Глава 15
Я буду жить – может быть
Начало четырнадцатой недели из отведенных мне на преобразование в человека. Отпуск закончился. Мы вернулись домой и сразу к врачам. Я ожидаю в больничной приемной с абсолютно человеческой нетерпеливостью и волнением. Сижу, или вернее парю, в амнионе, который находится в матке, которая расположена в маме, которая сидит на стуле в приемной. На карте – моя жизнь. И не имеет значения, что Я достигло стандартной длины и рекомендуемого веса. Что мои внутренние органы на месте и функционируют. Что мои жизнеобеспечительные системы находятся в полном порядке. По сути дела, весь мой четырнадцатинедельный прогресс не имеет значения. Я снова у самого истока. Клетка решает все. Имеет значение только одно – тест. Амниоцентез. И его результат. Вернее, его отрицательный результат, который подтвердит, что на генном уровне Я в порядке. Это мой пропуск в человеческий мир.
Папа с нами. Мысленно оценивает обстановку. Просторный салатовый холл. Запах и привкус хлора. Круглые металлические часы на стене показывают без трех девять. Следующие на прием по очереди – мы. Пациенты с неестественно прямыми спинами завороженно следят за ритмично мигающей красным лампой над железной дверью. Загорается зеленый. Папа открывает дверь и останавливается в проходе, отгораживая от возможной опасности маму и меня собственным телом. Кабинет тех же салатовых тонов. Слева, полуприсев на стуле, мужчина в белом халате сосредоточенно бьет по клавиатуре компьютера. Должно быть, доктор. Справа блондинка в белом шуршит, расстилая на кушетке одноразовую простыню. Пухлые губы приглашающе улыбаются. Скромная накрахмаленная шапочка медсестры теряется в буйных локонах. Нежный голос ласково обещает, что больно не будет. Симпатичная сирена, но жену он бы ей не доверил.
Доктор в квадратных очках и с авторитетной сединой отлипает от компьютера и принимается за нас. Следуя папиным, принудительно наводящим вопросам, он обещает, что процедура будет происходить под непрерывным ультразвуковым наблюдением и займет всего пятнадцать-двадцать минут. Иглу осторожно введут через брюшину в матку, а затем в плодный пузырь. Из амниотической полости заберут около десяти миллилитров околоплодной жидкости. Прокол заживает, и поверхность плодного пузыря восстанавливается в течение сорока восьми часов. Тест позволяет с вероятностью девяносто восемь процентов определить наличие синдромов Дауна, Тернера, Эдварда, Патау, нарушений развития нервной трубки. Помимо хромосомных аномалий выявляются костные болезни, герпес и краснуха плода, анэнцефалия, гемолитическая болезнь и другие заболевания крови, нарушения обмена веществ. Порядка сорока заболеваний. Для папы звучит внушительно и соответствующе. Но Я-то знаю, что это составляет всего десять процентов из всех возможных.
Мама ерзает на дерматиновой продавленной кушетке, неотрывно глядя на покрашенную, явно наскоро, стену. В нескольких местах торчит прилипшая щетина от кисточки. Что пережили здесь ее предшественницы? Тусклый свет, пробиваясь сквозь густо запыленное окно, отбрасывает тень металлической решетки. Мама, сжав губы, переводит взгляд на металлический столик у кушетки. Из-под белой салфетки виднеется скальпель, крючкообразно загнутый прут и иглы толщиной, больше походящие на гвозди. Не подумайте, что папа в больничной палате, а мама в камере пыток. Кабинет все тот же, пропущенный через фильтр маминого сознания. Папино сознание отзывается резкой болью впившихся в его руку маминых ноготков.
