Герой стойко переносил страдания, и в нем крепло чувство своего высокою предназначения. Он написал: «Всевышний Бог сделал меня счастливым инструментом разрушения вражескою флота».
Флота, за которым он долго и безуспешно гонялся. Догнав его, он все поставил на карту и разгромил врага в ночном бою.
Его «Вэнгвард», побывавший в самой гуще жестокой схватки, был изрядно покалечен. Нельсон должен был привести свой корабль в порядок.
По дороге в Неаполь он бросил якорь в Палермо, на Сицилии. Здесь он испытал новый приступ депрессии.
«В течение нескольких недель я отправлюсь в тс пределы, откуда нет возврата, — написал он леди Паркер, жене адмирала, — да исполнится воля Господня... Вы помните меня всегда смеющимся и веселым и едва ли поверите в перемену... Скоро, очень скоро, мы все будем содержимым плантации размером шесть футов на два, и я, вероятно, вступлю во владение этим имением гораздо раньше, чем все думают».
Когда 22 сентября «Вэнгвард» вошел в Неаполитанский залив, его окружила местная флотилия. Играла бравурная музыка.
Герой сошел па берег, и королева воскликнула: «О храбрый Нельсон! Господи, благослови и сохрани нашего храброго спасителя!» Король Фердинанд назвал его «спасителем и избавителем». Им казалось, что Франция теперь не так страшна, как была еще совсем недавно.
Нельсона поселили в прекрасном палаццо британского посла. Эмма Хэмилтон промывала его раны ослиным молоком.
Когда адмиралу исполнилось сорок лет, был дан бал, на который пригласили 1800 человек. Восемьдесят избранников ужинали вместе с посольской четой в палаццо Сесса.
На следующее утро Нельсон написал своему начальству: «Через неделю мы все будем в море. Я очень нездоров, и жалкое поведение этого двора вряд ли охладит мой болезненный пыл. Это страна скрипачей и поэтов, шлюх и негодяев».
Турецкий султан прислал триумфатору и юбиляру роскошный подарок — плюмаж с причудливым часовым механизмом, в который были вставлены драгоценные камни.
НА ПЛОТУ КАЛИПСО
Французская армада первоначально была составлена из флотов многих стран.
После поражения при Абукире появились дезертиры и перебежчики: «Командиры сорока неаполитанских судов, входивших в состав конвоя, пожелали вернуться в Неаполь, — вспоминает Наполеон. — Они вступили в переговоры с английской эскадрой. Им разрешили выйти из порта, но в момент выхода они были захвачены, выведены в море и сожжены; их экипажи были взяты в плен. Это событие имело наилучшие последствия для армии. Оно вызвало величайшее негодование генуэзцев и других матросов с берегов Италии, находившихся на судах конвоя; с этот времени они стали действовать заодно с армией и служили ей со всем усердием, на какое были способны».
Армия была шокирована известием о гибели флота, но продолжала верить своему главнокомандующему. А Наполеон убеждал людей в том, что абукирская катастрофа не повлияла на планы экспедиции. Французы утратили контроль над морем, но их ждут великие дела на суше.
История не знает сослагательного наклонения, но это не мешает людям размышлять о возможных сценариях событий.
И наиболее интересны те планы, которые зарождаются в головах великих деятелей.
Бонапарт собирался в Индию, и Нельсон считал это вполне достижимой для французов целью. Для этого, думал английский адмирал, французы должны прислать свой флот в один из портов Красного моря, погрузить сухопутную армию на корабли и доставить ее в Индию.
Наполеон мыслил иначе — он собирался достичь Индии по суше, через Сирию, Евфрат и Персию. И, по его оценкам, такой марш занял бы несколько месяцев:
«От Каира до Инда так же далеко, как от Байонны до Москвы. Армия в 60 000 человек, посаженных на 50 000 верблюдов и 10 000 лошадей, имея с собой запас продовольствия на 50 дней и воды на 6 дней, достигла бы за 40 дней Евфрата и через четыре месяца оказалась бы на берегу Инда, среди сикхов, маратхов и народов Индостана, с нетерпением ждущих своего часа, чтобы сбросить гнетущее их ярмо!!!».
