Животное со страниц доктора Ллуйда корректно определил французский палеонтолог Александр Броньяр в 1822 г. в краткой обобщающей публикации по трилобитам. Она называлась «Трилобиты», и там имелась ссылка на вид debuchii найденный во владениях лорда Динефора. Так «плоская рыба» мало-помалу уступила место необычному животному с известковыми покровами и множеством сегментов, как у омаров.
Через сто сорок лет после первой записи в Философских трудах «плоскую рыбу» доктора Ллуйда стали использовать для распознавания и сопоставления геологических слоев повсюду между Шропширом и Лландейло. В книге сэра Родерика Мурчисона «Силурийская система» (The Silurian System, 1839) трилобиты, схожие с Ogygiocarella debuchii, изображены не столько для красоты или занятной детали, сколько для опознавания пород конкретного возраста. С тех пор слово «трилобит» стало в известной степени знакомо образованной публике и больше никогда не терялось из лексикона. Ведь название, закрепляющее за животным его личное место в системе живой природы, звучало на классическом языке, а в те времена все образованные люди знали «Энеиду», и мифология была им знакома ничуть не хуже, чем теперь подробности жизни высокопоставленных знаменитостей. Ogygiocarella
[11] именовалась в честь Огигии, седьмой дочери Амфиона и Ниобы, известных персонажей греческой мифологии. Их именами в свою очередь тоже названы трилобиты. Среди греческих имен не так просто найти такое, которое не звучало бы в названии того или иного трилобита, будь то третьестепенная нимфа Фрина или козопас со склонов Олимпа. Трилобит, попавший мне в руки, вобрал в себя необъятные наслоения времени и старины: вот самый первый слой, когда появились трилобиты, потом слой с греками и римлянами, чья мифология стала источником трилобитовых имен, над ним слой истории научных исследований наших патриархов, и есть еще слой моей личной истории, которой суждено призвать к жизни все эти погребенные наслоения.
Вскоре было замечено сходство между трилобитами и некоторыми современными животными. Схожие с трилобитами сегментированные создания в изобилии копошатся на морском берегу или в лесной подстилке — таких и впрямь великое множество. Насекомые, ракообразные, многоножки, пауки — они все сконструированы из сочлененных друг с другом сегментов. У них есть еще кое-что общее — суставчатые ножки. Сначала трудно воспринять сходство между ножками, к примеру, мухи и омара. Но тем не менее они соединены в суставах одинаковым образом: части могут вращаться относительно друг друга закономерно и предсказуемо, их движения ограничены устройством шарнирного соединения. Подобно одной из тех настольных ламп на подвижном креплении, которые пытаешься установить поудобнее, но вскоре с раздражением обнаруживаешь, что они поворачиваются всего в нескольких направлениях, совершенно вас не устраивающих. Если перевернуть вырывающегося омара брюшком вверх, понимаешь диапазон возможных движений таких суставов: ноги у омара, как у автомата, шевелятся только вперед и в стороны. Посмотрите, как жук дрыгает ножками, пытаясь вернуться со спинки на брюшко, — и вновь увидите такие же механические движения. Мускулатура у этих созданий находится внутри ножек: мускулы сокращаются, сгибая членики вдоль сустава. Они буквально берут себя в руки, если можно так выразиться. Животные с суставчатыми ногами называются членистоногими, и трилобиты, вне всяких сомнений, принадлежали именно к ним (хотя трилобиты с окаменевшими ножками были найдены далеко не сразу). Если бы они не вымерли, их поместили в системе живого мира вместе со скорпионами, крабами, бабочками, жуками и клопами — всеми разнообразнейшими представителями этого наиболее изменчивого типа. Корни трилобитовой родословной установил еще до начала XVIII в. Карл Линней — отец биологической классификации. Доживи они до современности, я легко могу представить, как летом на пляже мамаша кричит своему отпрыску: «Джимми, дорогой, не нужно отрывать ножки бедняжечке трилобиту!» — а любопытный Джимми не может устоять перед соблазном поотрывать ему ножки, чтобы понять, почему они вращаются только в одну сторону. А потом подбежит к тете Марджи, размахивая трилобитом, — то-то она напугается, ведь она терпеть не может всех этих ползающих тварей.
Но от трилобитов со Шпицбергена остались лишь пустые панцири. Лишенные известковых покровов ножки канули в неведомое. Я почти ощущаю на ладони щекотание крошечных коготков ползущего по моей руке трилобита, я вижу, как трилобит перебирается по камням в далеком-далеком ордовикском море… в уме обдумываю, как бы мне скрестить трилобита с креветкой или, скажем, со скорпионом. Но есть на свете такие редкие места, где мое воображение обретает вес, встречаясь с воплощенными реликвиями. Там чудесно сохраняются не только тонкие ножки, но даже ломкие и нежные волоски на них. И если мы хотим узнать о трилобитах всю правду, нам нужно именно туда.
Глава 3.
Ножки
Если вы хотите поймать редкую бабочку, бессмысленно размахивать чемоданом и ружьем. А чтобы поймать нечто иллюзорное, запаситесь сноровкой и проницательностью и не забудьте про удачу. Всяким необычным поиском правит убеждение, что цель достижима и необходимо просто правильное сочетание упорства и удачи. Именно так и происходило в истории с ножками трилобитов.
К середине XIX столетия описали и назвали несколько сотен трилобитов. Это были героические годы монографий. Геологи впервые систематически рисовали карты и исследовали древние горы. Они начали понимать геологическое время, давали имена его периодам, многими из которых мы пользуемся по сей день. Составляя схемы последовательных напластований, геологи обнаружили, что можно использовать ископаемые для выявления пластов определенного возраста. Последовательность ископаемых видов оказалась вполне прагматическим инструментом, помогающим распутать хаос осадочных слоев. В Британии исследователи трилобитоносных слоев исходили пешком и изъездили в каретах весь Уэльс; это были настоящие первооткрыватели, взявшиеся за неблагодарные сланцы. Преподобный Адам Седжвик — в Кембридже я жил в музее его имени — назвал кембрийской системой древние каменные пласты северного Уэльса, которые подстилают все остальные слои с ископаемыми (Камбрия — римское название Уэльса), т.е. предполагалось, что это самое нижнее подразделение геологического времени. Наименование «кембрийская система» мало-помалу вытеснило из обихода конкурирующее название «первобытная», которое намекало на базовое положение органических остатков в этих пластах по отношению ко всем последующим окаменелостям. Пока Седжвик исследовал северный Уэльс, сэр Родерик Мурчисон составлял карты и классификацию своей «силурийской системы» (1839) (силуры — племя, когда-то жившее на территории южного Уэльса). Чтобы выстроить картину геологического времени, он использовал ископаемые еще чаще Седжвика. Трилобитов легко узнавать; они определили лицо многих частей силурийской системы. Несложно мысленно представить, как сэр Родерик властно призывает какого-нибудь приходского священника, охотника за ископаемыми, чтобы тот явился со своими находками из местного ручья или куума (чашеообразное углубление ледникового происхождения), и на его аристократическом лице мелькает улыбка при виде Thnucleus fimbhatus или другого хорошего знакомого. Как нумизмат знает каждую подробность монеты времен Адриана, так и палеонтолог приветствует каждый знакомый вид, независимо от того, был ли он найден здесь или же десять лет назад и за 50 миль отсюда. Геологическое время определяется по тысячам трилобитов.