Следуя указаниям доктора, мама, не моргая, смотрит ему в глаза, неестественно увеличенные линзами очков. Его губы аритмично раскрываются и растягиваются, словно он пытается что-то сказать. Беззвучно. Или слова просто не проходят сквозь плотность окружающей их субстанции. Его квадратное лицо приближается все ближе. Из-за спины доктора выплывает лохматая женщина с ярко накрашенным лицом и вульгарно подмигивает. Тяжелые веки под темно-сиреневыми тенями и припухлые губы, замазанные того же цвета помадой, требуют появления вампирских клыков. Мама с трудом отрывает взгляд от лица ведьмы и видит иглу. Огромную иглу. Толстую и длинную. Она в сиреневых ногтях у ведьмы.
У мамы перехватывает дыхание и резко учащается сердцебиение. Тело покрывается потом, руки и ноги теряют чувствительность, и накатывает тошнота. Образы квадратного доктора и его сиреневой ведьмы расплющиваются и растягиваются в разные стороны. Не может быть, что весь этот сюрреалистический кошмар происходил с ней. Она делает отчаянную попытку встать и выйти. Унести и спрятать маленькое беззащитное существо, которое она носит в себе. Это – охота. Они хотят высосать плодные воды из амниона и лишить ее милого малыша возможности существования. И эти двое контрабандистов, прикрываясь амниосинтезисом, занимаются культивированием и продажей стволовых клеток. Трудно представить, сколько готовы заплатить больные люди за надежду выздоровления. Время замедляется, и наступает темнота…
Возвращается свет, зрение фокусируется. Игла приближается. Мамины части тела неподвижны и непослушны. Губы не шевелятся. Возможности позвать на помощь нет. В маминой голове со скоростью звука проносятся все возможные последствия проводимой процедуры для меня. Игла может поранить или, что еще хуже, проколоть меня насквозь. Может травмировать мою психику и нарушить дальнейшее развитие плода. Может занести инфекцию или воздух, который Я заглочу вместе с плодными водами. Прокол в пузыре может не зарасти, и плодные воды, капля за каплей, начнут вытекать, унося с собой жизненные соки из моего крохотного тельца. Преждевременное рождение, выкидыш, разрыв оболочки плодного пузыря. Мамина голова в попытке избежать кошмарных видений бессильно поворачивается в сторону, и ее взгляд беспомощно останавливается на мониторе. Она замирает в ожидании просмотра фильма ужасов. Кровавых и безжалостных.
Ознакомившись с обстановкой мамиными глазами, я готовлюсь дать решительный отпор. Меня так просто не возьмешь. Без борьбы я не сдамся. Жаль, все еще не слышу и не вижу. Ориентироваться придется на ощупь и слушая интуицию. У меня в арсенале есть руки, ноги и даже определенная степень координации движений. Однако моя нервная система все еще далека от совершенства. Буду пользоваться врожденными реакциями организма – рефлексами и инстинктами. Сосательный вряд ли пригодится, а вот хватательный и самосохранения вполне сойдут за боевые навыки. Видели паническую атаку мамы? Работает вопреки развитому интеллекту и отсутствию физических тренировок. Стимул поступил, гипоталамус запустил программу на выброс адреналина, норадреналина и кортизола. Тело в состоянии полной боевой готовности. Либо к отпору, либо к побегу. Это уже генетически заложено. Заодно и посмотрим, что там у меня на уровне генетеки. Вперед!
Плодные воды все сильнее давят на мои хрупкие плечи. Грузом ответственности. За будущее. Мое и родителей. Мама отравлена паникой, папа одурманен ведьмой. Приближается мой шанс защитить свое существование и оправдать надежды родителей. Холодком по спине пробегает благословение тысяч предков, которым рефлексы Моро и Робинсона помогали еще в младенчестве держаться за шерсть матери, из последних сил пытающейся оторваться от преследующего птерозавра. Защитный рефлекс помог именно моим предкам выжить в потопах и обледенениях, обрушившихся на планету Земля. Мое сердце бьется в ушах. Рот открывается, заглатывая жидкость все чаще. Наработанные за последнюю пару недель мышцы напрягаются и твердеют. Я – само ожидание. Я чувствую запах крови. Я – бесстрашный охотник на мамонта. Вернее – на иглу!
