– Гостей соберем в субботу. У меня пять дней привести себя в порядок.
Классический пример, демонстрирующий мамины приоритеты. А меня?
– Фигура? Фигуры нет. Толстею, живот растет, талия испарилась. Сплошное расстройство, и никаких способов воздействия. На строгую диету беременной не сядешь.
Да уж, этого не надо, пожалуйста!
– И улыбка натянутая. Как еще улыбаться, когда все тело растягивается и болит. Особенно в нижней части живота и в конце дня.
Доктор же объяснял, мама, что это просто боли в растягиваемых моим ростом круглых связках, прикрепляющих матку к боковой стенке таза. Никаких аномалий.
– Полная деформация тела и духа беременностью. Кожа суховата. И бледновата. Может, в солярий?
А может не надо?
– А это что? Усы? Черные? У меня? Срочно на эпиляцию!
Благо Я уже знакомо с великой важностью внешности в жизни женщины и невообразимыми простому Яйцу способами ее улучшить, начиная от накладывания на лицо всего, что ни попадется под руку, и кончая самовнушением перед зеркалом и сплетнями с Мариночкой. Сопротивление бесполезно. Моя неутомимая мама не желает знать, что усы исчезнут сами после родов. Я расслабляюсь и продолжаю накапливать жир. И меня это радует. Первые отложения – у основания шеи, за грудной клеткой, вокруг почек. Глядишь, и фигура вырисуется. А то как скелет. Кости да кожа. Да волосы – лануго. Скорее звереныш, чем детеныш. Изможденный трудами и волнениями, но теперь опасность миновала. Можно поработать над пропорциями тела. Этим и займусь на первой неделе без угрозы моему существованию от внешних врагов.
– Как так нельзя эпиляцию? Нельзя покрасить волосы? Я – клиент! Я деньги плачу! Обязаны выполнять мои желания!
Похоже, маму обидели, и всерьез.
– Китайцы несчастные!
Почему несчастные? Это ты, скорее, несчастная, мамочка моя. Что случилось?
– Первобытнообщинные племена! Цивилизация их не коснулась!
Ты же говорила, что китайская цивилизация – самая великая. Замкнулись было, переоценив свое превосходство, но спохватились и возвращаются в передовики мировой экономики. Снова в центре Вселенной. В полном соответствии иероглифу.
– Беременным краситься нельзя, эпиляцию нельзя. Даже волосы стричь нельзя. Ногти красить нельзя. Угнетение личности. У них, видите ли, древние традиции!
Мама – паровоз. Мчится на всех парах, движимая обидой и стремлением уравнять права беременных на китайской земле. Раздавит любого, вставшего на пути. Я могу только надеяться, что, умудренные тысячелетиями цивилизации китайцы вовремя отойдут с ее пути, сохраняя нервы и жизнь. Похоже, так и происходит. Мама сбавляет пар, и мы уже в солярии. Здесь, похоже, правят иностранцы, поскольку мне становится все жарче. Нас допустили к вкушению ультрафиолетовых лучей. Мамино дыхание выравнивается, и она сосредотачивается на загаре, а заодно на выработке витамина D для меня, ее любимого и трепетно вынашиваемого Яйца. Меня окутывают нежные имена и прилагательные ласково массируют мозг. Польщенное, Я смиряюсь и позволяю делать из себя жаркое.
– Ну вот. Другой разговор, вот что значит цивилизованные люди. Все же Европа и Азия – два полюса в мироздании.
Удовлетворенная мама – другой человек.
– Не может быть! Нет! Мамочка моя!
Что Я такого сказало? Да она и слышать-то не могла. Опять какой-то конфуз.
– Мои ладони. Живот. Красные, словно я прислонилась к печке.
– Мадам, мы ничего плохого не делали.
– А лицо! Огромное желто-коричневое пятно. Белые круги вокруг глаз и рта!
– Мы не виноваты.
– Катастрофа! Что делать? Мариночка!
И мы бежим к Мариночке. Она объясняет, что во время беременности повышается содержание эстрогена и меланина. Это вызывает почернение волос, включая усы, и усиливает пигментные изменения. Солярий активировал меланин, и образовалась хлоазма – маска беременности. Это временно. Поправимо. Все самым чудесным образом становится хорошо. Мои и мамины руки, ноги, шея и двигательные нервы повисают плетьми. Рецепторы теряют чувствительность. Не то чтобы пятна исчезают с маминой кожи. Нет. Просто в гипнотизирующем потоке Мариночкиной монотонной речи они нас больше не беспокоят. Мир возвращается с головы на ноги. Просветленные, мы осознаем, что в нем нет ничего более важного, чем косметология. Мариночка рассказывает про кожу, ее особенности, про миллионы женщин, превратившихся в красавиц по волшебству современных кремов и сывороток. Особенно беременных женщин. Особенно с повышенной пигментацией. Нас окружает мир сладостных надежд и обещаний вечной молодости. Мы – прекрасны. Я – прекрасно.
– Говорят, что в утробе кожа малыша вся покрыта морщинами. Вот так мы, женщины, и живем. Полжизни борьба с морщинами, полжизни борьба с мужчинами.
Я – морщинисто? Не верю!
Врут. Сочиняют. Факты подтасовывают. Мариночка сказала – Я прекрасно, а значит это так. Запрограммировано. Зазомбировано. Меня становится двое. Одно яйцо – не желает верить, не желает покидать мир обещаний. Здесь все прекрасно и все сделают за тебя. Второе яйцо, как дисциплинированный солдат не перечит генералу, вытягивается по стойке смирно и начинает продумывать военные действия по борьбе с морщинами. Тысячелетний опыт побеждает и, последующие пять дней мы с мамой проводим в разных мирах. Она – в оазисе грез, а я – в поту труда. Две женщины – две судьбы. Морщины с младенчества меня чисто по-женски ужасают и никак не устраивают. У меня есть план, и я борюсь.
Я наращиваю кожу. Слой за слоем. Эпидермис, дерма, подкожная жировая клетчатка. Наращу ее, и морщины разгладятся, сосуды перестанут просвечивать, и цвет кожи поменяется с обваренного красного на румяно-розовый. Даже взрослая женщина должна потреблять двадцать граммов сливочного масла в день. Мариночка так говорит, и я ей верю. А вот как защищаться от внешней среды? Мамино окружение отравлено газовыми выхлопами и фабричными выбросами Шанхая. Мое – химическое месиво плодных вод. Мариночка накладывает маме ярко-зеленую регенерирующую маску с антиоксидантами, а мои сальные железы выделяют серовато-белую творожистую первородную смазку. И лануго наконец-то пригодился. Будет маску из смазки удерживать.
Заканчивается неделя. Я выгляжу как кокон. Волосатый, неравномерно покрытый ошметками смазки. Жизненный опыт шепчет, что красота требует жертв и это – не самая большая. Я представляю себя в салоне красоты на грязевых обертываниях. Рыба в соли для запекания в духовке. Зато когда отмоюсь, кожа будет розовая и шелковистая. Мама выглядит хорошо. Маска беременности бесследно исчезла. Гости только что разошлись. Маме наговорили кучу комплиментов, а мне авансов. Я вновь удивляюсь разносторонности восприятия одного вечера двумя людьми. Или это из-за разницы полов? Но еще больше меня удивляет их серьезность восприятия абсолютно несерьезной болтовни. Только бы не поссорились! Гормоны – беспокойство. А так я лежу спокойно – независимый наблюдатель.
