На автопилоте
Всю жизнь наш мозг перестраивается, чтобы сформировать нейронные сети для действий, которые мы выполняем, будь то ходьба, сёрфинг, жонглирование, плавание или управление автомобилем. Способность «прожигать» программы в своей структуре – это один из самых мощных инструментов мозга. Он может решить проблему сложного движения с минимальными затратами энергии, встраивая соответствующую сеть в свою структуру. Отпечатанные в структуре мозга, эти навыки выполняются без размышлений – без сознательных усилий, – что высвобождает ресурсы и позволяет сознанию воспринимать и решать другие задачи.
У этой автоматизации имеется следствие: новые навыки опускаются ниже границы сознательного доступа. Вы теряете доступ к сложным программам, выполняющимся скрытно, и поэтому точно не знаете, как вы делаете то, что делаете. Когда вы поднимаетесь по ступенькам лестницы, занятые разговором, то понятия не имеете, каким образом вычисляются десятки микроскопических сигналов, корректирующих положение тела или управляющих движением языка, который находится в непрерывном движении, помогая произвести правильные звуки. Это трудные задачи, успешно выполнить которые удается не всегда. Но ваши действия стали автоматическими и бессознательными – вы способны жить «на автопилоте». Многим знакомо это чувство: вы возвращаетесь домой с работы обычной дорогой и вдруг осознаете, что не помните, как доехали. Навыки управления автомобилем до такой степени автоматизировались, что вы ведете машину бессознательно. Сознание – та часть вас, которая пробуждается к жизни, когда вы просыпаетесь утром, – уже не водитель, а в лучшем случае пассажир.
Синапсы и обучение
Связи между нейронами называются синапсами. Именно здесь химические соединения, получившие название нейротрансмиттеров, передают сигналы между нейронами. Но синаптические связи не одинаковы по силе: в зависимости от истории и активности они могут усиливаться или ослабляться. С изменением силы синапсов изменяется и прохождение информации по нейронной сети. Если связь в достаточной степени ослабляется, она впоследствии еще больше слабеет и исчезает. При усилении от нее могут образоваться новые связи. Такая перестройка отчасти направляется системами вознаграждения, которые в случае удачных действий распространяют нейротрансмиттер под названием «дофамин». За сотни часов тренировок каждое успешное или неудачное движение перестраивало нейронные сети в мозгу Остина – очень медленно, почти незаметно.
У доведенных до автоматизма навыков есть одно любопытное следствие: попытка сознательного вмешательства обычно ухудшает результат. Приобретенное умение – даже самое сложное – лучше предоставить самому себе.
Возьмем, например, скалолаза Дина Поттера: вплоть до своей недавней гибели он взбирался на скалы без веревки и страховочного оборудования. Дин занимался скалолазанием с двенадцати лет. За годы тренировок необыкновенная точность движений отпечаталась в структуре связей его мозга. Карабкаясь на скалы, Дин рассчитывал на эти тренированные нейронные сети, в работу которых не вмешивается сознание. Контроль над своими действиями он полностью передавал бессознательному. При подъеме на скалы мозг Дина находился в состоянии, которое часто называют «потоковым», – именно в этом состоянии спортсмены в экстремальных видах спорта обычно показывают все, на что способны. Подобно многим другим, Дин переходил в это состояние, создавая опасную для жизни ситуацию. Никакой внутренний голос уже не вмешивался в его действия, и он мог опираться только на способности, отпечатанные в его мозгу годами упорных тренировок.
Мозг в потоковом состоянии. Дин старается не думать, когда карабкается по скалам без веревки. Вмешательство сознания ухудшит эффективность его действий.
Электроэнцефалограмма спортсмена в потоковом состоянии – как и у чемпиона по капстекингу Остина Набера – не засорена сознательными размышлениями («Хорошо ли я выгляжу?», «Должен ли я сказать то-то и то-то?», «Запер ли я дверь, уходя из дома?»). При этом мозг переходит в состояние «гипофронтальности», когда участки фронтальной коры временно становятся менее активными. Эти участки связаны с абстрактным мышлением, планированием будущих действий и самосознанием. Именно отключение этих фоновых операций позволяет человеку висеть без страховки на отвесной скале; мастерство, которое демонстрировал Дин, возможно лишь без отвлечения на внутреннюю болтовню.
Довольно часто сознание лучше оставить на вторых ролях – а для некоторых задач просто нет выбора, поскольку бессознательное способно работать на скоростях, недоступных сознанию. Возьмем, к примеру, бейсбол, в котором мяч после сильного удара питчера может лететь на основную базу со скоростью больше 150 км/ч. Мозг игрока, стремящегося отбить мяч, должен отреагировать за 0,4 секунды. За это время необходимо рассчитать и согласовать сложную последовательность движений, необходимую для удара по мячу. Бэттеры постоянно отбивают мячи, но делают это бессознательно: мяч просто-напросто летит слишком быстро, и спортсмен не в состоянии сознательно оценить его положение и нанести удар. Сознание не просто играет тут второстепенную роль – оно полностью отстранено от действия.
Глубины бессознательного
Бессознательное способно не только управлять телом. Оно формирует нашу жизнь на более глубоком уровне. Когда вы в следующий раз будете с кем-то беседовать, обратите внимание, что слова слетают с ваших губ быстрее, чем вы можете сознательно контролировать свои мысли. Мозг работает скрытно, определяя вашу речь, соединяя слова, формулируя сложные мысли. (Например, сравните со скоростью речи на иностранном языке, который вы только начали учить!)
Такая же скрытая работа относится к нашим идеям. Мы приписываем все идеи сознанию, как будто проделали огромную работу, чтобы создать их. На самом деле над ними трудилось подсознание – накапливало память, пробовало новые сочетания, оценивало последствия – на протяжении многих часов или даже месяцев, прежде чем идея всплывала в вашем сознании, и вы восклицали: «Интересная мысль!»
Человек, который впервые обратил внимание на глубины бессознательного, был одним из самых влиятельных ученых XX столетия. Зигмунд Фрейд поступил на медицинский факультет Венского университета в 1873 г. и выбрал своей специальностью неврологию. Начав частную практику по лечению психических заболеваний, он обнаружил, что его пациенты зачастую не осознают мотивы своего поведения. Фрейд предположил, что их состояние по большей части является результатом невидимого психического процесса. Эта простая идея произвела революцию в психиатрии, открыв новый путь к пониманию мотивов и эмоций человека.
До Фрейда аберрантные психические процессы либо оставались необъясненными, либо описывались в терминах одержимости демонами, ослабления воли и т. д. Фрейд настаивал, что причину следует искать в мозгу.