Генерал Бонапарт всегда имел ясные виды на то, что будет делать его армия. Но, когда она ступила на египетский берег, выяснилось, что главнокомандующий не знает, как лучше использовать приданный ему флот.
Даже если бы Брюэйс занял правильную оборонительную позицию в Александрии или в бухте Абукир и сохранил бы эскадру, то что бы он делал в дальнейшем? Разве для того Бонапарт отправился за моря, чтобы отвести боевым кораблям пассивную роль? Если следовать логике Нельсона, то французы должны были снарядить экспедицию вокруг Африки и достичь Красного моря.
Но случилось непоправимое бедствие — французская эскадра погибла. Следовательно, возможности Наполеона значительно сузились.
Он привел в Египет сильную армию, но при этом хотел расширять свое влияние с помощью идей, а не силой штыка. Наполеон считал, что его экспедиция должна создать условия для развития стран и народов:
«После 50 лет владения Египтом цивилизация распространилась бы во внутренней части Африки... Несколько больших наций были бы призваны насладиться благами искусств, наук, религии истинного Бога, ибо именно через Египет к народам Центральной Африки должны прийти свет и счастье!!!».
Он будет действовать методами дипломатии и договариваться с местными правителями. Однако едва французы ступили на землю Египта, как их атаковали воины местных племен. Овладеть Египтом «по договоренности» не получилось.
Восточная армия генерала Бонапарта штурмом взяла Александрию, прошла с боями до Каира и овладела Нижним Египтом. Наполеон основал в Каире Институт Египта, подобный Французской академии наук (Институту Франции), дал ученым возможности изучать природу и историю страны и сам принимал активное участие в работе Института.
Он хотел договориться с военными и гражданскими лидерами Египта и убедить их поступить к нему на службу, однако они не приняли его предложений. Эти вожди были последовательными в своей непримиримости, и после поражения французов при Абукире не сомневались в том, что оккупанты в конце концов будут изгнаны из Египта.
Наполеон направил отряд под командованием генерала Дезэ в Верхний Египет, чтобы взять под контроль всю страну.
Турецкий султан Селим III не спешил объявлять войну Франции и зондировал почву Наполеон рассказал следующую историю:
«Один придворный, пользовавшийся особенным доверием Селима, прибыл в Каир через Дерну с караваном паломников. Он посетил главнокомандующего и сообщил ему истинные намерения Порты. Он требовал — и это тут же было ему обещано — подтверждения права собственности города Мекки на все его владения, назначения османа эмир-агой и формирования отряда из мусульманских войск для охраны меккского каравана; наконец объяснений главнокомандующего относительно его планов (при этом он заверил его в том, что Порта исполнена решимости ничего не делать поспешно и не дать увлечь себя никаким страстям). Этот придворный провел в главной квартире более сорока дней. Он имел основание быть довольным тем, что сообщили ему каирские гаейхи о настроениях султана Кебира [великого султана, то есть Наполеона] и французов; он отплыл из порта на Красном море под предлогом поездки в Мекку и в декабре прибыл в Константинополь. Но к этому времени Порта была уже увлечена потоком событий; уничтожение абукирской эскадры поставило се в полную зависимость от английской и русской эскадр. Письма французских офицеров, перехваченные крейсерской эскадрой и пересланные Порте английскими министрами, также оказали влияние на се настроение. Эти офицеры проявили такое недовольство, описывали положение армии как такое критическое, что диван решил, что союзникам будет нетрудно вновь овладеть Египтом; в то же время он опасался, что если англичане станут хозяевами Египта, то они оставят его за собой, как грозились сделать. Это соображение — более чем какое-либо другое — побудило его объявить войну республике».
