1798 году он осознанно отказался от идеи экспедиции на Британские острова. Парадокс состоит в том, что он сумел добраться до Египта, до которого очень далеко, но не смог покорить Англию, до которой рукой подать. А он очень хотел короноваться императором французов и королем англичан!
Почему не получилось? Только ли потому, что у Франции были неумелые моряки и плохой флот? Но в 1798 году именно эти моряки доставили в Египет многотысячное международное сообщество, состоявшее не только из французов, но и мальтийцев, и освобожденных рабов из разных стран.
Что может один человек, то может и другой. Если Вильгельм Завоеватель покорил Англию, то и Наполеон мог преодолеть пролив. И что же дальше?
«Я провозгласил бы республику в Англии, уничтожение аристократии, палаты пэров, экспроприацию всех, кто воспротивился бы мне, свободу, равенство и верховную власть народа, — говорил Наполеон. — В таком большом городе, как Лондон, много черни и недовольных: грозная партия встала бы за меня. Я поднял бы также восстание в Ирландии. Нас призывала бы большая часть англичан. После высадки мне предстояло бы только одно правильное сражение с исходом несомненным, и я оказался бы в Лондоне... Английский народ, стонавший под игом олигархии, тотчас присоединился бы к нам; мы были бы для него союзниками, пришедшими его освободить; мы пришли бы к нему с магическими словами: Свобода, Равенство».
Знал ли он о том, что его 150-тысячной армии предстояло сражаться с сотнями тысяч английских солдат, моряков, морских пехотинцев и добровольцев? И не принимать в расчет многочисленных британских волонтеров было большой ошибкой с его стороны. Французы в ряде случаев далеко не сразу могли одолеть восставших египтян, не имевших современного оружия и военной подготовки. Английские фермеры, потомки воинов Оливера Кромвеля, победивших своего короля в многолетней войне, рабочие и ремесленники представляли собой организованную силу. Это они сражались бы за свободу и собственное достоинство, а французы превращались в поработителей. Взятие Лондона не принесло бы окончательной победы, как не была она достигнута взятием Каира, Вены, Берлина, Мадрида и Москвы.
В Лондоне много черни и недовольных? Это так, люди страдают от экономического гнета и протестуют против действий правительства, но они же празднуют победы своих вооруженных сил и почитают национальных героев.
И если бы Наполеону удалось переправить армию через Ла-Манш, то какими силами собирался он разгромить войска третьей коалиции?
Армия Наполеона была готова к великим делам — это вполне доказано при Аустерлице. Французский флот оказался не на высоте положения, и в этом был виноват в первую очередь Наполеон. Англичане отстояли независимость своей родины, и в этом заслуга не одного Нельсона.
Тем не менее события, связанные с подготовкой французов к захвату Англии, несут на себе печать соперничества двух главных героев. Это не поединок «Нельсон против Вильнёва» или «Гантом против Корнуоллиса». Это борьба лидеров, которые никому по большому счету не подчинялись.
Бонапарт стал вполне самостоятельной фигурой, начиная с Первой Итальянской кампании. В Египте он был «султаном», а через короткое время возглавил правительство Франции.
Во времена войн с Французской республикой и Наполеоном адмирал Нельсон имел начальников, но неизменно действовал исхода из логики великой борьбы, а не требований субординации. В период погони за флотом Наполеона в 1798 году Нельсон подчинялся Сент-Винсенту, но все решения принимал сам. Находясь в Неаполе и на Сицилии, он игнорировал приказы главнокомандующего флотом и вел свою войну против французов и их пособников. В Копенгагене он формально подчинялся адмиралу Паркеру, но принял на себя всю полноту ответственности за свои решения и действовал так, будто он являлся главнокомандующим флотом и единственным полномочным представителем Великобритании. Позволив флоту Вильнёва покинуть Тулон, адмирал Нельсон но своей инициативе бросился за ним в погоню, оставив Средиземное море.
Перед нами — два необыкновенных человека и личности, во многом схожие. Дело не в совпадении некоторых событий их жизни и не в том, что оба взяли в жены рапсе замужних женщин, имевших детей и живших на островах Карибского моря. Интересно, что сами они — тоже островитяне. Другое любопытное сходство — оба увлеклись великосветскими куртизанками (Жозефиной и Эммой), вызвав душевные муки других женщин, искренне их любивших (Дезире Клари и Фанни Нисбет).
Наполеона и Нельсона объединяет редкое свойство человеческой натуры — роковая целеустремленность. Оба считали себя инструментами Провидения и видели перед собой великие цели.
Первый однажды заявил, что не остановится, пока не достигнет своей цели. Эта мистическая целеустремленность, вера в свою звезду и судьбу заменяли ему самоанализ и приводили к роковым ошибкам.
Отправляясь в Египетскую экспедицию, Наполеон вынашивал план создания великой империи на Востоке. Для этого он взял с собой превосходную армию, видных ученых и деятелей культуры Франции. Подобно тому, как англичане создавали новые цивилизации по всему свету, и одной из них стали Соединенные Штаты Америки, Наполеон вознамерился использовать интеллектуальный потенциал великих ученых и практиков для создания доселе невиданной культуры. Оторванные от французской почвы мыслители и творцы могли проявить себя совершенно по-новому в условиях Африки и Азии и вместе с Бонапартом написать первые страницы истории восточной империи.
И разве он собирался порабощать народы? Все должно было начаться с основания колонии, но Наполеон задумывался о будущем созданного им государства.
«Но я уже слышу, — писал он, — как говорят, что столь могущественная колония не замедлила бы провозгласить свою независимость. Это, без сомнения, так. Как во времена Сезостриса и Птолемеев, великая нация заселила бы эти ныне столь пустынные земли; своей правой рукой она опиралась бы на Индию, а левой — на Европу. Если бы только местные условия определяли благосостояние и величину городов, то Александрия в большей степени, нежели Рим, Константинополь, Париж, Лондон, Амстердам, была бы призвана играть роль столицы мира».
Какой человек! Какая попытка! Когда он пришел в Александрию, то увидел полуразрушенный населенный пункт, где жили 6000 человек. Численность горожан значительно уменьшилась в результате эпидемий. Но Наполеон знал, как изменить жизнь людей, и это не пустые слова: они подтверждаются опытом преобразования экономики и законодательства Франции, Италии и других европейских странах при его правлении.
